Эшли
— Может, нам сделать селфи или что-нибудь в этом роде?
Вопрос Джорджии полон надежды, и ее лицо тоже, когда она прикрывает глаза от солнца.
Нам потребовалось почти два часа, чтобы добраться до вершины утеса, на который мы взбирались, любуясь потрясающими видами.
Мы пристроили наши задницы на гигантском валуне с видом на город, достаточно близко к коварному обрыву, чтобы вызвать головокружение. Жуем протеиновые батончики, которые Джорджия достала из черного рюкзака, взятого с собой в поход.
— Селфи? — Почему девушки такие?
— Пожалуйста?
— Хочешь фото со мной? Почему бы мне просто не сфотографировать тебя?
Джорджия обдумывает это.
— Такой красивый вид.
Красивый вид.
Это она красивая.
Очень.
«Господи, Эш, возьми себя в руки».
Девушка занята тем, что достает свой мобильный телефон и тычет пальцем в экран, поднимая камеру и держа ее как можно дальше перед собой.
— Тебе нужно подойти ближе.
Ну уж нет.
Мое тело остается прикованным к месту.
Мне ненужно двигаться, так как девушка делает это за нас обоих, скользя по камню, пока мы оба не оказываемся в кадре.
— Не мог бы ты улыбнуться?
— Я улыбаюсь. — Обнажаю зубы, расщелина занимает центральное место, заставляя меня хмуриться.
Чертова щель.
Раньше ее не было. Я перестал носить фиксатор несколько лет назад, потому что какой идиот захочет надевать фиксатор в постель, и со временем появилась щель.
— Может, тебе стоит подержать телефон — у тебя руки длиннее.
Это действительно так.
Я тяжелее ее и выше как минимум на двадцать сантиметров, размах рук как крылья, и теперь девушка хочет, чтобы я взял ее мобильный и сфотографировал нас на него.
Картина, в которой я с самого начала не хотел участвовать.
— Хорошо.
Теперь он кажется крошечным в моей руке, когда я вытягиваю руку, большой палец на кнопке камеры — и когда делаю первое селфи, Джорджи прижимается ко мне еще теснее, сияя своей убийственной улыбкой.
Я чувствую ее запах.
От нее пахнет солнцем и каким-то фруктовым лосьоном, которым она воспользовалась. Ее волосы касаются моего лица. Носа.
Невозможно не вдохнуть.
Не успеваю я опомниться, как Джорджия рукой скользит по моей спине, другой показывает два пальца в виде буквы V, когда я нажимаю на дурацкую маленькую кнопку камеры.
— Не мог бы ты улыбнуться? Выглядишь так, будто у тебя запор.
У меня отвисает челюсть, и во второй раз с момента встречи с ней я застигнут врасплох — в первый раз в тот вечер, когда она подошла ко мне в доме регби, чтобы пригласить на дурацкое свидание.
И вот она говорит мне, что у меня, похоже, запор.
Я улыбаюсь.
— Ладно, не бери в голову. — Она смеется. — Похоже, я держу тебя здесь против твоей воли.
Ее лицо по-прежнему обращено к камере; на этот раз девушка настраивает свое выражение так, чтобы оно соответствовало моему, и я отстраняюсь, пока она, в конце концов, не выхватывает свой мобильный обратно, чтобы просмотреть фотографии.
Джорджия не отодвигается, не дает мне того пространства, которое было у нас, когда мы садились, вероятно, потому, что занята просмотром снимков, которые я сделал.
— Эта симпатичная.
Тычет фотографию мне в лицо.
— Симпатичная?
Я чертовски уверен, что выгляжу не очень, но с другой стороны, имеет ли значение, что с моим лицом? Волнует ли девушек это?
Другая группа пробирается к вершине — четыре человека, две пары — делая то, что мы делали, когда добрались сюда. Оглядываются вокруг, охая и ахая от открывающегося вида.
Джорджия предлагает их сфотографировать, наверное, потому, что у нее такое настроение.
Я смотрю, как она смеется и расставляет их, как будто она нанятый профессиональный фотограф. Перемещает одну девушку так, чтобы ее рука не загораживала ее подругу, переставляет парня так, чтобы он был справа. Немного двигает всех. Нет, ветка мешает — все делают один шаг влево.
Джорджия прекрасно ладит с людьми, переставляя четверку во второй раз, не обращая внимания на меня, стоящего рядом, их смех эхом разносится по долине.
Мы высоко, где воздух чист, а обзор простирается на километры и километры.
— Они из колледжа, — говорит она, присоединяясь ко мне, отряхивая гравий со своих коленей, потому что опустилась на них, чтобы поиграть с ракурсом. — В основном гуманитарные науки.
— Что это значит?
— Э-эм… музыка и искусство, и кажется… психология? Черт возьми, я на самом деле не уверена, но все они казались действительно милыми.
Я оглядываюсь.
Группа все еще фотографируется, в основном делают селфи, пары держатся за руки и занимаются всякой ерундой, которая заставляет меня быстро отвести взгляд.
Никому не нужно видеть это дерьмо, и меньше всего мне.
В дальнем конце есть стол для пикника, и Джорджия направляется туда, достигает его раньше меня и усаживается на столешницу, а ноги ставит на скамейку для сидения.
Я присоединяюсь к ней, когда девушка вытягивает ноги, замечая, что они выглядят гладкими.
Джорджия загорела от пребывания на солнце, на беговой дорожке, ноги длинные и подтянутые во всех нужных местах.
Мускулистые, но женственные.
Сгибает их, и икроножные мышцы напрягаются.
Отвожу свой чертов взгляд, чтобы девушка не заметила, как я пялюсь; последнее, что мне нужно, это чтобы она увидела, как я пялюсь, и сбежала, потому что ей страшно.
Прошел всего день, но это уже чертовски здорово, когда в доме есть кто-то еще — не так одиноко.
Не так тихо.
Не так однообразно.
— Спасибо, что привез меня сюда. Люблю живописные виды. — Она оглядывается. — И спасибо тебе за завтрак.
Я оплатил ее кофе и круассан, которые она заказала, плюс дополнительные протеиновые батончики, которые та хотела положить в свой рюкзак на случай, если мы проголодаемся по дороге вверх или вниз по утесам.
— Не за что. — Мне кажется, или я действительно ворчу?
— Чем занимаешься сегодня вечером?
— По воскресеньям я обычно валяюсь и смотрю телик, но я делал это прошлым вечером, так что… не знаю. Давно не был в центре.
В центре города, в баре.
Вроде как весело, если достаточно людей.
— Какой твой любимый?
— Бар? Вероятно, «Номадс».
Там немного шумновато, но на столах есть арахис, и обычно там веселая компания. Выпивка пинты или двух в конце недели идет моему организму на пользу.
— Никогда там не была.
Она напрашивается на приглашение или просто говорит мне, что никогда не была в «Номадсе»? С женщинами это трудно понять.
У некоторых из них есть скрытые мотивы.
— Хочешь пойти?
Джорджия колеблется.
— Ты хочешь потусоваться со мной?
Я имею в виду… она так же хороша, как и любой другой из моих друзей, и в ней меньше драмы, что говорит о многом. Стюарт, Энди и другие парни великолепны, но они такие чертовски чувствительные. И если я услышу еще хоть слово от Стью о двойных свиданиях или от кого-нибудь из команды, болтающего о регби в наши выходные, я пойду и встану перед движущимся автобусом.
Нет.
Джорджия прекрасно подойдет в качестве напарника.
— Сегодня воскресенье, так что я, вероятно, не буду кутить.
Она наклоняет голову.
— Это значит «зажигать» или что-то совершенно другое?
— Напиваться, — объясняю я. — До беспамятства. Вдрызг.
— Крысиная задница[15]? — повторяет она. — Хм, возможно, теперь это мое новое любимое выражение.
Это заставляет меня рассмеяться.
— Ты не можешь просто так говорить это, когда тебе заблагорассудится.
— Заблагорассудится? Мне это тоже нравится.
Вау. За ней было бы так легко ухаживать, или подкатывать, или как там это называют люди. Ключ в моем британском акценте.
Или нет.
Джорджию трудно понять — к тому же, у нас есть эта история с соседями по комнате.
— Что еще тебе нравится? — спрашиваю я с любопытством.
Она пожимает плечами, размышляя.
— Кроме бега? Я люблю воду — катание на байдарках, вейкбординг и… не знаю. Плавание? Хм. Рождество?
— Рождество — одно из твоих увлечений?
— Да, это же волшебство. Кто его не любит?
Хорошо. Двигаемся дальше…
— Что еще?
— Я люблю путешествовать, но у меня не было ни возможности, ни денег.
— Куда бы ты отправилась завтра, если бы была возможность поехать куда-угодно?
— В Соединенных Штатах?
Я киваю.
— Допустим.
— Вегас.
— Вегас!? — Какой странный выбор.
— Это странно? Я никогда там не была, и там кажется весело. — Она пожимает плечами. — К тому же это не так дорого, и там так много всего можно сделать.
Она права — это не так уж дорого, и там чертовски много развлечений, плюс куча неприятностей, с которыми можно столкнуться.
— Поездка займет всего день или два.
Верно; мы с парой парней ездили туда, когда я был первокурсником, только что с самолета из Британии. Они попытались нанять мне проститутку, но мне вряд ли нужно платить кому-то, чтобы отсосали мой член.
Не думаю, что они понимали, что проститутки не так новы для парней в Великобритании, как в Америке. Меня тошнило от мысли о том, чтобы заплатить за трах. Это не сделало меня твердым.
— А куда бы ты отправился, если бы была возможность поехать куда-угодно? — задает Джорджия аналогичный вопрос.
Точно не Вегас.
— Куда-нибудь, где тепло. — С пляжем и гамаками, висящими под пальмами.
— Как Флорида? — уточняет она со смехом.
— Слишком много туристов. Меня от них тошнит — вот почему я держусь подальше от Лондона, когда бываю дома.
— Тогда, может быть, западное побережье?
Я пожимаю плечами.
— Не Америка. Например, в Грецию.
Ее глаза практически вылезают из орбит.
— Греция! Звучит так… необычно.
— Там тепло, и до Лондона рукой подать.
— И сколько это по времени «рукой подать»?
— Не знаю, около трех часов?
— И все? Звучит отлично…
— Это недолгий перелет, и оно того стоит — самая голубая вода, которую ты когда-либо видела. — Честно говоря, я немного скучаю по дому, вспоминая поездки, которые мы совершали на каникулах — мама, папа, Джек и я — в Грецию после Рождества, обычно, когда мы с братом возвращались домой из школы. — Да, думаю, что хотел бы вернуться туда когда-нибудь.
— Звучит как мечта. — Она тяжело вздыхает, вероятно, неспециально, с отсутствующим выражением в глазах, когда смотрит на открывающийся перед нами вид.
Я так понимаю, Джорджи не из привилегированной семьи, и в детстве у нее не было кучи денег, поэтому ей пришлось перевестись так поздно во время учебы в колледже. Ей приходится следить за деньгами, потому что у нее нет денег в банке, как и у ее родителей.
И вот я говорю о поездке в Грецию, при ее мечтах о Вегасе…
Мы вдвоем сидим еще немного, слушая птиц, ветер и шелест деревьев. Наблюдаю за четверкой, как они сидят на краю обрыва, обняв друг друга.
Джорджи снимает бейсболку, стягивает резинку с волос. Заплетает их в одну толстую косу, спадающую ей на спину.
Я встаю со стола для пикника и смотрю на девушку сверху вниз.
— Готова спускаться?
Она поднимает взгляд.
— Да, конечно.
Потребуется некоторое время, чтобы спуститься вниз по утесам, примерно час, чтобы добраться домой — может быть, остановиться и выпить еще кофе — и я, возможно, захочу вздремнуть, если мы собираемся пойти в «Номадс».
Джорджия ведет нас вниз.
Я смотрю, как ее коса раскачивается взад-вперед по спине, когда девушка пробирается по камням, обходя ветки на пешеходной тропе.
Бойко.
Изящно.
Делаю все возможное, чтобы не зацикливаться на этих волосах, которые раскачиваются там, призывая меня потрогать их, чтобы увидеть, такие ли они мягкие, какими казались, когда ниспадали ей на плечи.
Блядь.
«Сосредоточься, Эш».
Сосредоточься.
Слово, которое, уверен, я буду повторять про себя до конца года, уже сожалея о решении попросить ее жить со мной.
Я так и не научился идти легким путем…
Rat-arsed — в переводе напиваться в стельку, вдрызг, но дословный перевод «крысиная задница».