Шэннон
У меня сотрясение мозга средней тяжести, в результате которого я осталась на ночь в больнице для наблюдения, а затем до конца недели не ходила в школу.
Честно говоря, я бы предпочла остаться в больнице на все время или немедленно вернуться в школу, потому что идея провести неделю дома с отцом, дышащим мне в затылок, была особой формой пытки, которую никто не заслуживал.
Каким-то чудом мне удалось пережить неделю, запираясь в своей комнате весь день, каждый день, и, как правило, избегая моего отца и его бурных перепадов настроения, как чумы.
Когда я вернулась в школу на следующей неделе, то ожидала, что меня ждет шквал насмешек и издевательств. Стыд был проблематичным чувством, и иногда мне было трудно функционировать. Я провела весь день в потном, охваченном паникой беспорядке состоянии повышенной готовности, ожидая, что произойдет что — то плохое.
Но ничего не произошло.
Если не считать нескольких любопытных взглядов и понимающих улыбок команды по регби — например, они знали, как я выгляжу в нижнем белье, — я осталась в целом незамеченной.
Я не могла понять, как такое унизительное событие могло остаться невысказанным.
Для меня это не было понятным. Никто не упомянул об инциденте на поле в тот день. Как будто этого никогда и не было.
Честно говоря, если бы не затяжная головная боль, я бы сомневалась, что это вообще произошло.
Дни превратились в недели, но тишина оставалось неизменной.
Мне никогда ничего не говорили.
Это больше никогда не вспоминалось.
Я не была мишенью.
И я обрела покой.
С момента инцидента на поле прошел почти месяц, и я обнаружила, что постепенно втягиваюсь в рутину с Клэр и Лиззи на моей стороне.
Я обнаружила, что начинаю с нетерпением ждать, когда пойду в школу.
Это был самый странный поворот в моей жизни, учитывая, что большую часть своей жизни я ненавидела школу, но колледж Томмен стал почти безопасным местом.
Вместо обычного чувства страха, когда я вышел из автобуса, все, что я почувствовала — это огромное облегчение.
Облегчение уйти из моего дома.
Облегчение быть вне поля зрения хулиганов.
Облегчение уйти от моего отца.
Облегчение — иметь возможность дышать в течение семи часов в день. Я привыкла справляться в одиночку, быть одна, сидеть одна, есть одна… вы понимаете, к чему я клоню.
Я навсегда осталась одна, поэтому мое последнее затруднительное положение, или, лучше сказать, последнее изменение моего социального статуса, было неожиданным.
Говорят, что в цифрах есть солидарность, и я твердо верила в это.
Я чувствовала себя лучше, когда находилась со своими друзьями.
Может быть, это была подростковая неуверенность, или, может быть, это было результатом моего прошлого, но мне нравилось, что больше не нужно было ходить на занятия в одиночку, и что у меня всегда был кто — то, с кем можно посидеть или сказать, если у меня что-то застряло в зубах.
Их дружба значила для меня больше, чем они могли себе представить, давая мне систему поддержки, в которой я отчаянно нуждалась, и буфер во времена панической неопределенности.
В моей старой школе я была так напряжена и беспокойна на уроках, что часто оставалась в классе, мне приходилось работать допоздна, чтобы наверстать упущенное.
Без постоянной угрозы нападения со стороны сверстников я без особых проблем успевала на занятиях, щелкая уроки, как орешки.
Мне даже удалось сдать большинство экзаменов до младшего цикла, за исключением математики и бизнес-исследований.
Казалось, никакое количество занятий не помогло с этими предметами. Но я получила свою первую пятерку с первого курса по естественным наукам, так что это меня успокоило.
Во время обеда у меня были девочки, с которыми можно было посидеть — не жалкое место с моим братом и его приятелями, а настоящая группа людей.
У меня никогда раньше не было такого уровня нормальности.
Я никогда не чувствовала себя в безопасности.
Но я уже начала.
И у меня было чувство, что он имеет к этому какое — то отношение.
Джонни Кавана.
Я имею в виду, он должен был, верно?
У меня не было такой силы, так что остался только он.
Это не было совпадением, что то событие было стерто из памяти каждого.
С того дня я видела его много раз, бесчисленное количество раз, проходя мимо него в коридорах между уроками и в обеденном зале во время перерыва, и хотя он никогда не подходил, всегда улыбался мне, проходя мимо.
Честно говоря, я была удивлена, что он вообще улыбнулся мне, учитывая реакцию моей матери на него возле кабинета директора в тот день.
Я не знала, извиняться или нет за ее поведение по отношению к нему.
Мама так остро отреагировала, что стала угрожать ему, но, опять же, действия Джонни привели к тому, что я провела ночь в больнице и еще неделю дома с отцом, поэтому я решила не извиняться. Кроме того, я решала слишком долго. Подходить к нему сейчас, спустя почти четыре недели, было бы просто странно.
Через моих друзей — и приглушенный шепот и слухи от девушек в туалете — я узнала всевозможные подробности и информацию о Джонни Кавана.
Он был на пятом курсе — то, что я уже знала.
Он был родом из Дублина — опять же, никаких сюрпризов.
Он был невероятно популярен — ладно, я этого не знала, но не нужно быть гением, чтобы понять это, учитывая, что он все время был окружен учениками.
Он был звездой среди обучающихся — опять же, и слепой мог это понять.
И вопреки его ужасной неточности с мячом, приведшему к вопиющему увечью меня, он должен был быть очень хорош в регби.
Он был капитаном школьной команды по регби, и с этим статусом пришла популярность, девушки и некоторая жесткая привязанность как к преподавателям, так и к ученикам.
Я понятия не имела о всех тонкостях регби, наша семья вращалась вокруг Гэльской Спортивной Ассоциации, и я еще меньше заботилась о популярности в школе, учитывая, что меня обычно бросали на дно, но то, как девочки в школе обожали Джонни Кавана, совсем не походил на человека, которого я встретила в тот день.
По словам девочек, он был агрессивным, напористым и полным снобом, с телом, за которое можно умереть, и ужасным отношением.
Они выставили его дерзким, богатым игроком в регби, который был одержим спортом, жестко играл на поле и еще сильнее трахался — очевидно, ему нравились девушки намного старше.
Хорошо, так что вполне возможно, что он действительно делал все это, но было трудно собрать информацию воедино с человеком, которого я встретила.
Мои воспоминания о том дне все еще были туманными, события, приведшие к моему несчастному случаю, все еще были запутанными, а последующие — сумбурным беспорядком, но я помнила его.
Я вспомнила, как он заботился обо мне.
Как он оставался со мной, пока не пришла моя мама.
То, как он прикасался ко мне своими большими, мозолистыми, нежными руками. Как он говорил со мной, как будто хотел услышать, что я произнесу.
А потом слушал мою бессвязную болтовню, как будто это было важно для него.
Я также помнила смущающие моменты; моменты, которые не давали мне спать до поздней ночи с пылающими щеками и мыслями, полными сбивающих с толку образов и неуклюжих слов.
Части, которые я не осмеливалась признать.
Тем не менее, я сохранила конверт, который нашла в своем шкафчике на той неделе, когда вернулась в школу, с торопливо нацарапанным «От моего народа твоему народу» на лицевой стороне.
Две банкноты по 50 евро, которые я отдала маме, когда вернулась домой из школы, но я спрятала конверт в наволочку для сохранности.
У меня не было объяснения, почему я не выбросила его, так же как я не могла объяснить, почему мое тело покрылось холодным потом, руки стали липкими, сердце учащенно забилось, а желудок скручивался в узлы всякий раз, когда я смотрела на него.
Ну, технически это было неправдой.
Была очевидная, совершенно логичная причина моей реакции на него.
Он был прекрасен.
Каждый раз, когда я замечала его в коридорах, казалось, что все отложенные желания, чувства и гормоны, которые дремали в моем теле последние пятнадцать лет, пробуждались к жизни.
Я болезненно осознавала его присутствие, мое тело приходило в состояние повышенной готовности всякий раз, когда наши руки соприкасались в переполненных коридорах между занятиями.
Но не его внешность или огромное мускулистое телосложение вывели мои упрямые гормоны из спячки.
Таким он и был в тот день.
Во время небольшого перерыва на прошлой неделе, Лиззи поймала меня с поличным, когда я пялилась на Джонни Кавана, тогда она решила выложить всю информацию, которая у нее была.
По словам Лиззи, Джонни Кавана никогда не был привязан к какой — то конкретной девушке и не считался чьим-то парнем, хотя с Беллой Уилкинсон приходилось бороться.
Эта пара долгое время тусовалась вместе.
Белла была на пару лет старше его, более опытной, и, судя по тому, что рассказала мне Лиззи, о чем ей сообщили мальчики, сосала член, как пылесос «Дайсон».
Так что да, можно было с уверенностью сказать, что Джонни получил от нее огромное количество минетов и бог знает что еще.
Я был просто благодарна, что у нас дома был «Генри Гувер», а не модный брючный «Дайсон», поэтому я не давилась каждый раз, когда убирала свою комнату в соответствии с этим конкретным изображением.
Хотя я не была удивлен ничему из этого.
Джонни было почти восемнадцать.
У меня было два старших брата, поэтому я прекрасно понимала, чем занимаются мальчики этого конкретного возраста за закрытыми дверями спальни.
Информация была удручающей, но мне нужна была крутая доза реальности, чтобы укрепить решимость и развеять надежды.
Мне ужасно не повезло, что я впервые влюбилась в такого человека, как он, учитывая, что мы разговаривали всего один раз, и он был связан с шестикурсницей.
Не то, чтобы он был бы хоть немного заинтересован во мне, если бы это было не так.
Мне нравилось чувство безопасности.
В моем мире невидимость приравнивалась к безопасности.
Я счастлива иметь оба пункта и сливаться с толпой.
Джонни Кавана был настолько противоположен невидимке, насколько я могла себе представить.
До него я никогда не интересовалась противоположным полом. Меня никогда никто не интересовал. Но он?
Я обнаружила, что ищу его в школе, просто чтобы зацепить свой взгляд на нем ненадолго. Это было жутко и по-сталкерски с моей стороны, но я, честно говоря, ничего не могла с собой поделать.
Я утешала себя знанием того, что у меня не было намерений действовать на основе своих чувств или преследовать свою первую и единственную любовь.
В любом случае, мне было достаточно наблюдения со стороны, довольствуясь тем, что украдкой поглядывала на него, когда могла.
Я оправдывала такое поведение, напоминая себе, что я не единственная девочка в школе, которая вожделеет восхитительного Джонни Кавана.
Нет, я была всего лишь одной в длинном списке многих, многих девушек.
Но за ним было так интересно наблюдать.
Он вел себя не так, как остальные парни в школе. Он казался выше их странным образом? Как будто он был старше своих лет? Или ему наскучил обыденный образ школьной жизни?
Это было трудно описать.
Казалось, он создавал свой собственный ритм. Излучал уверенность и имел атмосферу безразличия, которая вызывала смехотворную зависимость.
Он проложил свой собственный путь в школе, и, как большинство прирожденных лидеров, все остальные просто следовали за ним.
Я думаю, это был ключ к популярности, вам нужно было не хотеть этого или не заботиться о том, что у вас это было.
Тот факт, что он был красив с телом, доведенным до совершенства, также не повредил его делу.
Это заставило меня немного ревновать, если честно.
Я не заботилась о том, чтобы быть популярной. Это был тот факт, что некоторым людям было так легко, в то время как другие, включая меня в последнюю группу, ужасно страдали.
Он выдал что-то по типу: «Я лучший. Ты трахаешься с лучшими прямо здесь. Ты не найдешь никого лучше меня, тебе не повезло», и ходил с постоянным выражением «пошел ты» на лице.
Это было типичное поведение альфа-самца, бьющего кулаками в грудь, и я предположила, что это во многом связано с тем, почему каждая девушка в радиусе десяти миль, казалось, тянулась к нему.
Дело в том, что всякий раз, когда его глаза встречались с моими, я никогда не видела ни этого надуманного мачо, ни его пресловутого сердитого взгляда.
Было трудно описать взгляд, который я получала в ответ, потому, что обычно, когда наши глаза встречались, это случалось потому, что Джонни ловил, что я смотрю на него, будь то в обеденном зале или вне классных комнат, и я всегда быстро отворачивалась, уязвленная.
Однако в тех редких случаях, когда мне удавалось взять себя в руки и встретиться с ним взглядом, я была вознаграждена любопытным наклоном головы и небольшой, дергающейся улыбкой.
Я не была уверена, что делать со всем этим или что чувствовать.
Странным образом я ощущаласебя одним из тех маленьких утят, которые оставляют отпечаток и привязываются к первому человеку, которого они видят после рождения.
Я смотрела фильм об этом, когда была ребенком.
Может быть, именно это и происходило?
Может быть, я привязалась к Джонни не только потому, что он был первым, кого я увидела, когда пришла в себя, но и потому, что он был первым, кто проявил ко мне настоящую доброту.
Я задавалась вопросом, действительно ли это может случиться с людьми после сотрясения мозга средней тяжести, но затем быстро отбросила эту безумную идею.
Подобные мысли не были нормальными и не приносили абсолютно никакой пользы.
Кроме того, я не была к нему привязана.
Мне просто нравилось им восхищаться.
С безопасного расстояния.
Когда он не смотрел.
Да, это было совсем не вредно для здоровья
***
— Не хочешь зайти сегодня после школы? — спросила меня Клэр во время большой перемены в среду.
Мы сидели в конце одного из огромных столов в роскошном обеденном зале, с которым я все еще пыталась смириться.
В ОШБ у нас была небольшая столовая, где люди по очереди сидели за маленькими круглыми столиками.
Здесь, в Томмен, это был великолепный банкетный зал с двадцати пяти футовыми столами, которые включали в себя горячие блюда и достаточное количество места, чтобы вместить всю школу.
Обеденный зал трещал по швам от того, что другие ученики кричали и разговаривали так громко, что мне пришлось перегнуться через стол, чтобы ответить:
— К тебе домой?
— Мы можем потусоваться и посмотреть несколько фильмов или что — то в этом роде? — с кивком проговорила она.
— Разве ты не собираешься в город с Лиззи, чтобы увидеть Пирса? — уточнила я.
По крайней мере, я думала, что это то, чем они занимались сегодня после школы.
Это все, о чем Лиззи говорила все утро.
По-видимому, она встречалась с каким-то парнем с пятого курса по имени Пирс, и они были вместе в течение нескольких месяцев.
Из того, что я знала, они в настоящее время снова сошлись.
Честно говоря, Лиззи пригласила меня пойти с ними после школы, но я отказалась, потому что город был последним местом, где я когда — либо хотела быть. Моя старая школа располагалась в центре, и я старалась избегать всех окрестностей, как чумы. Там было слишком много нежелательных лиц, которые околачивались вокруг.
— Нет, Лиззи не в настроении, — объяснила Клэр, протыкая ложкой свою банку с йогуртом. — Итак, я предполагаю, что сегодня у них была еще одна ссора.
Это объясняло заметное отсутствие Лиззи на обеде.
Ее было трудно понять.
Она многое скрывала, и я никогда по — настоящему не знала, о чем она думала или чувствовала, в отличие от Клэр, которая была открытой книгой.
Наверное, именно поэтому в детстве я всегда была ближе к Клэр.
Я, конечно, любила Лиззи и считала ее хорошим другом, но если бы у меня была лучшая подруга, то это была бы Клэр.
— Кроме того, мне не очень нравится быть третьим лишним с ними двумя, — добавила Клэр, кладя ложку в коробку с ланчем. — Итак, что ты скажешь? Мама заберет нас и отвезет тебя домой, когда ты захочешь. — Она откинулась на спинку стула и одарила меня умилительной улыбкой. — Или ты всегда можешь переночевать у меня?
Мой желудок сделал небольшой переворот.
— Ты уверена, что твоя мама не будет возражать?
— Шэннон, конечно, она не будет возражать, — ответила Клэр, бросив на меня странный взгляд. — Мои мама и папа оба любят тебя, — улыбаясь, она добавила, — Мама постоянно спрашивает о моих делах, уточняя, когда ты придешь снова.
Меня наполнило теплое ощущение.
Миссис Биггс работала медсестрой в отделении интенсивной терапии больницы в Корк-Сити, и она была одной из самых милых леди, которых я когда — либо встречала.
Клэр была очень похожа на свою мать с милым характером и добрым сердцем.
Когда мы были маленькими и Клэр, и Лиззи праздновали день рождения или играли, миссис Биггс всегда считала своим долгом приехать и забрать меня.
Меня даже приглашали на вечеринки по случаю дня рождения старшего брата Клэр, и хотя я никогда не посещала вечеринки Хьюи, я оценила приглашение.
Это были единственные приглашения, которые я получала в детстве.
— Я бы с удовольствием, но мне нужно посоветоваться с родителями, — сказала я ей, а затем достала телефон и написала брату, чтобы узнать обстановку дома.
— Это будет здорово, — радостно подбодрила она. — В морозилке есть банка «Бена и Джерри», и у меня есть новый фильм «Пираты Карибского моря» на DVD, — нахмурив брови, она добавила, — Джонни и Орландо, какая девушка может сказать «нет» этому?
— Не ты, — засмеялась я. Клэр была одержима Джонни Деппом.
Он был ее обоями на телефоне, и его лицо было расклеено по всем стенам ее спальни.
— Я люблю его, — объявила она с мечтательным вздохом. — Я верю. Это настоящая, жестокая любовь, и однажды он приедет в Ирландию, увидит меня и сразу ответит взаимностью на мои чувства. А потом мы убежим вместе и создадим очаровательных гибридных детей-пиратов.
— Это звучит как план, — хихикнула я. — Хотя, ты же понимаешь, что он не настоящий пират, не так ли?
— Тсс! — Клэр усмехнулась. — Не забирай это у меня. Позволь мне насладиться визуализацией.
Мой телефон завибрировал в моей руке, когда пришло сообщение от Джоуи.
Плохая идея, Шэн. Он на тропе войны.
Растроившаяся, я сунула телефон обратно в карман и тяжело вздохнула:
— Я не могу прийти.
— Твой папа? — грустно спросила она.
Я кивнула.
Клэр выглядела такой же грустной, как и я, но она не настаивала.
В глубине души, я думаю, она знала.
Я никогда не выражала это словами, и она никогда не давила.
Вот почему я люблю ее.
— Тогда в другой раз, — Клэр одарила меня широкой улыбкой, которая почти скрывала беспокойство в ее карих глазах.
Почти.
— В следующий раз мы спланируем все лучше — предупрежу тебя заранее, — быстро продолжила она, заправляя свои длинные светлые волосы за уши. — Но наш киномарафон с Джонни и Орландо определенно состоится!
— Как дела, медвежонок Клэр? — спросил глубокий мужской голос, отвлекая нас обоих.
— О, привет, Джерард, — сказала Клэр небрежным тоном, глядя на огромного светловолосого парня, стоящего в конце нашего стола. — Как дела?
— Теперь, когда я с тобой разговариваю, лучше, — промурлыкал он, подходя и опираясь задницей на стол, держа свою огромную спину передо мной, а его внимание сосредоточено на моей подруге. — Ты выглядишь так же прекрасно, как и всегда.
Пристальный взгляд Клэр метнулся от его лица к моему, и она выпучила на меня глаза, прежде чем быстро посерьезнеть и сказать:
— Разве я не слышала, как ты говорил то же самое Меган Крин в среду?
Я подавила смех, наблюдая за тем, как профессионально моя подруга разыгрывает карту безразличия, хотя на нее явно повлиял этот парень.
Он был высоким и загорелым, с грязными светлыми и взъерошенными волосами, а также явно имел серьезные мышцы под школьной формой.
Я не винила ее за то, что на нее подействовал парень, который так выглядел.
Большинство девочек так бы и сделали.
Только не эта девушка.
— Ты ревнуешь? — Джерард поддразнил, тон очень кокетливый. — Ты знаешь, что ты мой номер один.
— Пощади меня, — выдавила Клэр, притворяясь, будто ее тошнит
— Я слышал, ты едешь в Донегол с командой? — спросил он ее. — Твой класс получил добро, не так ли?
— Да, наш класс был выбран для участия, — беззаботно ответила Клэр. — Однако мама не подписала разрешение на мое посещение.
У меня тоже не было.
В следующем месяце после пасхальных каникул колледж Томмен провел выездной матч против какой-то подготовительной школы для регби в Донеголе.
Это была важная игра для команды, финал какого-то кубка лиги или другого, и мой класс, наряду с еще одним с шестого курса, был выбран случайным образом для участия.
Поскольку матч проводился в первую пятницу, когда мы должны были вернуться в школу после пасхальных каникул, школьный автобус отправлялся из колледжа Томмен в 10:45 вечера в четверг вечером, чтобы избежать пробок и обеспечить остановки, поскольку северный Донегол находился по крайней мере в восьми часах езды от Корка.
По словам Лиззи, администрация Томмен был кучкой тугодумов и выделила средства только на одну ночь проживания в поездке.
Мы будем спать в автобусе в четверг вечером, останавливаться в отеле в пятницу вечером, а затем возвращаться в Корк в субботу.
Лиззи была полностью возмущена идеей спать в автобусе, потому что директора школ были скупыми и не хотели тратить деньги на дополнительную ночь в отеле.
Лично я не могла понять, в чем проблема.
Это была полностью оплаченная поездка, финансируемая школой, и утвержденный выходной день в школе.
Если не считать восьмичасовой поездки на автобусе, где большинство пассажиров были подростками, полными тестостерона, это был беспроигрышный вариант.
Конечно, эта часть ужаснула меня до глубины души, но я начала учиться справляться со своим беспокойством, не позволяя моему прошлому опыту испортить возможность столь необходимого перерыва.
Я очень старалась просто отойти в сторону, воспользоваться моментом и продумать ситуации и сценарии с ясными, рациональными мыслями, а не с паранойей, вызванной ужасом, который, казалось, контролировал меня.
Несмотря на мой энтузиазм от перспективы сбежать из Баллилаггина на пару ночей, я не питала особых надежд на поездку.
Поскольку это была ночная поездка, школа потребовала, чтобы наши родители подписали бланки разрешений.
Я дала маме бланки, которые нужно было подписать, чтобы я могла присутствовать на прошлой неделе.
По состоянию на сегодняшнее утро он все еще лежал без подписи на хлебнице дома.
— Ах, твоя мамочка тебя отпустит, — поддразнил белокурый бог, взъерошив волосы Клэр. — Конечно, большой брат будет там, чтобы присмотреть за тобой — и за мной, конечно, — он наклонился ближе и заправил прядь волос ей за ухо. — Я всегда играю лучше, когда знаю, что ты смотришь.
Теперь я действительно смеялась над явной нелепостью разговора.
Я разбиралась в спорте и еще не встречала парня, который играл бы лучше из-за девушки.
Однако, когда я попыталась подавить свой смех, получилось что-то вроде фырканья.
Зажав рот рукой, я уставился на испуганное выражение лица Клэр и одними губами прошептал «прости» сквозь пальцы.
Как будто только заметив мое присутствие, блондин обернулся, вероятно, чтобы найти фыркающего виновника.
Его взгляд остановился на моем лице, и немедленное узнавание мелькнуло в его поразительных серебристо-серых глазах.
— Привет! Малышка Шэннон, — признал он, тепло улыбаясь. — Как дела?
— Э — э, хорошо, — выдавила я, уставившись на него и задаваясь вопросом, откуда, черт возьми, он знает мое имя.
Я взглянула на Клэр, которая пожала плечами и посмотрела на меня взглядом, который сказал мне, что она была так же смущена, как и я.
— Я не знал, что ты дружишь с Шэннон, — сказал он, снова обращая свое внимание на Клэр. — Это была бы полезная информация.
— Э — э, я не знала, что ты знаком с Шэннон? — Безучастно предложила Клэр. — И для чего полезна?
— Я не знаком, — он покачал головой. — И это не имеет значения.
Он повернулся ко мне и снова улыбнулся.
— Я Джерард Гибсон, — представился он. — Но все зовут меня Гибси.
— Я не зову, — беззаботно бросила Клэр.
Гибси усмехнулся.
— Хорошо, все, кроме нее, зовут меня Гибси, — он указал большим пальцем на мою подругу, одарив ее снисходительной улыбкой, прежде чем вернуть свое внимание ко мне. — Ей нравится быть другой.
— Нет, Джерард, мне нравится обращаться к людям по имени, — поправила Клэр, одарив его твердым взглядом. Она обратила свое внимание на меня и начала объяснять. — Джерард дружит с моим братом Хьюи. Ты помнишь Хьюи, не так ли, Шэн?
Я кивнула, явно вспомнив красивого старшего брата Клэр.
Хьюи Биггс со светло-русыми волосами и карими глазами был мужским эквивалентом своей сестры, за исключением пресса, мужественных и очевидных мальчишеских черт. Хьюи не ходил в ту же начальную школу, что и мы, но он всегда был дружелюбен ко мне, когда я приходила к ним домой. Он был одним из немногих парней, кроме Джоуи, рядом с которым я не чувствовала себя на грани. Хьюи всегда оставлял меня в покое, и я это ценила.
— Ну, они были в одном классе с младших детей, и этот монстр прямо здесь, — она сделала паузу, чтобы слегка подтолкнуть Гибси, прежде чем продолжить, — был постоянным атрибутом на моей кухне большую часть моей жизни. Он живет через дорогу от нас, — добавила она. — К сожалению.
— Давай, медвежонок Клэр, — поддразнил он. — Разве так можно говорить о парне, который подарил тебе твой первый поцелуй?
— Это было результатом неудачной игры в бутылочку, — парировала она, щеки порозовели, когда она посмотрела на него. — И я миллион раз миллиона тебе перестать называть меня так.
— Это все шоу, — сообщил мне Гибси с широкой улыбкой. — Она действительно любит меня.
— Я действительно не люблю, — парировала Клэр, теперь взволнованная. — Я терплю его, потому что он приносит печенье в мой дом. — Она повернулась ко мне и сказала: — Мать Джерарда владеет пекарней в городе. Ее торты безумно вкусные.
— Гибс! Давай, парень. Команда ждет вас! — крикнул кто — то с другой стороны обеденного зала, заставив нас всех троих обернуться.
Мое сердце замерло на краткий миг, прежде чем сделать сальто в груди, когда мой взгляд упал на Джонни Кавана, стоящего под аркой обеденного зала, с дико жестикулирующей рукой в воздухе и грозным выражением, запечатленным на его лице.
— Пять минут, — отозвался Гибси.
— Тренер хочет видеть нас сейчас, — рявкнул Джонни с тем сильным дублинским акцентом, к которому я научилась прислушиваться. — Не через пять чертовых минут, — добавил он, не обращая внимания на то, кто его слышал.
Было совершенно ясно, что ему все равно, смотрят на него люди или нет.
Не обращая на него внимания, Гибси поднял два пальца и снова обратил свое внимание на Клэр.
Он начал говорить с ней низким, приглушенным тоном, поэтому я ничего не расслышала.
Все мое внимание было сосредоточено на паре голубых глаз, которые смотрели прямо на меня.
Обычно, когда он ловил на себе мой пристальный взгляд, я отводила его в сторону или опускала лицо, но на этот раз я не могла.
Я чувствовала себя в ловушке.
Полностью и бесповоротно поймана в ловушку его взгляда.
Джонни склонил голову набок, рассматривая меня с любопытством, прежнее раздражение в его глазах сменилось чем-то, что я не могла расшифровать.
Мое сердце бешено колотилось о грудную клетку.
А затем он покачал головой и отвел взгляд, его внимание переместилось на часы на левом запястье, нарушая странный, похожий на транс, взгляд вниз.
Прерывисто выдохнув, я отвернулась от него, наклонилась вперед и позволила волосам упасть вперед, чтобы скрыть мои горящие щеки.
— Я ожидаю увидеть помпоны и надпись «Я люблю Гибси» неоновыми буквами на твоих сиськах на следующей неделе, когда будет проходить «Школьный Щит», — это все, что мне удалось услышать от Гибси, прежде чем он помахал нам рукой и побежал прочь.
— Извини за него, — сказала Клэр, переводя взгляд с моего лица за мою спину. Ее щеки раскраснелись, глаза блестели. Она потянула за воображаемый пушок на своем школьном джемпере, прежде чем добавить, — Он немного странный.
— Ты ему очень нравишься, — заявила я, благодарная за то, что она отвлекла меня от моих мыслей.
— Джерарду нравятся все, — ответила она с тяжелым вздохом. — Ну, все у кого есть вагина.
— Я не знаю, Клэр. Похоже, ты ему действительно нравишься, — начала я говорить, но она быстро оборвала меня.
— Ну, я знаю, Шэн, — сказала она, щеки все еще пылали. — Он игрок. Полный гребаный игрок. Он зациклен на чем угодно в юбке, — добавила она. — Они все так делают.
— Они?
— Парни из команды по регби, — объяснила она. — За исключением Хьюи — и, возможно, Патрика.
— О, — я сморщила нос.
— Да, о, — ответила Клэр, поморщившись. — И единственная причина, по которой Джерард ведет себя так со мной, это потому, что я младшая сестра Хьюи, и он знает, что не может меня заполучить. — Вздохнув, она добавила: — Для него это безобидная игра во флирт, которая ничего не значит.
— А как насчет тебя? — Спросила я мягким тоном, — тебе какое дело?
Клэр несколько секунд прикусывала нижнюю губу, прежде чем прошептать:
— Мучение.
Это было все разъяснение, в котором я нуждалась, чтобы подтвердить свои подозрения.
Клэр нравится Джерард — Гибси — или как там его звали.
В тот момент, учитывая недавний всплеск гормонов, разрушающих мою репродуктивную систему, вызванный появлением в моей жизни Джонни Кавана, я могла относиться к своей подруге самым фундаментальным образом.
— Мальчики с красивыми глазами и большими мышцами все портят для девочек, — фыркнула Клэр.
— Да, — слабо согласилась я. — Конечно.
— Какие мы? — Клэр без особого энтузиазма усмехнулась. — Обоим нравится худшее, что может быть для нас.
— Я? — я покачала головой и перешла в режим отрицания. — Мне никто не нравится.
— Да, точно, — усмехнулась Клэр. — Даже не пытайся притворяться, маленькая мисс румянец. Я вижу, как ты смотришь на него.
— Клэр, — я покачала головой и вздохнула. — Ты все выдумываешь.
— О, смотри, — выдохнула она, указывая мне за спину. — Джонни идет сюда.
— Ч — что? — пораженнная, я обернулась и обнаружила, что она лжет.
— Ха, — хихикнула Клэр. — Я так и знала.
— Не смешно, — пробормотала я, похлопывая себя по горящим щекам.
— Не волнуйся, Шэн, — ответила она, понимающе улыбаясь. — Твой секрет в безопасности со мной.