Ева
Моё сердце колотится так сильно, что я едва слышу студентов по ту сторону занавеса.
Оак намерен объявить о нашей свадьбе всей школе во время приветственного собрания в зале сегодня ровно через пять минут.
Он сказал, что я не обязана присутствовать, но мне показалось неправильным оставить его рассказывать всем в одиночку. Наталья, Камилла и Адрианна вернулись еще вчера по моей просьбе, чтобы я лично сообщила им эту новость.
Сначала я лишила всех троих дара речи, но как только они наконец заговорили, я объяснила все сумасшедшие, отвратительные вещи, которые произошли во время зимних каникул. Они были рады за меня, когда оправились от шока.
Оак также рассказал обо всем персоналу, который, за исключением Гаврила и, конечно, Арчера, был очень потрясен. Некоторые выразили протест, утверждая, что это аморально. Однако Оак заявил, что вся школьная структура аморальна, поэтому он не считает их аргументы весомыми.
Я готова к странным взглядам и шуткам в свой адрес, как только это станет достоянием общественности, но меня это не волнует. У меня есть любимый мужчина, и три замечательные подруги, которые меня поддерживают.
Оак прочищает горло в микрофон, и я понимаю, что время пришло.
Черт.
Это безумие.
Мы также ожидаем некоторой негативной реакции со стороны родителей учащихся, как только это станет общеизвестным, но Оак считает, что все будет не так плохо, как я думаю.
— С возвращением в Академию Синдиката. Надеюсь, вы все хорошо провели зимние каникулы.
В толпе раздается несколько выкриков, но Оак их игнорирует.
— Мне нужно сделать довольно противоречивое заявление, которое может шокировать многих из вас.
Арчер кивает мне, и я выхожу на сцену к Оаку, замечая ободряюще улыбающуюся Наталью в первых рядах толпы.
— На зимних каникулах Ева Кармайкл стала Евой Бирн, моей женой. Теперь она живет со мной в коттедже на территории академии. На случай, если у кого-то из вас возникнет вопрос, почему вы видите, как ваш преподаватель целует студентку или тайком приводит ее к себе домой.
Я замечаю, как он многозначительно смотрит на Дмитрия, который выглядит разъяренным нашим внезапным заявлением.
Многие студенты перешептываются между собой, и все выглядят растерянными или испытывающими отвращение.
— Я понимаю, что это очень необычно, но мы с Евой полюбили друг друга и поженились. Всё очень просто. Если у вас есть вопросы, я приму их сейчас.
Элиас ухмыляется и поднимает руку.
— Да, Элиас.
— Вы трахали ее в классе, профессор?
На виске Оака вздувается вена, когда он сжимает челюсти.
— Любой, кто скажет что-нибудь глупое, проведет утро с профессором Ниткиным. Я принимаю только уважительные вопросы.
Он кивает Гаврилу, который выходит вперед, хватает Элиаса за локоть и тащит его из комнаты.
Весь зал затихает, заставляя меня задуматься, что же Гаврил Ниткин делает с людьми.
Как он вселяет такой страх в студентов, рожденных быть убийцами?
— Еще вопросы есть? — Спрашивает Оак.
Парень, которого я не узнаю, поднимает руку.
— Да, Джейден.
— Значит ли это, что Вы больше не будете ее учить, ведь наверняка может возникнуть вопрос о несправедливом отношении к ней, когда речь идет об оценках?
Его вопрос вызывает несколько смешков, но я полагаю, что он справедлив.
— Ева останется на занятиях, которые я преподаю, но профессор Ниткин будет оценивать ее работы и экзамены, чтобы избежать возможного вопроса о фаворитизме.
Оак оглядывает остальных учеников.
— Кто-нибудь еще?
Мой желудок сжимается, когда я вижу, как Дмитрий поднимает руку.
— Что, Дмитрий? — Оак огрызается, напряжение нависает над ним.
— Так вот почему Вы напали на меня на вечеринке в руинах, профессор? — спрашивает он.
Мы ожидали, что он не откажется от этого глупого заявления о нападении. Возможно, это правда, что он ударил Дмитрия, но Дмитрий пытался облапать меня.
— Ты имеешь в виду тот случай, где я защищал Еву, когда ты пытался сорвать с нее трусики, а она кричала, чтобы ты этого не делал? — Спрашивает Оак самым спокойным голосом.
Щеки Дмитрия краснеют, и он избегает взгляда Оака.
— Неважно, — говорит он, махнув рукой.
Многие студенты смеются над ним. Надеюсь, на этом вопрос исчерпан, но если он продолжит в том же духе, мы будем бороться.
— Есть еще бесполезные вопросы? — Спрашивает Оак. Его встречает тишина, и он кивает. — Хорошо, тогда отправляйтесь на завтрак.
Все студенты болтая, поднимаются со своих мест и направляются из зала в сторону столовой. Наталья, Адрианна и Камилла задерживаются, подзывая меня.
Я поворачиваюсь к Оаку.
— Увидимся позже. Я собираюсь позавтракать с подругами.
Он улыбается и скользит рукой по моей шее, притягивая к себе для быстрого поцелуя.
— Хорошо, не опаздывай вечером домой.
Мои щеки пылают и я нервно сглатываю, когда оборачиваюсь и вижу, что несколько студентов таращатся на меня. Я спешу к Наталье.
— Не могу поверить, что ты замужем за этим Богом-мужчиной, — говорит она, качая головой.
Я наклоняю голову.
— Ты хочешь сказать, что он не в моей лиге?
— Нет, Боже, нет. Ты великолепна, но он наш гребаный директор.
Камилла смеется.
— Возможно, я попытаю счастья с Ниткиным.
Мы все смотрим на нее как на сумасшедшую.
— Что? Он горячий.
— Ага, и чертовски сумасшедший, — говорит Адрианна, закатывая глаза. — Никто бы добровольно не связался с этим мужчиной. Он садист.
Щеки Камиллы краснеют, но она пожимает плечами.
— Это не умаляет того, насколько он великолепен, и теперь я знаю, что это возможно… — она смеется. — Впрочем, я шучу.
— Ладно, — говорит Наталья. — Дело твоё.
Я качаю головой.
— Нам лучше приступить к завтраку, пока не съели всю вкусную еду.
Наталья берет меня за руку.
— Теперь я понимаю, почему ты так хотела провести зимние каникулы здесь, наедине, — она делает ударение на последнем слове, и я не могу удержаться от улыбки.
— Да, прости, что не рассказала тебе, но это было слишком рано. — Я мотаю головой. — Я никогда не ожидала, что мы поженимся.
— У меня действительно есть к тебе претензии. — Наталья дуется на меня. — Какого черта я не была твоей подружкой невесты?
Я смеюсь, качая головой.
— Потому что мы никого не приглашали.
Когда мы входим в столовую, Джинни Дойл заступает нам дорогу.
— Какого хрена тебе надо теперь, Дойл? — Спрашивает Камилла.
Она поднимает руки вверх.
— Я просто хочу отдать должное Еве за то, что она подцепила самого горячего учителя в школе. — Она выглядит искренне впечатленной. — Я недооценила тебя, Кармайкл. Или лучше сказать, Бирн?
— Просто Ева подойдет, — невозмутимо отвечаю я.
— Справедливо. — Она протягивает мне руку, и я настороженно смотрю на нее. Я беру её и пожимаю, зная, что если покажу страх, это поднимет ее эго. — Поздравляю, Ева. — Она подмигивает и уходит, чтобы сесть обратно с Анитой и Керри, двумя девушками, которые напали на меня в мой первый вечер здесь.
Получить ранение было ужасно, но в каком-то смысле, я думаю, это быстрее сблизило нас с Оаком. С той ночи между нами возникло напряжение и с тех пор только нарастало.
— Что все это значило? — Спрашивает Адрианна, когда мы занимаем свои места за нашим обычным столом.
— Без понятия, — говорю я.
— Ты, наверное, завоевала восхищение и зависть всех девушек в школе, — говорит Наталья, оглядываясь на взгляды, которыми нас окружают. — Практически каждая была влюблена в задумчивого и сварливого директора Бирна, а ты надела на него кольцо.
Адрианна смеется.
— Все еще не могу в это до конца поверить. Я имею в виду, что это безумие, верно?
— Да, — говорю я, ухмыляясь. — Хотя Оак ожидает некоторых последствий от родителей, когда информация распространится.
Камилла взмахивает рукой.
— Большинству родителей наплевать на то, что директор женился на ученице. В конце концов, теперь он занят. Мой отец даже глазом не моргнул бы, услышав эту новость.
— Мой тоже, — соглашается Адрианна. — Не похоже, что это обычная школа.
Я расслабляюсь под их заверениями, однако Оак уверен, что некоторые родители поднимут бурю. Нам придется разобраться со всем, когда это произойдет. А пока я собираюсь наслаждаться своим новым статусом, и игнорировать ненавистников.

Я поправляю свой рюкзак, пока иду по тропинке к коттеджу. Ощущение, что кто-то наблюдает за мной, заставляет волосы у меня на затылке встать дыбом.
— Ева, — зовет Элиас.
Мой желудок опускается, когда я поворачиваюсь к нему лицом.
— Элиас, чего ты хочешь?
Он ухмыляется и скрещивает руки на груди, прислонившись к ближайшей стене.
— Почему бы тебе не подойти сюда? — Он указывает на стену.
Я качаю головой.
— Мне и здесь хорошо, спасибо.
Его глаза сужаются.
— Только потому, что ты теперь маленькая любимица директора, не пытайся вставать между Натальей и мной. — Он крадется ко мне. — Ты можешь думать, что это дает тебе власть, но с Натальей ты, блядь, не влазишь в это.
Я свирепо смотрю на него.
— Почему бы тебе не перестать морочить голову Нэт и не признать уже, что у тебя есть чувства к ней?
Его челюсть сжимается, и он перестает надвигаться на меня.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Я наклоняю голову.
— Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Иначе почему ты так одержим ею?
— Одержим? — спрашивает он, хмуря брови. — Я не… — Он замолкает, как будто только сейчас осознав, что помешался на моей подруге.
— Дошло наконец? — Спрашиваю я, поддразнивая.
Элиас смотрит на меня, его кулаки сжимаются, когда он подходит ко мне.
— Просто не стой у меня на пути, поняла?
— Я поняла тебя с первого раза, Элиас. И разве с тех пор я мешалась у тебя под ногами?
Элиас усмехается и откидывается назад.
— Нет, но я говорю тебе не впутывать Оакли в это.
— Я и не собиралась. — свирепо смотрю на него. — Теперь, если ты не возражаешь. Я иду домой.
Хруст гравия привлекает наше внимание, когда Оак приближается к нам. Его глаза устремлены на Элиаса, а кулаки сжаты.
— Элиас, какого хрена ты здесь делаешь? — рычит он.
Я кладу руку на грудь Оака.
— Все в порядке. Мы просто разговаривали.
Ухмылка Элиаса такая дерзкая, что мне хочется его ударить.
— Ага, Вы так ревнуете, что Ева больше не может даже разговаривать с парнями?
— Не с теми, которые, блядь, душат ее в пустых коридорах, — рычит Оак.
Элиас поднимает руку в знак капитуляции.
— Ладно, успокойтесь. Я ухожу. — Он отворачивается и идет по дорожке обратно к школе.
— Чего он хотел? — Интересуется Оак.
— Просто спрашивал о Наталье. Я думаю, он неравнодушен к ней.
— Сомневаюсь в этом, Ева. Парень провел здесь все свое время, изводя Наталью.
Я качаю головой.
— Почему никто другой этого не видит?
— Не видит что?
— Ничего, — бормочу я, размышляя, не почудилось ли мне это. Я вижу, как Элиас смотрит на нее с другого конца комнаты. Это напоминает мне о взгляде Оака, когда он наблюдает за мной. Голодный, собственнический. Как будто он хочет владеть ею всеми возможными способами, как физически, так и эмоционально. Очевидно, что у него недостаточно эмоциональной зрелости, чтобы поступить по-мужски, и вместо этого ему приходится мучить ее.
— Как прошел твой день? — Спрашивает Оак, когда мы входим в коттедж.
Я бросаю свою сумку на пол и плюхаюсь на диван.
— Странно.
— Странно? — спрашивает он.
Я киваю.
— Да, для начала, Джинни поздравила меня.
Оак приподнимает бровь.
— Она была искренней и сказала, что восхищена тем, что я подцепила самого горячего учителя в школе.
Он смеется.
— Правда?
Я толкаю его локтем под ребра за его самоуверенность.
— А потом все давали мне пять или бросали на меня непристойные взгляды, но это было лучше, чем я ожидала.
— Хорошо. — Он садится рядом со мной. — Должен признать, у меня был тяжелый день.
— Родители? — Я спрашиваю.
Он качает головой.
— Пока нет, но сегодня мне пришлось уволить Элис Джеймсон.
— О нет, она была моей любимой учительницей. Почему?
Он потирает рукой затылок.
— Она много чего сказала о нас, и пыталась приставать ко мне, на что я ответил отказом и уволил ее.
Я сжимаю кулаки.
— Что она пыталась сделать?
— Поцеловать меня, но не подошла близко. — Оак наклоняется ко мне и прижимается губами к моим. — Ни одна другая женщина никогда не приблизится к этим губам и на сантиметр, — выдыхает он.
— Хорошо, — отвечаю я, прижимаясь своими губами к его. — Потому что они мои.
Он улыбается.
— Да. — Оак сажает меня к себе на колени. — Я твой, а ты моя. — Он обхватывает пальцами мой затылок и целует меня. — Я скучал по тебе сегодня.
Я улыбаюсь а ответ.
— Это глупо.
— Нет, не глупо. Я скучаю по тебе всякий раз, когда мы не вместе. — Он углубляет поцелуй. — Прежде чем я пройду точку невозврата, мне нужно приготовить нам ужин.
Я стону, когда он снимает меня со своих колен и отдаляется.
— А потом я сожру тебя. — Он подмигивает и исчезает на кухне.
После того, как он утверждал, что не самый лучший повар, оказалось, что он довольно искусен на кухне. Я люблю его еду. Я люблю его. Я откидываюсь на спинку дивана и опускаю голову, улыбаясь самой себе.
Следующие несколько месяцев могут быть неспокойными после раскрытия наших отношений, но вместе мы сможем пройти через всё.