Аврора
— Доброе утро Аврора. Тебя можно поздравить? — Миранда улыбается, а я не могу понять причину такого веселья.
— С чем? — спрашиваю и кидаю очищенную картофелину в чистую воду.
С самого утра, я сижу на кухне и ещё никого не видела, сегодня моя очередь подготавливать продукты, поэтому дел много. Руки болят от ножа, которым я перечислила целый мешок картошки, а впереди еще несколько пакетов с различными овощами.
— Так ты не знаешь? — Миранда смотрит на меня широко раскрыв рот, так и хочется сказать, чтобы закрыла, а то наша «мамка» быстро найдёт ему применение.
— Нет. О чем речь? — спрашиваю безразлично и беру в руки большую морковь.
— У тебя сегодня дебют! — радостно восклицает Миранда, а я замираю и не сразу обретаю дар речи.
— Кто сказал? — говорю тихо, еле сдерживая слёзы, которые готовы политься из глаз в любую секунду.
— Я слышала разговор ночью, Тамила по телефону с кем-то говорила, что тебе исполнилось уже восемнадцать и этот праздник как раз будет твоим дебютом. Подробности не знаю. Ну? Ты рада?
Девчонка заглядывает в мои глаза и ждет ответа, а я не знаю, что сказать. Как можно радоваться тому, что тебя сделают подстилкой для кучи мужиков?
— Я не знаю, — убираю нож и сжимаю руки, которые начали трястись, да что говорить о руках, если меня всю потряхивает теперь от страха и неизбежности.
— Я так рада! Быстрее бы и мне исполнилось восемнадцать.
Миранда действительно рада, её глаза светятся, я не осуждаю, я знаю, каково жить в страхе, как я. Уж лучше пусть будет рада, ведь нам всё равно не избежать этой участи. Мы все будем шлюхами, кто-то раньше, кто-то позже.
— Хочешь, я за тебя сегодня поработаю на кухне. Тебе нужно приготовиться, эпиляцию сделать, макияж, укладку.
— Если тебе не сложно? Действительно много дел.
— Конечно.
Берёт нож, который я положила на стол и занимает моё место, как только я встаю.
— Спасибо Миранда.
— Да не за что. Я приду попрощаться.
— Хорошо, — улыбаюсь и выхожу из кухни, еле сдерживая слёзы.
Вот и пришёл этот день, а я так молилась, чтобы он никогда не наступил. Всего два дня назад мне исполнилось восемнадцать и Тамила, сразу же решила отдать меня в руки похотливым толстосумам.
Захожу в свою комнату и слёзы начинают течь по щекам, падаю на кровать и начинаю кричать в подушку, бью руками постель до тех пор, пока есть силы, а потом просто лежу и смотрю в потолок, стирая ладонью солёные дорожки слёз.
— Маша, как же мне тебя не хватает, ты покинула этот мир так рано, совсем рано. Прости, прости меня, что я тоже не смогла осуществить всё то о чем мы так мечтали.
Шепчу в тишину, прося прощения у единственной родной души, что была у меня на свете. Она не сдавалась, мечтала и хотела сбежать. Русская девочка, которая попала в этот ад в возрасте семи лет, она даже писать и читать умела в отличии от меня, ведь я здесь оказалась, слишком рано, я не знала другой жизни в отличии от неё.
Маша помнила своих родителей и помнила, как голодала, но она была свободна, её забрали за долги родителей, как и всех нас, привезли сюда и теперь мы часть этого места.
Бордель «Красная роза», а мы его цветочки, как нас называет Тамила. Женщина которая с нами всегда, живёт в этом крыле, откуда нельзя выходить, пока мы не достигнем совершеннолетия. Мы живёт и работает, убираем, стираем и готовим. Один день в неделю, нас по очереди ведут на остальные этажи, чтобы мы убирали там, у нас даже график есть, кто когда идёт.
Мы с Машей быстро нашли общий язык и она стала мне подругой. У нас была разница в возрасте, почти на три года она была старше. Мы много разговаривали, пока отмывали кухню, или чистили овощи, она рассказывала о России, о красоте её родного города, где вокруг были одни леса. Я слушала открыв рот и мечтала там оказаться, гулять на свежем воздухе и собирать ягоды.
Когда за месяц до восемнадцатилетия, она решилась на побег, я отговаривала, боялась потерять её и остаться одной. Как же сейчас я её понимаю, она хотела свободы и я мечтаю о ней. Побег Маша осуществила, уж не знаю, как она перепрыгнула трёх метровый забор, но её искали три дня, я радовалась за подругу, но как оказалось, слишком рано.
Её нашли и устроили показательную казнь, нас заставляли смотреть в огромное окно, как её разрывали три огромных чёрных ротвейлера. Я до сих пор помню её крик.
Конечно же я не решилась, сбежать, я боюсь и очень хочу жить. Но я не хочу быть шлюхой. Что же делать?
— Ты почему до сих пор лежишь?
Дверь открылась и в небольшую комнату вошла наша надзирательница. Красивая женщина лет пятидесяти, строгая, но иногда может быть ласковой.
— Вставай давай, — она замирает у кровати и хмурится. Знаю, что она не довольна.
— Ты что тут слезы льëшь?!
А вот теперь её голос похож на ультразвук, хочется закрыть уши ладонями, чтобы не слышать этот визг.
— Ты хоть понимаешь, сколько нужно времени, чтобы привести в порядок твоё лицо!? Быстро встала и пошла в салон. Тебя там уже ждут!
Она стоит и не уходит, ждëт, чтобы я выполнила приказ и я выполняю, встаю с кровати и иду на выход.
Сегодня мой дебют.