Шэннон
Моим последним уроком в понедельник была двойная физкультура, и из-за дождя на улице мистер Малкахи сжалился над нами и устроил игру в футбол в крытом баскетбольном зале.
Мистер Малкахи был школьным тренером по регби, и по тому, как он развалился на складном стуле у боковой линии, сосредоточив взгляд на блокноте в руке, было совершенно очевидно, что его не интересует наше физическое воспитание.
Кроме того, мне удалось украдкой взглянуть на этот планшет, когда я попыталась, но не смогла выйти из игры, и он был покрыт каракулями и пьесами, связанными с регби.
В итоге меня призвали в команду вместе с Клэр, слава богу, и парой других девушек, в то время как Лиззи удалось отговориться от участия и вместо этого пойти в библиотеку.
Мне хотелось бы быть такой же убедительной, как она.
Вместо этого я носила желтую майку и пыталась бегать, чтобы мальчики меня не раздавили насмерть.
Поскольку Лиззи жила в библиотеке, на площадке оставалось только четыре девочки, которые могли играть с восемнадцатью другими мальчиками из 3А.
Я была намного хуже.
Шелли и Хелен, две другие девочки из моего класса, были не намного лучше, но у меня было ощущение, что это больше связано с их общим отсутствием интереса к игре, а не с отсутствием способностей.
Клэр была великолепна в спорте, была лучшей девочкой на площадке, и ребята относились к ней с заслуженным уважением, передавая ей мяч всякий раз, когда ей удавалось освободиться.
На данный момент она забила дважды.
Честно говоря, мои товарищи по команде пытались сделать это со мной ранее в игре, но после того, как я подставил подножку и стоил нашей команде гола, они избегали меня.
Я подумала, что это может быть к лучшему.
— Тебе весело? — спросила Клэр, подбегая ко мне, когда один из парней из нашей команды снова забил гол.
Она была одета в ту же черную майку, белые шорты и желтую майку, что и я, но, в отличие от меня, ее тренировочная одежда действительно соответствовала ее телу.
Ее длинный светлый вьющийся хвост покачивался из стороны в сторону при движении.
Щеки ее покраснели, глаза светились волнением.
Она была отвратительно красива.
— Разве это не лучший способ закончить день?
— Ах, да, конечно! — Я изобразила улыбку и с энтузиазмом показала ей два больших пальца вверх.
— Ты ненавидишь это, не так ли? — Она засмеялась и положила локоть мне на плечо. Тот факт, что она могла сделать это с легкостью, только показал, насколько я мала. — Не волнуйся. Осталось всего десять минут.
— Футбол на самом деле не мое… — Я остановилась, чтобы пригнуться, едва избежав попадания мяча в лицо. — Это не мое, — начала я говорить, но Клэр уже гонялась за мячом, крича нашим товарищам по команде, что она открыта.
Спустя несколько мгновений ко мне по площадке пронеслась толпа подростков, выслеживающих преступный футбольный мяч.
Итак, я сделала то, что сделал бы любой здравомыслящий человек ростом 5 футов 0 дюймов на моем месте; Я подбежала к стене и прижалась к ней спиной.
Едва избежав очередного топтания, я решила, что физкультуры на один день мне вполне хватит. Весь день у меня была ужасная, ноющая боль в животе, и беготня не помогала.
Моё тело было разорвано на куски.
Мне было так больно, что я едва могла это вынести.
Честно говоря, у меня было ощущение, что боль в животе, которую я испытывала, была вызвана тревогой и связана с отцом.
В пятницу мы заканчивали школу на целых две недели, и каждый раз, когда я позволяла себе думать обо всех тех днях, проведенных в моем доме с отцом, боль становилась сильнее.
Большинство людей с нетерпением ждали возможности уехать на каникулы.
Тем временем я была в дрожащем беспорядке.
Измученная, я сняла защитную форму и обыскала коридор в поисках мистера Малкахи, чтобы спросить его, можно ли мне уйти раньше и посидеть в раздевалке.
Мое сердце сжалось в груди, когда я обнаружила, что он стоит у входа в зал и разговаривает ни с кем иным, как с Джонни Каваной.
О Боже.
Как долго он там стоял?
Конечно, достаточно долго, чтобы увидеть мою жалкую попытку избежать смерти.
Весь день я чувствовала, что он наблюдает за мной.
Куда бы я ни пошла, клянусь, я чувствовала на себе взгляды.
Я знала, что он хочет поговорить со мной, поэтому провела весь день, уклоняясь от него.
У него будут вопросы о прошлой неделе.
Он хотел бы знать.
И он не поверил бы моей лжи.
Это было ужасно.
Потому что он был слишком умен, чтобы девушка моего положения могла с ним общаться.
Когда я была с ним, я забывала о том, чтобы лежать и прятаться.
Я забыла обо всем.
Мистер Малкахи постукивал по планшету в руке, погруженный в разговор с Джонни, чье внимание металось между тем, что было в этом планшете, и, ну, мной.
Я находилась прямо напротив него, между нами была площадка, но клянусь, я чувствовала жар его взгляда вплоть до пальцев ног.
Каждый раз, когда он переключал свое внимание с планшета на меня, на меня бросался взгляд настолько горячий и полный напряженности, что я не могла понять, что вижу.
Был ли это гнев?
Было ли это разочарованием?
Было ли это что-то еще?
Я не могла сказать.
Мне не пришлось слишком много об этом думать, потому что через несколько секунд мистер Малкахи дал свисток и приказал нашему классу покинуть площадку и собраться.
Тренер и Джонни остались у входа, погруженные в дискуссию, пока наш класс пробирался мимо них в раздевалки.
Чувствуя, что это самый безопасный вариант, я направилась к Клэр, схватила ее за руку и задала ей миллион бессмысленных вопросов об игре, в которую мы только что играли — ну, игре, в которую она только что играла.
Я не спускала глаз с ее лица, внимательно слушая ее ответы, когда мы проходили мимо них.
И только когда меня благополучно спрятали в раздевалке для девочек, я выпустила дрожащее дыхание, которое сдерживала.
— Ой, Шэннон, что, черт возьми, с тобой не так? — потребовала Клэр в ту же секунду, как за нами захлопнулась дверь раздевалки.
— Хм?
— Моя рука? — Клэр выдавила из себя. — Ты намеренно пытаешься прервать мое кровообращение?
Мой взгляд метнулся к ее руке, точнее, к тому месту, где мои пальцы впились в ее кожу. — Боже мой! — Отпустив ее, я зажала рот рукой. — Мне очень жаль.
— В чем дело? — Она сделала шаг ближе, на ее лице отразилось беспокойство. — Ты выглядишь очень испуганной.
— Ничего, — быстро ответила я. — Я в порядке. Просто… — Я покачала головой и прерывисто вздохнула. — Я не ожидала, что он окажется там.
— Джонни?
Я медленно кивнула.
Затем ее глаза расширились. — Боже мой! — Указывая пальцем мне в лицо, она прошептала: —Ты солгала мне! Что-то случилось на прошлой неделе, не так ли?
— Нет. — Я покачала головой, щеки пылали. — Ничего не произошло.
— Он смотрел на тебя там сзади — как будто пристально смотрел на тебя, — прошипела она, выглядя немного легкомысленной. — Что-то случилось? Пожалуйста, скажи мне, что что-то случилось…
— Я обещаю тебе, что между нами ничего не произошло, — выдавила я, сожалея, что вообще об этом упомянула. — И он не смотрел на меня.
— Но ты этого хотела?
Я открыла рот, чтобы отрицать это, но Клэр прервала меня.
— Ха! Даже не ври, я вижу тебя насквозь, — хихикнула она. — Даже уши у тебя краснеют.
— Клэр, пожалуйста, ты не можешь никому рассказывать! — выпалила я, огорченная.
— Я уже обещала тебе, что не буду.
Я облегчённо обмякла. — Спасибо.
— Но ты должна знать, что он смотрел на тебя, Шэн. Как будто серьезно смотрел на тебя. Клэр хлопнула в ладоши, громко визжа. — О боже, это делает меня такой счастливой.
— Нет, он не был… И я не… Я не могу… Я просто… — Подавившись словами, я вздохнула успокаивающе и попробовала еще раз: —Той ночью мы поссорились в его машине.
— Поссорились? — Брови Клэр взлетели вверх. — Почему?
— Это не имеет значения, — пробормотала я, краснея. — И я…
— Ты что?
— Он снова отвез меня домой в пятницу перед моим днем рождения.
Все ее лицо просветлело. — Боже мой!
— А потом меня вырвало прямо перед ним, — хмуро призналась я. — Возможно, на него.
Он находился очень близко к опасной зоне.
Пока он держал мои волосы.
Клэр съежилась от сочувствия. — В его машине?
— Нет, — ответила я слабо. — В школе. Возле моего шкафчика.
Она грустно улыбнулась. — И он потом подвез тебя домой?
— И затем я…
— Ты что, Шэн?
— Я ходила с ним в паб.
— Паб? — визжала она. — Какой паб?–
Я задумалась на мгновение, прежде чем вспомнила название. — Бидди, я думаю?
— О боже мой, — выдохнула она. — Это его паб.
— Что? — Мои глаза расширились. — Его семья владеет им?
Меня бы это не удивило.
— Нет, нет, — поспешила сказать Клэр. — Они не владеют им, но это как его паб. Его место. Его… его… штаб-квартира.
— Что это вообще значит?
— Вот куда они все идут, сказала Клэр. — Все ребята из команды. Бидди — их тусовка.
— Ох, — выдохнула я, растерянно. — Хорошо.
— Итак, — размышляла она. — Что ты делала в пабе?
— Он купил мне ужин, — призналась я.
— Подожди, а почему он отвез тебя в Бидди, если ты заболела?
Я пожала плечами. — Он отвез меня домой, но когда мы добрались до моего дома, он попросил меня покататься с ним. Нахмурившись, я добавила: —И он повел меня в кино после Бидди.
— Закрой входную дверь, — пискнула она.
— И в свой день рождения я пошла к нему домой.
— Что? — Клэр действительно закричала. — В его дом?
— Это была вина Джоуи. Но я была там… и приняла душ… а потом он приготовил для меня… и я уснула на его… — Я быстро захлопнул рот, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвались Шелли и Хелен.
Клэр подняла на меня брови, но больше ничего не сказала.
Однако один взгляд на ее лицо, и было ясно, что этот разговор для нее еще далек от завершения.
Я воспользовалась этим как возможностью схватить со скамейки свою форму и проскользнуть в одну из душевых кабин, чтобы переодеться.
Я не была ханжой или кем-то в этом роде, но мне серьезно не хватало пространства по сравнению с этими девушками.
Избавляя себя от ненужного унижения, я всегда переодевалась в одной из кабинок, задернув занавеску вокруг своих чашек.
Когда я снова надела форму и взяла под контроль свои расшатанные нервы, я вернулась к девочкам как раз вовремя, чтобы услышать последнюю драму Шелли и Хелен.
Шелли была высокой брюнеткой с такими формами, в которые я могла только надеяться однажды получить. Хелен была более низкой, чуть менее пышной, рыжеволосой версией Шелли.
Они были заядлыми сплетниками и проводили дни, прижавшись друг к другу, перешептываясь и хихикая, но я встречала гораздо худших, чем они.
На самом деле они обе мне нравились в духе — они совершенно безобидны, если ты не рассказываешь им о своих делах.
— Боже, он такой ездовой! — Шелли продолжала визжать.
Она стояла в бюстгальтере и трусиках, совершенно спокойно владея своим телом, и оживленно жестикулировала своим лучшим друзьям.
— Клянусь богом, Хеллс, я бы залезла на этого мальчика, как на водосточную трубу. Она перекинула длинный хвост через плечо и притворилась, что упала в обморок. — Он тоже был бы великолепен в этом.
— Не лги, Шелл, — с хихиканьем ответила Хелен. — Если бы он смотрел на тебя достаточно долго, ты бы потеряла сознание от шока.
— Могу, — со смехом согласилась Шелли. — Но тогда он смог бы оживить меня. Пошевелив своими изящными бровями, она добавила: —его языком.
— О ком речь, девочки? — Клэр вмешалась с дружеской улыбкой. Она сидела на скамейке и застегивала школьную рубашку. — Есть кто-нибудь интересный?
— Как ты думаешь? — Шелли дразнила меня широкой улыбкой. — Сам мистер секс на ногах.
— Ты видела, как он наблюдал за нами? — взволнованно добавила Хелен, закусив нижнюю губу. — Это так. Я видела его. Он полностью наблюдал за нами, когда мы были на площадке.
— Если бы. — Шелли вздохнула/упала в обморок. — Боже, почему ребята нашего курса не могут быть похожими на него?–
— Я знаю, мечтательно согласилась Хелен. — Этот мальчик на сто процентов доморощенный, Коркская сексуальность.
— Он не доморощенный, — услышала я свое замечание. — Он из Дублина.
— Нет… — бросила вызов Хелен с растерянным выражением лица. — Он из Баллилаггина.
— Если вы, ребята, говорите о Джонни Каване, то Шэннон права, — вмешалась Клэр. — Честно говоря, девочки, если бы вы подошли и поговорили с мальчиком, вы бы сразу поняли, что он Даб.
— Он не даб, — пропищала Шелли, выглядя слегка испуганной. — Он из Корка.
— Жаль разочаровывать тебя, но Джонни — большой синий Даб, — возразила Клэр, ухмыляясь. — Боже, девочки, как только он открывает рот, это так очевидно.
— Ну, его отец из Корка, так что он наполовину коркониец, — проворчала Шелли. — И он живет в Корке.
— И он родился и вырос в Дублине, что делает его дабом, — хихикнула Клэр. — Спросите его, какие цвета он будет носить в последний день Всеирландского конкурса, — добавила она. — Я могу обещать вам, что он не будет красным.
Шелли явно близко к сердцу приняла спортивное соперничество Корка и Дублина, потому что выглядела ужасно расстроенной этой новостью.
— Ты этого не знаешь, — бросила она вызов. — Он переехал сюда, когда был маленьким. Вероятно, сейчас он поддерживает Корк и Мюнстер.
— Вообще-то, я это знаю, — усмехнулась Клэр. — Еще в сентябре Хьюи пригласил всех ребят из команды посмотреть финал по метанию, и угадайте, кто был единственным в синем среди моря красных футболок?
— Ну, мне все равно, вздохнула Хелен. — Акцент только делает его сексуальнее.
— Именно, — фыркнула Шелли. — Я бы все равно залезла на него, как на водосточную трубу.
— Тогда тебе лучше поторопиться с восхождением, Шелл. Смеясь, Клэр продолжила сыпать соль на мятежные раны Шелли, добавив: — Потому что он уйдет отсюда после того, как окончит школу. Как только он закончит Академию, и «Irish Heads» предложат ему контракт, запомните мои слова, когда я скажу вам, что он не останется в Корке. Он сразу же вернется в Дублин, и они встретят его с распростертыми объятиями. Потому что он их — доморощенный, а не наш.
— Откуда ты вообще все это знаешь? — спросила Хелен, глядя на Клэр так, будто у нее выросли две головы.
— Потому что я провожу время в окружении мальчиков, которые играют с ним в регби, — ответила Клэр. — Я слышала, как Хьюи и Джерард говорили о том, что Джонни останется в Ирландии всего на пару лет. Ребята полагают, что он, скорее всего, будет играть за границей в течение нескольких лет, пока нынешний центровой их команды не сойдет на нет, а Джонни получит игровой опыт на взрослом уровне. Мой брат делает ставку на Францию: у тамошних клубов есть серьезные деньги, которые можно выбросить. Тогда они привезут его домой как игрока мирового класса с огромным опытом за плечами и молодостью на его стороне.
— Боже, — пробормотала я, чувствуя легкую тошноту от этого разговора. — Ты заставляешь его звучать как кусок мяса.
— Потому что он такой в их мире, Шэн, — ответила Клэр, обращая свое внимание на меня. — Большой, толстый и сочный кусок стейка премиум-класса.
— Я не могу себе представить, каково это — находиться под таким большим давлением, — прошептала я, и мои мысли сразу же вернулись к той ночи в его машине.
Неудивительно, что он так резко отреагировал.
Я видела внимание, которое люди уделяли ему, когда нас не было.
Вся жизнь Джонни разыгрывалась на глазах у всей страны.
Все говорили о нем.
Всевремя.
Думаю, на его месте я бы залезла под кровать и спрятался.
Огромный прилив сочувствия наполнил мою грудь, и все оно было направлено на него.
— Бедный парень, — пробормотал я, думая о том, в каком отчаянии он, должно быть, чувствует себя, раз вынужден скрывать свою травму.
— Бедный парень? — Хелен усмехнулась и издала пффф. — В Джонни Каване нет ничего плохого, Шэннон. Красивый, красивый парень идет прямо к профессионалам. О нем уже пишут в популярных блогах и журналах по регби. Тебе это кажется бедным?
— Вы бы видели толпу и представителей СМИ на его местных играх, — добавила Хелен со сказочным вздохом. — Это безумие.
Я знаю.
Я видела.
Может быть, он был в плюсах, а может, и нет.
Я не думала, что наше дело так говорить о нем.
Открыто обсуждалась его жизнь, и мне было не по себе.
— Ты там ужасно тихая, Шэннон, — заявила Шелли, оценивая меня глазами с пристальным интересом. — Даже не притворяйся, что он не самый красивый мальчик, которого ты когда-либо видела.
Он был, безусловно, самым красивым мальчиком, которого я когда-либо видела во плоти.
Однако у меня возникло отчетливое ощущение, что без притягательной славы и денег, которыми он был связан, эти девушки не были бы такими одержимыми.
Опять же, возможно, они были бы.
Между тем, меня совершенно не заботило, какой формы мяч он гонял по полю.
Регби был спортом.
Это была игра.
Он был не только этим.
Это была всего лишь одна его часть.
Видимо, это единственная часть, которая имела значение для этих девушек.
Это было отвратительно, и я отказалась присоединиться к разговору, который сильно напомнил мне разговоры, которые я вела с девушками над головой о Джоуи.
— Наверное. — Я неопределенно пожала плечами. — Он очень хороший игрок.
Обе девушки засмеялись.
— Она вся покраснела, — поддразнила Шелли. — Слушай, даже не беспокойся, Шэн.
Я нахмурилась. — О чем?
— Он мне нравится, — ответила она. — Джонни даже не смотрит искоса на учениц своего курса, не говоря уже о скромных третьекурсниках.
— На самом деле, это неправда, — язвительно отбросила Клэр. — Он отвез ее домой из школы. Она одарила меня озорной улыбкой. — Дважды.
Покраснев, я сделала себе пометку никогда больше не говорить Клэр ни черта.
Обе девушки перевели на меня взгляды.
— Ты счастливая сука, — выдохнула Шелли, широко раскрыв глаза.
— Ты была в его машине? — потребовала Хелен.
Я пожала плечами, чувствуя себя в этот момент очень уязвимой, но не ответила.
— И она была с ним в газетах, — добавила Клэр. — Хьюи показал мне. Все парни говорили об этом, потому что Джонни никогда не фотографируется с девушками.
— Он никогда не появляется в газетах с девушками, — обвинила Хелен. — Когда это произошло?
— Прежде чем она пошла поужинать с ним в Бидди, — предложила Клэр с широкой улыбкой. — И кино. Да, и после того, как она провела свой день рождения у него дома.
— О, черт возьми, боже! — Обе девушки одновременно ахнули.
— Ты спала с ним? — спросила Хелен — на самом деле это было скорее требование. — Боже мой, ты спала с Джонни?
Клэр посмотрела на меня с выжидающим выражением.
— Нет! Боже, конечно же, нет, — выдавила я, захлебываясь словами. — Почему ты вообще спросила об этом?
— Ах, потому что он Джонни Кавана. Шелли саркастически закатила глаза. — И ты была в его доме. Любая девушка в здравом уме захотела бы прокатиться на нем.
— Не Лиззи, — Клэр махнула рукой в воздухе. — Она презирает игроков в регби.
— Это потому, что Лиззи ссорится с Пирсом. Она снова полюбит игроков в регби на следующей неделе, когда он снова ее успокоит, — парировала Шелли, а затем быстро снова переключила свое внимание на меня. — Боже мой! — Уперев руки в бедра, она завизжала: —Ты видела его спальню? Какая она? У него огромная кровать? Могу поспорить, она огромная. Он снова везет тебя домой из школы? Боже, вы двое — пара?
— О боже, Белла будет в ужасе, — вмешалась Хелен. — Она взорвется, когда узнает, что ты преследуешь ее парня.
— Джонни не парень Беллы, — фыркнула Клэр. — Она, с другой стороны, девчонка для всех.
— Вообще-то, — вмешалась Шелли, подняв палец вверх. — На днях я слышала, как некоторые шестикурсницы в ванной говорили о том, что Белла сейчас с Кормаком Райаном. Выгнув бровь, она добавила: —По-видимому, она трахалась с ним целую вечность.
— Пока она была с Джонни? — Хелен ахнула.
— Ммм-хмм, сказала Шелли. — Глупая девчонка, да?
— Ну, Кормак симпатичный парень, — нахмурилась Хелен. — Но он не Джонни Кавана.
— Я точно знаю? — Шелли согласилась.
Клэр сделала драматический полупоклон. — И вот оно, сказала она. — Всеобщая девочка.
— И все же. Хелен грызла ноготь, скользнув взглядом по мне. — Белла не будет рада тебе.
— Он не принадлежит ей, — усмехнулась Клэр. — Они никогда не были настоящей парой, а даже если бы и были, Белла не может говорить. Все знают, что она месяцами каталась за его спиной с половиной школы.
— Да, но он ее лошадь в скачках, — рассудила Хелен. — Операция — Переплет тринадцати — есть у кого-нибудь?
— Ух, эти девчонки просто дураки, — проворчала Клэр. — Я думала, что эта дурацкая конкуренция прекратилась в прошлом году.
— Да, — сказала Шелли угрюмо. — Белла победила.
— Операция «Переплет что»? — Я прохрипела.
— Переплет Тринадцать, — повторила Хелен, глядя на меня так, словно я ничего не знала.
В данном случае я не знала.
— Что это вообще значит?
— В прошлом году пяти — и шестикурсницы устроили дурацкое соревнование, чтобы узнать, кто сможет сразиться с Джонни, — проворчала Клэр. — Они назвали эту операцию «Связывание ттринадцть», потому что она совершенно грустная и неоригинальная. Она поморщилась, прежде чем добавить: —Очевидно, Белла победила.
— Я не понимаю, — призналась я, огорченная.
— Номер Джонни на футболке — тринадцать, — объяснила Клэр, выглядя совершенно отвращенной. — И переплет — это отсылка к схватке в регби, хотя я почти уверена, что эти девушки имели в виду взаимодействие с Джонни в совершенно другой позиции.
— Что… почему они так с ним поступили?
— Потому что он невероятно разборчив, — простонала Шелли. — И редко смотрит на здешних девушек. Он полный сноб, когда дело касается того, с кем он.
— Я полагаю, он может позволить себе быть с такими женщинами, которые его окружают во время этих туров, — вставила Хелен.
— Верно, — мрачно сказала Шелли. — Вы видели этих девушек в их последнем туре?
— Модель? — спросила Хелен и покорно кивнула. — Ей было где-то двадцать семь.
— Они были повсюду в Интернете, — вздохнула Шелли.
— Белла не будет довольна конкуренцией, — с гримасой заявила Хелен. — Шэн, тебе следует держаться от него подальше, потому что она прямо выцарапает тебе глаза.
— Она сука, согласилась Шелли. — Неважно, отдыхают они сейчас или нет. Она на тебя набросится.
— Они ничего не принимают, потому что у них никогда не было отношений, — проворчала Клэр. — Ребята, они были прославленными приятелями. Вряд ли это был роман века.
— Это не имеет значения, — возразила Хелен. — Ты знаешь, какая она, Клэр. По мнению Беллы, у них с Джонни перерыв, и она потеряет самообладание, если кто-нибудь встанет у нее на пути.
— Меня не было с ним, — выдавила я, страх, что к шестому курсу мне выцарапают глаза, заставил мой желудок сильно сжаться. Это будет не первый раз, и в подтверждение этого у меня все еще оставался слабый шрам на правом веке. — Я клянусь.
— Шэннон, расслабься, — вмешалась Клэр, подходя ко мне. — Никто тебя не тронет.
— Я бы не была так уверена в этом, — проговорила Хелен с обеспокоенным видом. — Белла может быть настоящей стервой, когда захочет.
— Ах, да? — Клэр отреагировала, положив руку мне на плечо. — Ну, я тоже могу.
— Ч-что? — прошептала я, чувствуя, что мой живот вот-вот выпадет из задницы. — Но я не… я не… я ничего не делала…
Звук школьного звонка заполнил мои уши, прервав меня, и вместо того, чтобы попытаться объяснить, как выйти из этого запутанного разговора, я схватила сумку с вещами и бросился к двери.
— Шэннон, подожди! — Клер позвала меня вслед: —Просто подожди меня!
Я не стал ждать.
Вместо этого я на максимальной скорости выбежала из физкультурного зала, проталкиваясь мимо парней, выходящих из раздевалки для мальчиков, и спотыкаясь вниз по ступенькам, пытаясь уйти как можно дальше от потенциальной конфронтации.
Я не могла этого вынести.
Не сегодня.
Я не могла принять еще один аргумент.
Ни с моими родителями, ни с Беллой Уилкинсон, ни с кем-то еще.
Я просто не могла этого сделать.
Это было слишком.
Я добралась до переулка, ведущего из школы, все еще стуча ногами по бетону, когда каблук моего ботинка застрял в трещине посреди дороги, и я чуть не упала головой на мокрый асфальт.
К счастью, мне удалось вовремя прийти в себя и спастись от очередного сотрясения мозга.
Понимая, что несколько студентов открыто наблюдают за моим мини-крахом, я замедлила шаг и перешла на более быстрый шаг.
Доковыляв до тропинки, я подождала, пока пройдет большая толпа мальчиков, прежде чем идти в ногу в нескольких футах позади них.
Иисус.
Были ли Хелен и Шелли правы?
Белла собиралась пойти за мной?
Потому что Джонни подвез меня домой?
О боже, мое сердце, мое бедное, измученное сердце колотилось по грудной клетке.
Мой желудок крутился.
Я чувствовала, что мне будет плохо.
Нет, перефразируйте это так: —Мне будет плохо.
Перелезая через невысокий забор, отделявший тропу от лесистой местности, я убежал в кусты, уронил сумку на мокрую траву, нырнул за ближайшее дерево, и меня сильно вырвало.
В моем желудке было очень мало еды, но яблоко, которое я съела ранее, великолепно всплыло.
Содрогаясь от отвращения, я оставалась в приседе, несколько раз делая успокаивающие вдохи и пытаясь успокоиться.
Все мое тело сильно дрожало, и я не была уверена, было ли это от дождя, льющегося на меня, или от чистого ужаса в моем сердце.
Я подозревала и то, и другое.
Несколько минут спустя, когда я была уверена, что снова могу двигаться, я осторожно встала и вытерла рот тыльной стороной ладони.
Прижав руку к животу, я прерывисто выдохнула и огляделась.
К счастью, мне удалось расположиться вне поля зрения с переулка.
На этот раз.
Я полезла в школьную сумку за бутылкой с водой и поняла, что в спешке схватила не ту сумку.
Моя школьная сумка снова была в физкультурном зале.
— Дерьмо, — прохрипела я.
Плечи опустились, я закинула сумку на спину и пошела обратно на дорогу.
На этот раз я не стала бежать.
У меня закончились силы.
Я была полностью лишена всего.
Если Белла хотела причинить мне боль, то никакие побеги этого не изменят.
Она найдет способ.
Они всегда так делали.
Самое тревожное, что я не знала, как она выглядит.
Я не знала, кого остерегаться.
Каждый, мой мозг настаивал. Никому не доверяй.
Под проливным дождем, просачивающимся сквозь мою одежду, я медленно пошла обратно в зал физкультуры, опустив голову и отключив режим полета.
По дороге струился устойчивый поток быстро текущей воды, а травянистая дамба слева от тропы находилась под водой, и я старалась избегать ее, когда переходила к зданию физкультуры.
В отличие от того, когда раньше я бежала и не обращала внимания на погоду, сейчас я с болью осознавала свое окружение — и дерьмовую ирландскую погоду.
Боже, если бы дождь не прекратился в ближайшее время, в городе была бы объявлена тревога о наводнении.
Для Корка это не было чем-то необычным зимой, а иногда и ранней весной.
Черт, летом в Корке может даже произойти затопление.
Без защиты пальто, которое я оставила в шкафчике, моя одежда промокла насквозь.
Мои ноги были мокрыми, носки промокли от суеты в поисках места в лесу, чтобы выблевать. Ощущение того, что моя мокрая униформа прилипла к моей такой же влажной коже, заставило меня почувствовать одновременно противный и холодный эффект.
Когда я наконец вернулась в зал, все уже ушли, прежний шум и суета одноклассников заметно исчезли.
Благодарная за временное убежище от муссона снаружи, я направилась прямо к раздевалкам для девочек и вздохнула с облегчением, когда заметила на скамейке свою школьную сумку, где я ее оставила,
Я все еще привыкаю к тому, что в этой школе к моим вещам не прикасаются.
Я подошла к своей сумке и подняла ее, только чтобы заметить, что вырванная страница из тетради упала на пол.
Я проигнорировала это.
Промокнув до нитки, я схватила сумку для экстренных случаев, поплелась в ванную и быстро почистила зубы, давясь, когда щетка ткнулась мне в горло.
Закончив чистить рот, я сполоснула зубную щетку, сунула ее обратно в небольшой пакетик с пастой и пошел обратно за сумкой.
Посмотрев на часы, я заметила, что было 4:25.
Если не считать шорт, майки и пары чистого нижнего белья, которые я всегда носил с собой, в школе у меня не было запасной сменной одежды, так что мне пришлось помучиться, пока я не вернусь домой.
Мой автобус оставался только через час, но я знала, что предпочитаю ждать его прибытия на автобусной остановке, чем рисковать столкнуться с Беллой в школе.
Хоть я и не знала, как выглядит Белла, я не была готова подвергнуть себя такому уровню беспокойства.
Даже пальто, которое все еще лежало в шкафчике.
Дождь стоил моего спокойствия.
Засунув сумку обратно в передний карман школьной сумки, я закинула ее на спину и закрепила ремни сумки на плечах, прежде чем потянуться за запиской.
Шэн,
Мне следовало держать свой жирный рот на замке. Я правда не хотел тебя расстраивать. Я подумал, что мы все шутим, и увлекся этим подшучиванием. Иногда я забываю обо всех ужасных вещах, которые те девушки с тобой сделали. Это тяжело, потому что ты выглядишь таким счастливым здесь… и другим? Отличаются в хорошем смысле.
И не обращай внимания на Шелли и Хелен. Они полные драматурги. Белла и пальцем тебя не тронет. Я обещаю.
В любом случае, мне очень жаль, и, пожалуйста, напиши мне, когда вернешься домой.
Обожаю Клэр. Ххх
Я прочитал записку еще три раза, прежде чем сунуть ее в карман юбки. Затем я сунула свою сумку со снаряжением под скамейку рядом с Клэр и вышла из раздевалки.
Я не злилась на Клэр.
Их подшучивание было совершенно нормальным.
Меня разозлила моя реакция на подшучивание.
Моя постоянная чрезмерная реакция на все.
Мне нужно было работать над собой.
Мне нужно было перестать все время бояться.
Однако было тяжело, когда я проводила большую часть своего времени бодрствования в постоянном состоянии паранойи и тревоги.
Джоуи сказал мне, что мне нужно дать отпор.
Он повторил это вчера вечером, когда потирал мне спину, когда я пыталась дышать во время приступа паники.
Он сказал мне, что если он когда-нибудь снова прикоснется ко мне, я должна схватить оружие.
Хотя я боялась.
Я боялась высвободить что-то, что я, возможно, не смогу обуздать.
Именно из-за моего бездействия моего брата вчера вечером избили.
Я знала, что Джоуи не винит меня за сломанный нос, но полученное от него ранее текстовое сообщение, сообщающее мне, что он останется с Ифой на ночь, сделало перспективу возвращения домой ужасающей.
Он спасался, и я не винила его.
Если бы у меня было безопасное место для падения, я бы бросилась туда.
Вот чем была Ифа для моего брата.
У Джоуи была Ифа, а у меня никого не было.
Глубоко задумавшись, я находилась у подножия лестницы возле здания физкультуры, когда звук моего имени пронесся в воздухе.
— Шэннон.
Обернувшись, я увидела, как Джонни сбегает по крутым ступеням здания, натягивая на ходу капюшон своей темно-синей куртки.
Не слишком остро реагируй и беги, Я молча скомандовал, когда мои ноги дергались подо мной. Просто скажи привет.
Поняв, что физически я киваю в ответ на свои мысленные утверждения, я прочистила горло и слабо произнесла: —Привет, Джонни.
— Привет, Шэннон, — пыхтел он, останавливаясь передо мной. — Как дела?
— Хорошо, — выдавила я, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица. Это был невозможный подвиг, когда каждая унция крови в моем теле приливала к лицу, поощряемая громовым сердцебиением. — Ты, эээ, был в холле?
— Ага. — Джонни кивнул. — Мне нужно было кое-что обсудить с тренером. Легкая улыбка тронула его губы. — Ты не облажалась, когда сказала, что не занимаешься спортом, да?
Я вспыхнула от смущения.
— Ах, нет.
— Как твоя мама? — спросил он, его голубые глаза были острыми и испытывающими.
— О, она, э-э… — Я сделал паузу, чтобы заправить мокрый прядь волос за ухо, — Теперь ей намного лучше.
— Это хорошо, — сказал он, и казалось, что он действительно имел это в виду. — Ты была дома и помогала ей на прошлой неделе? Поэтому ты не пришла в школу?
— Эм, да, ей нужна была помощь после, ну,… — Я покачала головой, прежде чем добавить: —С мамой сейчас все в порядке. Она вернулась к работе и все такое.
Брови Джонни взлетели вверх. — Так рано?
Вы один из тех, кто говорит, мистер Аддуктор…
Я пожалп плечами. — Это то, чего она хотела.
— А ты? — спросил тогда Джонни.
Я нахмурилась. — А что я?
Его голубые глаза прожгли мои дырки, когда он сказал: —С тобой все в порядке?
— Со мной все в порядке, — прохрипела я, чувствуя себя невероятно нервной из-за того, что снова оказалась так близко к нему.
— Знаешь, — размышлял он. — Мне начинает действительно не нравиться это слово.
— Ну, я действительно в порядке, — выдавила я. — Хорошо, это так.
— Это хорошо, сказал он. — И твоя семья…
— Я действительно не хочу об этом говорить, — сказала я тихим голосом. Еще когда-либо. — Мы отходим от этого, поэтому я бы предпочла, чтобы мне не напоминали, — добавила я. — Если это нормально?
— Черт, да, — пробормотал он. — Я больше не скажу об этом ни слова.
Я облегчённо обмякла.
— Мне тоже очень жаль, — прохрипела я. — За то, как мы навязали тебе в тот день у тебя дома.
— Что? — Джонни нахмурился. — Ты мне не навязывался.
— Действительно, — призналась я, смущенная. — И Джоуи тоже.
— Шэннон, я так не думаю, — сказал он мне грубым тоном. — Я не… так что не думай так. Хорошо?
— Хорошо….Что ж, мне, наверное, пора идти.
Слабо улыбнувшись, я слегка помахала ему рукой и сказал: —Пока, Джонни, прежде чем развернуться и уйти.
Смотри, прогресс!
Я не бежала.
— Подожди, — крикнул Джонни, его голос раздался совсем рядом со мной. — Ты идешь домой?
Иррационально тронутая его близостью, я схватилась за лямки своей сумки и кивнула, но не остановилась
— В такую погоду? — спросил он, шагая рядом со мной.
— Нет, я просто иду к автобусной остановке, — тихо объяснила я, не сводя глаз с пешеходной дорожки передо мной, стараясь не допустить переливания дождевой воды, которая, казалось, пузырилась из каждой канализации.
Это был нелегкий подвиг, ведь мое сердце пыталось вырваться из груди.
Это была еще одна вещь, над которой мне нужно было поработать: контролировать реакцию своего тела на этого парня.
Он шел рядом со мной, и каждый раз, когда он делал шаг, его рука задевала мою.
Это было явно случайно, я сомневалась, что он вообще это заметил, а он был настолько большим, что я была уверена, что он ничего не сможет с этим поделать, но это не значило, что мое тело не реагировало на его прикосновения.
По крайней мере, я сейчас горела.
Это помогло от сырости.
— Во сколько снова твой автобус? — спросил Джонни глубоким и скрипучим голосом.
Дрожа, я смахнула языком каплю дождя с губы и ответила: —Каждый день я езжу на автобусе в полпятого.
— Это будет через час.
Я не ответила.
Я просто продолжала идти.
— Ты собираешься стоять под дождем целый час? — спросил он, встав передо мной и остановив меня.
Мы оба были как мокрые крысы от ливня, и мне пришлось отвести глаза, чтобы не полюбоваться тем, как его мокрые волосы прилипли к его лбу.
У него были великолепные волосы.
Еще у него был великолепный запах.
Я не могла удержаться от вдоха, поскольку он стоял слишком близко ко мне, чтобы утешаться.
Дезодорант — Lynx, свежескошенная трава и парень — все в одном лице.
Кого я обманывала; у него было великолепное всё.
Когда я вернула свои мысли в настоящее и пожала плечами, Джонни издал нетерпеливое рычание, его пронзительные голубые глаза прожигали во мне дыры.
— Давай, — сказал он хрипло. — Я отвезу тебя домой.
О, нет.
Милый младенец Иисус, нет.
— Нет. — Я быстро покачала головой. — Ты большой.
Он изогнул бровь, вставая в мое личное пространство своим гигантским телом. — И что?
— Потому что ты подвез меня домой, — ответил я, делая безопасный шаг назад.
— Так? — возразил он, делая еще шаг ко мне.
— Итак, хватит. Я прижала подбородок к груди и попыталась обойти его. — Спасибо, в любом случае.
Джонни снова преградил мне путь, заключив меня в клетку своим огромным телом.
И, как и раньше, мне пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть на него.
— Ты предпочитаешь стоять под дождем час, чем проехать у меня? — спросил он, его глаза были дикими и горячими. — Почему?
Потому что твоя подруга, которая то снова, то снова уходит, может захотеть или не захотеть причинить мне тяжкие телесные повреждения.
Потому что когда я впервые села с тобой в машину, это закончилось плохо.
Потому что во второй раз, когда я села с тобой в машину, я почти рассказала тебе секреты.
И главным образом потому, что меня пугает то, как ты заставляешь меня чувствовать.
Когда я не ответила, потому что, честно говоря, не могла, Джонни издал еще одно рычание, но на этот раз оно звучало так, будто он был расстроен. — Ты на меня злишься?
— Злюсь? — Я покачала головой, широко раскрыв глаза. — Нет, нет, конечно, нет.
— Тогда почему ты ведешь себя так?
— Как?
— Избегаешь меня, — тихо сказал он.
— Не правда, — солгала я. — Я просто… я просто…
— Ты что, Шэннон?
Я пожала плечами, совершенно потеряв дар речи.
Он покачал головой, бросил сумку на землю, а затем потянулся вперед, стягивая мою школьную сумку с моих плеч — с обоих плеч, причем с минимальным усилием.
Потрясенная, я наблюдала, как он бросил мою сумку на землю рядом со своей, а затем расстегнул молнию на своей дизайнерской куртке и сбросил ее.
— Ч-что ты делаешь? Я задохнулась, стуча зубами от холода.
— Как ты думаешь, что я делаю? — возразил он, протянув руку позади меня, накинув мне на голову капюшон своей куртки и обернув его вокруг моих плеч. — Здесь ты промокнешь.
— Но куртки у тебя не будет, — выпалил я.
— Но у тебя будет, — ответил он. — Теперь ты собираешься засунуть руки в рукава, или мне придется сделать это за тебя?
Когда я не смогда ему помочь, откровенно говоря, я была слишком ошеломлена, чтобы сделать что-либо, кроме как уставиться на него, Джонни схватил оба конца куртки и застегнул ее до моего подбородка, оставив мои руки прижатыми к бокам, а пустые рукава покачивались рядом. Мне.
Он надвинул капюшон вперед, прикрывая мои волосы от дождя, а затем наклонился и схватил обе наши сумки.
— Теперь, — сказал он, одобрительно кивнув и перекинув сумку через плечо. — Пойдем. Я отвезу тебя домой. Ма, наверное, ждет у ворот.
— Твоя мать? — Я выдавила.
— Да, — ответил он. — Моя машина в гараже на ремонте.
— Но я не знаю твою мать, — выпалила я. Я попыталась размахивать руками, чтобы подчеркнуть это, но куртка на молнии не давала мне для этого места.
— Ты меня знаешь, — был его ответ.
Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, что угодно, но Джонни зашагал по тропинке — с моей школьной сумкой.
— Подвинь ноги, Шэннон, — крикнул он через плечо, не оглядываясь на меня. — Прежде чем мы оба заболеем пневмонией.
Я была настолько ошеломлена его действиями, что сделала именно то, что сказал мне Джонни.
Я подвинула ноги.
Торопясь за ним, я лавировала по дождевым лужам и трещинам на тротуаре.
Мне было достаточно трудно идти за ним на двухдюймовых каблуках и чертовски невозможно сохранять равновесие, сжимая руки по бокам.
— Дерьмо, — пискнула я, когда просчитала с прыжком и приземлилась в замерзшую лужу.
Это тоже была не обычная лужа.
Нет, это была ирландская лужа, состоящая из добрых пяти дюймов мутной, мутной, ледяной дождевой воды.
Сразу же вода начала заливать мои ботинки, и идти было невыносимо.
Подпрыгнув на одной ноге, я вытащил руку из-под куртки и снял туфлю.
Перевернув его вверх дном, я с тревогой наблюдал, как выплеснулась вода.
Мой бедный носок промок насквозь.
Мои икры были покрыты листьями и коричневой слякотью.
Я застонала от ужаса, сунув ногу обратно в ботинок, а затем принялась опорожнять другой ботинок.
— Что ты делаешь? — Джонни крикнул впереди меня.
— У меня в ботинке вода, — крикнула я в ответ, пробормотав ряд ругательств, направленных на ирландскую погоду. — Я не могу ходить в них вот так. Просто дай мне секунду… эй…
Мой ботинок выскользнул из моих рук, и я бросилась к нему.
Плохая идея, учитывая, что я балансировал на одной ноге и мои руки были зажаты.
Чувствуя себя лапшой, мне удалось схватить свой ботинок в воздухе, но я снова потеряла его, когда не смоглп встать на ногу.
Мой ботинок вылетел из моей руки, и я полетела назад, пытаясь, но безуспешно, удержаться в вертикальном положении.
Понимая, что дело проиграно, я отказалась от битвы и приготовилась к удару, который обязательно почувствую.
Я упала назад, моя задница на мгновение задела бетон, прежде чем меня снова подняли.
Сжимая кулаком перед курткой, которую я носила, Джонни буквально держал меня парящим над землей, как будто мое тело было чем-то до неприличия крошечным и невесомым.
Это не так.
Я весила шесть стоунов(38 кг) и три фунта, но вы бы об этом не догадались по тому, как он держал меня на одной руке.
— Отличный улов, — наконец выдохнула я, глядя на его лицо со смесью шока и восхищения, в то время как он поддерживал все мое тело одной рукой.
Его губы дернулись. — Спасибо.
— Ну, ты определенно лучше ловишь, чем бросаешь.
Ухмыляясь, Джонни поднял меня на ноги, прежде чем расстегнуть молнию куртки и освободить мои руки.
— Лучше? — спросил он, его руки легли на легкие изгибы моей талии.
Не совсем потому, что я чувствовала тепло его рук на своем теле, и хотя целый слой одежды отделял его прикосновение от моей плоти, я все равно чувствовал его до самых пальцев ног.
Это было плохо.
Это было так нехорошо.
Покраснев, я вцепилась в его предплечья, балансируя на своей единственной ноге в ножнах, и выпалила единственное, о чем могла подумать в этот момент: —Я не хочу, чтобы меня избили.
Его руки сжались на моей талии, когда он посмотрел мне в лицо. — Кто может избить тебя?
— Твоя девушка.
— У меня нет девушки, — медленно ответил он, на его лице отразились настороженность и замешательство. — Ты знаешь это.
— Белла.
— Она сказала тебе что-нибудь? — требовательно спросил Джонни, с сердитым выражением лица.
Я покачала головой.
Он приподнял бровь. — Нет?
— Нет, — тихо подтвердила я.
— Ты уверена, что она тебе ничего не сказала? — Он исследовал.
— Я уверена, — ответила я. — Но я не хочу давать ей повода.
Джонни пристально посмотрел на меня и повторил свое предыдущее заявление с некоторыми поправками. — Она никогда не была моей девушкой, Шэннон.
— Да, ну, пара девчонок из моего класса говорили, что у тебя…
— Ты говорила обо мне? — прервал он резким тоном. — С ними?
— Нет. — Я покачала головой. — Они говорили о тебе. Со мной.
Джонни возмущенно изогнул бровь. — Есть ли разница?
— Да. — Я кивнула. — Большая. Я глубоко сглотнула и покачала головой. — Послушай, Джонни, мне не нужно… я больше не могу… — Прерывисто выдохнув, я заставила себя посмотреть на него. — Я не хочу, чтобы мне было больно из-за того, что ты заговорил со мной. — Мои слова прозвучали быстро и с придыханием. — Мне не нужны такие проблемы в жизни. Я не боец. Мне нужно опустить голову и пройти школу без драмы.
Наступила долгая пауза молчания, во время которой никто из нас не произнес ни слова.
— Ты думаешь, я позволю кому-нибудь причинить тебе боль? — наконец спросил Джонни, его темные и напряженные глаза сосредоточились исключительно на моем лице. — Ты думаешь, я допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое, Шэннон, как река?
Я смотрела на него, не зная, что сказать, и неуверенная в своих чувствах.
Когда я не ответила, Джонни издал низкое рычание и покачал головой, в результате чего капли дождя забрызгали мне лицо.
— Потому что я не буду, — ответил он на свой вопрос, сказав. — С тобой ничего плохого не произойдет, — добавил он, глядя на меня темными голубыми глазами. — Потому что я никому не позволю причинить тебе боль, ясно?
Я неуверенно кивнула. — Хорошо?
Он внимательно наблюдал за мной, его глаза горели и смотрели на меня. — Ты веришь мне?
— Я хочу, — выдохнула я, когда мои пальцы впились в твердые равнины его плеч — беспомощная реакция моего тела на его слова.
Боже, я хочу…
— Хорошо, — хрипло ответил он, подходя ближе и сжимая руки на моей талии. — Я тоже этого хочу.
Странная тяжесть охватила нас тогда, когда нескончаемый цикл дождя продолжал литься.
Как ощущение давления.
Как будто воздух вокруг нас стал разреженным.
Он смотрел на меня сверху вниз, выглядя одновременно раздраженным и взволнованным.
Это был смущающий взгляд.
Я не знала, что с этим делать.
Огромный черный внедорожник Range Rover подъехал к нам, разряжая странное напряжение и спасая меня от того, чтобы выпалить что-то опасное.
Затонированное окно опустилось, и из него высунулась голова женщины.
— Джонни? — крикнула женщина в Range Rover. Она была красивой блондинкой и выглядела слегка испуганной, глядя на нас. — Что ты делаешь с этой бедной девочкой?
— Это моя мама, — пробормотал Джонни, мельком взглянув на мать, прежде чем снова обратить свое внимание на меня. — Ну давай же.
— Мы ждем! — Я прохрипела, схватив его за руки, прежде чем он успел уйти, все еще балансируя на одной ноге. — А что насчет моей обуви?
Джонни взглянул мне под ноги, а затем позади меня.
Тяжело вздохнув, он обнял меня за талию, притянул к себе, поднял меня над землей и повел нас к джипу.
Одной рукой он дернул заднюю дверь, а другой усадил меня на заднее сиденье, а затем побежал обратно на пешеходную дорожку, чтобы забрать наши брошенные сумки.
— Я вся мокрая, — предупредила я, чувствуя себя неловко при мысли о том, что испорчу дорогую обивку машины.
— Серьезно, Джонни, — добавила я с дрожью, когда он вернулся к двери с нашими сумками. — Я промокла насквозь, моя одежда.
Его губы на мгновение дернулись, а затем он покачал головой, словно отмахиваясь от нежелательной мысли, пришедшей ему в голову.
— Ма, это моя, а, это Шэннон, — признал он, выглядя явно неловко. Он нервно взглянул на меня, а затем снова повернулся к матери, дважды прочистив горло, прежде чем добавить: —Она моя, э-э… она новенькая. Он толкнул меня дальше на заднее сиденье джипа своей матери, а затем бросил обе сумки рядом со мной. — Я сказал ей, что мы отвезем ее домой.
— Привет, Шэннон, — сказала его мать, поворачиваясь на сиденье и сверкая мне мегаваттной улыбкой.
— Шэннон, это моя мама, — хрипло объявил он. — Я, ах, пойду и найду твой ботинок.
Затем он закрыл дверь машины, заперев меня внутри со своей матерью, и убежал.
В ужасе я рухнула на заднее сиденье Range Rover принадлежавшего его матери.
Ну, это не было неловко.
Это было совсем не неловко.
Пытаться избежать гипервентиляции из-за жгучего дискомфорта было на удивление сложно, учитывая, что я был уверен, что наступает полномасштабная гипотермия.
— Эмм…приятно познакомиться, миссис Кавана, — болтала я, беспокойно подпрыгивая коленями, и потирала руки вверх и вниз по рукам.
Я настолько вышла из зоны комфорта, что понятия не имела, что делать.
Сознание того, что с меня капает вода на кожаный салон этой доброй дамы, тоже не помогало. — С-спасибо вам,
— Я Эдель, любимая, — ответила она рассеянно, глядя в окно. — Что, во имя Иисуса, делает сейчас этот мой сын?
Пробормотав про себя несколько ненормативных ругательств, миссис Кавана нажала кнопку на двери, и ее окно опустилось.
— Джонни! — она позвала. — Что ты делаешь, бегая под дождем, чертов придурок? Садись!
— Он ищет ботинок, — указала я, щеки пылали. — Мой ботинок — я его уронила. Скорее бросил. — Он пытается найти его для меня.
Миссис Кавана повернулась, чтобы улыбнуться мне, но ее улыбка дрогнула, а выражение лица превратилось в озабоченное нахмуривание.
— О боже, — выдохнула она. — Посмотри, как ты дрожишь. Ты, должно быть, погибла.
Я погибла.
Я была за гранью гибели.
Мое тело сильно трясло, а влажная одежда продолжала воздействовать на кожу.
Мать Джонни включила обогреватель на полную мощность, и я застонала от облегчения, когда волна тепла ударила мне в лицо.
Она сняла с плеч толстый вязаный кардиган, который носила, и накинула его мне на ноги.
— Теперь, любимая, сказала она успокаивающим тоном. — Мы согреем тебя в кратчайшие сроки.
— Большое спасибо, — ответил я, медленно увядая внутри. Ее маленький поступок доброты был для меня ошеломляющим. — Я не хочу пачкать ваш кардиган.
— Для этого и нужны стиральные машины, — ответила она с вернувшейся улыбкой.
Ого, мать Джонни была красивой.
И очень хорошо одет.
Серьезно, ее одежда была просто вау.
Все подходило друг к другу, от сережек до пояса.
Модельер, запомни, прошипел мой мозг, конечно, она будет хорошо выглядеть.
Со светлыми волосами и карими глазами миссис Кавана не слишком походила на своего сына, но он определенно унаследовал ее строение костей и пухлые губы.
Однако Джонни был прав насчет ее дублинского акцента; оно было толстым и гораздо более отчетливым, чем у него.
— Похоже, у тебя есть поклонник, — добавила миссис Кавана, указывая на то место, где Джонни бегал взад и вперед по тропинке, прочесывая землю и дамбы в поисках моего пропавшего ботинка.
Черт, я надеялась, что он не уплыл в канализацию.
Папа был бы в восторге, если бы я пришла домой с еще одним расходом.
— Он проделал ужасную работу, заставляя тебя молчать. — добавила с улыбкой миссис Кавана. — Я видела вас с ним в газетах на прошлой неделе. Прекрасная фотография, любимая. Вы вместе выглядите просто потрясающе.
Думала ли она…
— Что? О нет, нет! — Я покраснела уродливым свекольно-красным оттенком. — Это не так.
— О, нет? — Она ухмыльнулась. — Я подумала, может быть, Джонни завел себе маленькую подружку, пока меня не было.
— Эм, нет. Я поморщилась от дискомфорта. — Мы просто…
— Друзья? — пошутила миссис Кавана, легкая улыбка тронула уголок ее губ. — Так я слышала,
Мы были друзьями?
Я не был уверена.
Возможно, он все еще пытался загладить свою вину.
Я кивнула и сказала: —Да, мы просто друзья.
— Ах, как жаль, — ответила она после долгой паузы. — На мгновение я подумала, что тебе удалось сделать невозможное.
— Невозможно?
— Отвлечь его от регби.
— Ой. — Я сжала руки, не зная, что на это ответить. — Ну, нет, — это все, что я придумал, а затем добавила: —Мы просто друзья.
Когда миссис Кавана заговорила снова, ее брови были озабоченно нахмурены. — Я люблю своего сына всем сердцем, но иногда мне хочется, чтобы он вспомнил, что ему семнадцать, и немного расслабился. Веселился. Влюблялся. Нарушал правила. Был подростком, а не…
— Машиной? — Я тихо предложила,
— Да, — согласилась его мать, энергично кивая. — Его питание, тренировки, путешествия, спонсоры, все это… это пугает. — Она снова вздохнула, нахмурив брови. — Я просто хочу, чтобы он время от времени давал волю. Я знаю, как это звучит в устах матери, но он настолько сдержан. Каждая часть его жизни полностью структурирована и спланирована. Для меня, как для его матери, наблюдать за этим ошеломляюще. … Я не могу себе представить, каково это — быть семнадцатилетним и жить так изо дня в день. Но с Джонни все это регби, регби и еще раз регби. Он ест, спит и дышит этим чертовым спортом.
Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь — что угодно — но миссис Кавана продолжила.
— Он просыпается и тренируется. Он идет в школу и тренируется. Он приходит домой и тренируется. А затем он ложится спать и на следующий день повторяет весь цикл заново.
— Звучит утомительно, — согласилась я, чувствуя себя немного некомфортно от внезапного и глубокого понимания его жизни, которое мне дали.
— Наблюдать за ним, конечно, утомительно. С легким вздохом она коснулась своего лба и сказала: —Я просто хотела бы, чтобы он нашел выход разочарованию, гневу или чему-то еще, что накопилось внутри него. Боюсь, что в один прекрасный день он взорвется.
Я понятия не имела, что сказать в ответ.
Мой мозг изо всех сил пытался зарегистрировать всю новую информацию о Джонни.
— И я только что поняла, что говорю бессвязно, — сказала тогда миссис Кавана, тихо посмеиваясь. — Извини. Мой муж всегда меня из-за этого ругает.
— Все в порядке, — ответила я, когда по моему телу пробежала небольшая дрожь. — Я не против.
Это так,
Я чувствовала себя странно непринужденно, слушая ее речь.
Мать Джонни была милой и дружелюбной и полной противоположностью тому родителю, к которому я бы вернулась домой.
— Итак, расскажи мне, откуда ты и Джонни знаете друг друга? — она спросила. — Вы учитесь в одном классе? Как вы подружились?
— Нет, я на третьем курсе, — ответил я, поерзая на своем месте.
— Действительно? — Глаза миссис Кавана расширились. — Я думала, ты намного старше.
Я просияла от комплимента — по крайней мере, я восприняла это как комплимент.
Нечасто меня принимали за старшую
— Мне шестнадцать. Я должна быть на четвертом курсе, — объяснила я, довольная тем, что выгляжу старше. — Но меня задержали в начальной школе.
— Как и Джонни, — сказала мне миссис Кавана с теплой улыбкой.
— В шестом классе, — ответил я, слегка кивнув. — Он не был счастлив.
— Нет, — засмеялась она. — Он, конечно, не был. Улыбаясь, она добавила: —Вы, должно быть, хорошо знаете друг друга, если он сказал вам: —Мои родители разрушили мою жизнь, когда перевезли меня в историю о палках.
— Не так уж и хорошо, — поймала я себя на объяснении: —Честно говоря, Джонни, предлагающий подбросить меня домой, вероятно, просто еще один из его способов загладить свою вину за то, что он сбил меня с толку на поле.
— Прошу прощения? — Миссис Кавана зашипела, выпучив глаза.
— Это был несчастный случай, — быстро вмешалась я. — Он не хотел, чтобы это произошло. Если кто-то виноват, то я. Мне не следовало туда идти. Я отвлекла его. Но потом он хорошо обо мне позаботился. Я выдохнула и добавила: —Он был очень добр.
— И когда произошел этот несчастный случай?
— Еще в январе, — объяснила я, моя рука автоматически легла на затылок. — Врачи в больнице сказали, что все в порядке, и шишка уже давно прошла, но Джонни пытается загладить свою вину с тех пор, как это произошло.
— Даже сейчас?
— Я думаю, он все еще чувствует себя ответственным за это, — сказала я, пожав плечами. — Мы оба знаем, что он не хотел, чтобы это произошло. Никто из нас не хотел. Это был полный несчастный случай. Но теперь все улажено.
— И поэтому он должен чувствовать ответственность! — Лицо миссис Кавана приобрело мертвенно-белый оттенок, когда она прошипела: —Я собираюсь кастрировать этого маленького дерьма…
— О боже мой, нет! — Я взвизгнула.
Обдумывая свои слова, я внезапно осознала, как плохо это, должно быть, прозвучало для миссис Кавана, и, отчаянно пытаясь стереть выражение ужаса с ее лица, я быстро уточнила: — Все в порядке, мяч полетел в меня.
О, Боже мой, дай мне умереть.
— Вне, — в десятый раз подчеркнула я. — Удар был у меня на голове.
— Как он тебя обидел? — спросила его мать, выглядя обеспокоенной, но в то же время с огромным облегчением.
Я тяжело вздохнула. — С его яйцами(ball- как и мяч, так и яйца)
— С его яйцами? — повторила она с ужасом. — Джонни нокаутировал тебя своими яйцами?
— Мячем, — подчеркнула я, ёрзая на своем месте. — Только один мяч… — Я замолчал, понимая, что путаю вещи.
— Яйца? Удары? Тебя сбивали с ног? — Миссис Кавана тяжело вздохнула. — Шэннон, любимая, пожалуйста, объясни мне это, прежде чем у меня случится инсульт.
— Я не беременна или что-то в этом роде! — выпалила я, чувствуя необходимость прояснить это. — Я никогда не была беременна, — добавила я для уточнения. — Ни от вашего сына или кого-либо еще.
— Приятно это знать, — ответила его мать чуть менее резким тоном. — А теперь расскажи мне, что произошло.
— О боже… — Я прижала руки к горящим щекам и глубоко вздохнул, прежде чем повторить попытку. — Я перевелась в Томмен после рождественских каникул. Это был мой первый день, и я опоздала на урок, поэтому срезала через поле. Где они тренировались по регби. Джонни пнул мяч, и он ударил меня по затылку. Я упала на край поля и оторвала голову от земли. Должно быть, я ударилась об камень или что-то в этом роде, когда приземлилась, потому что я потеряла сознание. Все еще довольно неясно, но Джонни помог мне дойти до кабинета и подождал со мной, пока моя мама не пришла в школу. Мама отвезла меня в больницу на осмотр. — Я прерывисто вздохнула и добавила: —Вот и все.
Миссис Кавана долго и неловко наблюдала за мной, очевидно, принимая мою меру.
Я догадалась, что она поняла, что я говорю ей правду, потому что ее голос был пронизан беспокойством, когда она наконец спросила: —И с тобой все было в порядке?
— Ага. — Я кивнула, испытывая облегчение от того, что прояснил катастрофическое недопонимание. — Это было просто сотрясение мозга средней степени тяжести.
— О, Господи, — выдохнула она. — Шэннон, любимая, мне очень жаль.
Протянув руку через консоль, она подхватила с пола дизайнерскую сумочку и открыла ее.
— Твои больничные счета, — начала она рассеянным тоном, роясь в своей сумке. — Знаешь, сколько они стоят? Черт побери, я оставила сумочку на кухонной стойке. Мне нужен номер телефона твоей матери. — Она продолжала рыться в своей великолепной дизайнерской сумке. — Почему школа не связалась со мной?
— Что? — Я изумилась и покачала головой. — Нет-нет, миссис Кавана. Все в порядке. Счета не было. У меня есть медицинская карта.
Она смотрела на меня несколько долгих секунд, прежде чем наконец вытащила руку из сумочки.
Я была рада, что она это сделала, потому что я крепко держала дверную ручку и была в двух секундах от того, чтобы выбежать из этого джипа — в обуви или без обуви.
— Ну, мне очень жаль, что это случилось с тобой, Шэннон, — наконец сказала она, ставя сумочку обратно на пол со стороны пассажира. — Но я все равно хотела бы поговорить с твоими родителями и извиниться. Может быть, я смогу сделать это, когда отвезу тебя домой…
— В этом нет необходимости, — выпалила я, чувствуя, как моя грудь сжимается от паники, когда кровь в моих венах превратилась в лед. — Моя мать все время работает, поэтому ее не будет дома, а моего отца нет… он не будет… пожалуйста, не звоните… он не… — Мои слова застряли у меня на языке, и я прерывисто выдохнула. И задушила слова: —Это не обязательно.
Миссис Кавана неуверенно покусывала нижнюю губу, изучая мое лицо.
Ее карие глаза были полны невысказанного беспокойства, выражение лица было таким же. — Шэннон, любимая, я не…
Именно в этот момент передняя пассажирская дверь распахнулась, напугав нас обоих и заставив миссис Кавана — к счастью — замолчать.
— Блять, там холодно! — объявил Джонни, прыгнув внутрь и отряхнувшись, в результате чего вода разбрызгнулась повсюду. — Я бы сказал, что пора задраить люки и вытащить резиновые лодки, девочки. Погода испортилась.
— Говорит, что гений бегал в бурю последние полчаса, — пошутила его мать. — Знаете, у нас оранжевая тревога из-за наводнения. Четвертое за месяц.
— Ты знаешь, что я не сдаюсь, мам, — парировал Джонни, с триумфом подняв мой ботинок.
Повернувшись на сиденье лицом ко мне, он выгнул бровь и сказал: —Подскажи, когда мы сделаем это в следующий раз? — Тон его был серьезен, но в глазах плясало озорство, а вода капала с его распущенных дождем волос на лоб. — Держи обувь на ногах.
Подмигнув, он бросил мой ботинок мне на колени, прежде чем развернуться и потянуться за ремнем безопасности.
— Прости, — пробормотала я, покраснев.
Подняв с колен скользкий ботинок, я неохотно засунула ногу внутрь, вздрагивая от ощущения хлюпания.
— Спасибо, что спас мою обувь.
— Да, ну, скажи мне спасибо, научившись в них ходить, — поддразнивающим тоном ответил Джонни.
Я покраснела, как свекла. — Эм, да, окей.
— Боже, это какой-то дождь для марта.
— Следи за языком, — отругала миссис Кавана, заводя двигатель и трогаясь с места. — И что я слышала о том, что ты нокаутировал Шэннон?
Джонни обернулся и уставился на меня, выражение его лица говорило правду?
Я опустилась обратно на свое место.
— Хорошо?
— Ради черта, Ма!
— Что я тебе говорил о твоем языке? — огрызнулась миссис Кавана. — Охлади свои струи, Джонни.
— Боже. — Джонни осел на подголовник и застонал. — Я уже получил по шее от Туми, Лейна, Тренера и мамы Шэннон. Пожалуйста, не и ты тоже.
— Хорошо? — спросила миссис Кавана, бросив быстрый взгляд на сына, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — Ты не думал, что мне нужно было сказать?
— Простите, — выдавила я, тревожно сжимая руки. — Твоя мама думала, что я твоя… что мы были… что ты поймал меня… своими беременными яйцами… тьфу… — Прочистив горло, я прошептал: —Мне очень жаль.
Джонни повернулся ко мне лицом и ухмыльнулся. — Мои беременные яйца?
— Нет, моя беременная и твои яйца, — пробормотала я, а затем съежилась от своих слов. — Неважно.
Не обращая внимания на мою бессвязность, Джонни повернулся к матери и сказал: —Это был несчастный случай. Она была на поле во время тренировки. Я даже не видел ее, пока мяч не попал ей в голову.
— Да, теперь я это знаю. Шэннон объяснила, — ответила миссис Кавана. — Надеюсь, ты извинился перед ней, Джонни.
— Конечно, я, черт возьми, извинился перед ней, — фыркнул Джонни, напрягая плечи.
Со своего места в центре заднего сиденья я наблюдала, как он гладил рукой свое бедро — свое поврежденное бедро.
Покачав головой, Джонни разочарованно выдохнул и пробормотал: —С тех пор я извиняюсь.
— И все же мне бы хотелось, чтобы мне сказали об этом, когда это произошло.
— Ну, теперь ты знаешь, — пробормотал он. — Это был несчастный случай. Я не хотел, чтобы это произошло, и я не хожу вокруг, чтобы бить девушек по голове ради того, чтобы они посмеивались и смеялись.
— Не занимай такую оборонительную позицию, Джонни, — ответила она, смягчив тон. — Никто не обвиняет тебя в том, что ты сделал это нарочно, любимый.
— Да, черт возьми, — пробормотал он. — Просто брось это, мам.
Его голос звучал взволнованно — нет, дело было не только в этом.
Он звучал так, будто ему было больно.
Что, скорее всего, и было таковым.
Воспоминания о нашем разговоре в его машине всплыли у меня в голове в великолепных цветных деталях.
Это не заживает достаточно быстро.
Это чертовски беспорядок.
Мне больно.
Не говори никому.
Во мне вспыхнуло беспокойство, и я подумала, знает ли его мать, какую боль он испытывает.
Я сомневалась в этом.
Судя по моему ограниченному общению с этой женщиной, она не показалась мне человеком, который сознательно позволил бы своему сыну подвергнуть себя опасности.
— Ты едешь не в ту сторону, — заявил Джонни, когда миссис Кавана свернула на перекрестке налево вместо того, чтобы поехать прямо на автостраду. — Шэннон живет в городе Баллилаггин, на дальней стороне.
— О, я знаю, любимый, — щебетала миссис Кавана. — Я просто подумала, что было бы неплохо пригласить Шэннон на чай.
— Чай? — Я прохрипела.
Джонни тяжело вздохнул. — Ма.
— Ты пьешь чай, Шэннон, любимая? — спросила миссис Кавана.
— Эм… да?
— Ма, — тихо прошипел Джонни. — Что ты делаешь?
— Девочки(собаки)в городе у грумеров, и их нужно забрать в семь, — объяснила миссис Кавана. — Сейчас почти пять. Нет смысла ехать с Шэннон до самого Баллилаггина только для того, чтобы снова проехать весь путь обратно за собаками.
— Тогда забери их сейчас, — прошипел он, напрягаясь.
— Я не могу, — беззаботно ответила миссис Кавана. — Я оставил сумочку дома.
— Ма, нет, — сказал Джонни предупреждающим тоном и медленно покачал головой. — Она хочет домой.
— Шэннон не против, если мы заглянем домой на час, прежде чем отвезти ее домой, — ответила миссис Кавана.
— Ты даже не спросил ее, — выдавил Джонни.
— Шэннон? — Миссис Кавана перезвонила мне. — Ты не против, любимая?
Скажи нет, Шэннон.
Скажи ей, что ты не против.
Если он узнает, он убьет тебя.
Ты знаешь, что это неправильно.
Этот мальчик небезопасен для тебя…
— Я не против, — задохнулась я, раздираемый страхом внутри моего сердца и жгучим любопытством в моем теле. — Меня это устраивает.
— Теперь видишь? — пошутила его мать, похлопывая Джонни по щеке. — Шэннон не возражает, любимый.
Джонни повернулся и посмотрел на меня извиняющимся взглядом.
Я не знала, что сказать или сделать, поэтому просто пожала плечами и слабо улыбнулась ему в ответ.
Он долго смотрел на меня, прежде чем резко выдохнуть и снова повернуться лицом к лобовому стеклу.
О Боже.
О Господи.
О, милый милосердный младенец Иисус…
Дыши, Шэннон, просто дыши…
Я молчала, наблюдая, как Джонни и его мать общаются, и говорила только тогда, когда мне задавали прямой вопрос.
Это было неловко, неудобно, и я все время с болью ощущала его присутствие, мое тело было в состоянии повышенной готовности.
Для чего, я понятия не имела.
Но каждый раз, когда я находилась с ним в непосредственной близости, мне было трудно дышать.
Проехав несколько минут по узкой второстепенной дороге, мы остановились у знакомых черных железных ворот.
Миссис Кавана опустила окно, вытянула руку и набрала код на клавиатуре.
И точно так же, как когда я пришла сюда с Джоуи чуть больше недели назад, огромные ворота распахнулись внутрь.
Концентрируясь на своем дыхании, я старалась не сосредотачиваться на том, насколько прекрасен его дом и насколько неполноценной я себя снова чувствую, собираясь войти в него.
— Теперь, — объявила миссис Кавана, припарковавшись возле двери высотой восемь футов. — Приведи свою подругу внутрь, любимый, и принеси ей что-нибудь теплое и сухое, чтобы она могла переодеться.
Она заглушила двигатель и отстегнула ремень безопасности.
— Мне нужно быстро позвонить на работу, а потом я приготовлю вам обоим что-нибудь поесть.
— Ма… — начал было Джонни, но миссис Кавана вылезла из машины и поспешила открыть входную дверь.
Ошеломленная, я ничего не могла сделать, кроме как смотреть, как миссис Кавана исчезла в доме, оставив нас одних в своей машине.
— Мне чертовски жаль, — объявил Джонни, отвлекая меня от внутреннего смятения. Он повернулся на своем месте лицом ко мне. — Я понятия не имею, о чем она думала.
— Все в порядке, — ответила я, крепко сжимая руки. — Твоя мама очень милая.
— Да, — пробормотал Джонни себе под нос, глядя через плечо на дом. — А что насчет твоей мамы?
Мои брови взлетели вверх. — А что о ней?
— Тебе нужно быть дома? — спросил он, немного съежившись от очевидного дискомфорта. — Помогать ей или что-нибудь в этом роде?
— Она на работе, — тихо ответила я.
— Черт, да, ты уже это сказала, — пробормотал он, проводя рукой по мокрым волосам. — Ты в порядке?
Я кивнула.
— И ты это тоже уже говорил, — пробормотал он, покачав головой. — Черт, ты сказала мне не говорить об этом.
— Я знаю, — прошептала я.
— Готово, — пообещал он. — Я не буду поднимать эту тему снова.
Я слабо улыбнулась. — Спасибо.
Он долго смотрел на меня, как будто пытался что-то сообразить в своей голове, прежде чем тяжело вздохнуть. — Правильно. Нам лучше войти.
— Мне не обязательно, — быстро предложила я, чувствуя себя неловко и неуверенно. — Я могу подождать здесь, если хочешь?
— Что нет! — Он вылез и открыл мою дверь. — Я этого не хочу.
— Ты уверен? — прошептала я, чувствуя, как мое сердце бешено колотится в груди.
Джонни кивнул, но выглядел он так же неуверенно, как и я. — Я хочу, чтобы ты вошла, Шэннон.
— Правда?
— Да?
Сделав глубокий, ровный вдох, я вылезла из машины и уставилась на его лицо, чувствуя себя очень маленькой и очень потерянной.
Мне нужно было, чтобы он взял на себя инициативу здесь.
Для меня это была незнакомая территория.
Я не знала, как к этому подойти.
— Пойдем, наконец сказал Джонни, к счастью взяв под контроль странную ситуацию, в которой мы оказались, когда он взял меня за локоть и вывел нас из-под дождя.
Когда мы вошли в дом, Джонни отпустил мой локоть и закрыл за нами дверь.
Тем временем я стояла в огромном вестибюле и изо всех сил старался не смотреть на старинный стол в прихожей, стоящий вдоль стены, или на дорогую на вид вешалку прямо за дверью, и я определенно старалась не смотреть на огромные напольные часы, громко тикающие. Или бесчисленные картины, украшающие безупречные стены из слоновой кости.
Когда Джонни скинул туфли, я автоматически скопировала его, не желая испачкать грязью идеально отполированные плитки с черно-белыми узорами.
Я стояла в этом самом зале чуть больше недели назад, но слишком нервничал, чтобы оглядеть свое окружение.
Я все еще нервничала.
Может быть, даже больше нервничала.
Но сегодня все было по-другому.
Не было ни Джоуи, ни Гибси, которые могли бы меня отвлечь.
Были только я и Джонни.
И его мать.
О Боже…