Я все ещё ощущала его вкус на своих губах. Я держалась из последних сил, чтобы не разразиться истерикой. От давно забытого, нечаянного потерянного и совсем случайно, возможно приобретённого: от поцелуя, от мысли о ребёнке и от беременности.
— Это все полный бред, — выдохнула я, борясь с голосом надежды, который оглушал меня изнутри. Он так громко кричал, чтобы я просто попробовала, не обязательно прямо сейчас отказываться, ведь Матвей предлагал хорошее решение вопроса. И правильное.
И совсем все непонятно становилось.
Я не могла никак согласиться на предложение Матвея, потому что просто подписывала купчую на собственную душу. Я тогда точно не смогу от него никогда уйти. Это же настоящая ловушка, и Матвей как истинный хищник прекрасно расставил сети. Он знал чем меня купить. У него было больше двенадцати часов, чтобы обдумать и построить такую схему, в которой я точно запутаюсь, а уже потом не смогу выбраться.
Матвей манипулировал мной.
Он даже не собирался объяснять причины измены. Он считал, что я это понимала как само собой разумеющееся. Но я не понимала, что его толкнуло на этот шаг. Не могла понять и до сих пор, ведь мы…
Иногда люди живут рядом с нелюбимыми, натягивают на них рубашку принца или корону принцессы, притягивают реальность за уши, чтобы самим обманываться.
Так вот, это было не про нас с Матвеем.
Такое чувство будто бы боги посмеялись и специально создали меня и его, идеально подходящих друг другу, на расстоянии ощущающих, через время чувствующих. Таких, что Матвей всегда знал, когда я заболею, а я всегда знала, когда ему не нужен был никто. Я словно была у него под кожей. А он в моей крови.
И как такое вообще можно предать? Как можно все это промерять на обычный секс в подсобке или между совещаниями.
Мои губы затряслись. Я толкнула Матвея в грудь так сильно, что ладони загорелись огнем.
— Не смей о таком вообще говорить, — прошипела я, дёргая дверной замок. — У тебя никаких моральных прав нет обещать мне что-то и предлагать. Ты потерял их вместе с моим доверием.
Чертов замок никак не проворачивался. Я с психу содрала кожу на указательном пальце, чтобы добиться заветного щелчка, которой впрочем перекрыл голос Матвея.
— Уля, ты совершаешь глупость… — его голос потерялся в грохоте грома на улице. Муж дышал рвано и его грудь часто вздымалась.
— Я совершаю единственную верную вещь в своей жизни. Развожусь с тобой! — мне пришлось обернуться к двери, чтобы справиться с замком, который я походу провернула не в ту сторону, лишь закрыв нас с Матвеем на два оборота.
Крепкая ладонь легла мне на шею, сдавила. Матвей дёрнул меня на себя, развернул к столу и толкнул прямо на него. У меня под пальцами проскользнуло гладкое дерево, и я оказалась стоять, упираясь грудью в столешницу.
— Псих, — всхлипнула я и попыталась встать, но в этот момент Матвей положил свою горячую ладонь мне между лопаток и надавил. Не знаю почему, но любая нормальная женщина испугается насилия, а я лишь воспринимала это как очередную проходящую по нервам картинку из прошлого.
— Истеричка! — выпалил Матвей и наклонился ко мне. Его тело навалилось сверху, лишив меня возможности шевельнуться. Я постаралась наступить мужу на ногу своей, пусть коротенькой, шпилькой на офисных лодочках, но Матвей слишком хорошо знал меня, поэтому лишь усмехнулся, а потом…
Он меня укусил!
Я завизжала и ладонь с терпким запахом ванили закрыла мне рот, а потом Матвей ещё раз укусил меня у основания шеи, сжимая кожу своими зубами. Его руки заскользили по мне, очерчивая каждую выпуклость, каждый сантиметр покрывая огнем. Дотянулись до груди и, протиснувшись между мной и столом, больно сжали. Я дёрнулась сильнее, но видимо то, как при этом я елозила задницей по паху Матвея, только сильнее распаляло мужа.
Его пальцы подцепили хрупкие полупрозрачные пуговицы блузки и потянули, вытаскивая из петлиц. Кожа к коже. Матвей коснулся моей груди не через одежду, и у меня звёзды перед глазами рассыпались. Я застонала, крепко прикусывая губы.
— Уль… ну ты же хочешь… — его шепот раздирал мое сознание на лоскуты. Испепелял его в огне порочного животного желания. — Уля, Ульяна моя… Ты же скучала…
Его губы опять зажали нежную кожу на шее, и я выдохнула:
— Не дави на меня…
Матвей замер, словно проснувшись и не понимая, где находится. Его тело окаменело, а потом резкий рывок вынудил меня развернуться к мужу лицом.
Я смотрела на Матвея и понимала, что все это ненадолго и как бы я не соскучилась по мужскому вниманию, муж это такая себе кандидатура, чтобы развеять мою скуку.
Мне важно было просто уйти.
Матвей посмотрел на мою расстегнутую блузку. Его глаза сияли как звёзды с серебряным огнем внутри. Пальцы снова коснулись ткани и отодвинули ее, обнажая грудь в белье. Задели тонкую кожу, очертили полушарие, скользнули выше по ключицам и ещё… К горлу, по подбородку и замерли на едва приоткрытых губах. Матвей смотрел так жадно, словно не мог отвести взгляда и взглядом этим он меня уже трахал.
Я приподняла подбородок. Матвей сильнее надавил указательным и средним пальцем на мою нижнюю губу, и я со вздохом приоткрыла рот, чтобы муж мог скользнуть внутрь его. Словно сымитировать оральный секс.
— Оближи… — мягко, но настойчиво приказал Матвей, и мой язык скользнул по подушечкам его пальцев. Муж прикрыл глаза. А я сомкнула зубы. Матвей дёрнулся, ощущая боль от сжатия, но ни слова не сказал. Он ещё жаднее смотрел на то, как я старалась прокусить ему пальцы. Понимая, что ещё момент и я просто скорее всего дождусь крови от укуса, я разжала зубы. Дёрнула головой, отстраняясь от прикосновений ошарашенного мужа, и вытерла губы тыльной стороной ладони.
— Шлюхам своим приказывай и предложения им делай… — холодно сказала я и оттолкнула Матвея от себя. Он отшатнулся и шагнул в сторону как пьяный.
Я обошла его, на ходу застёгивая блузку и поправляя волосы, чтобы не было выбившихся прядей. На этот раз замок повернулся дважды в нужную сторону.
Ну вот и все закончилось. Осталось заявление на увольнение и развод. И все.
Уеду. Снова.
На пороге меня догнал тихий голос:
— У меня никогда не было никаких шлюх.