Я не представляю, где мы будем ужинать, поэтому идей с тем, что надеть, нет никаких. В конце концов выбираю бирюзовое платье миди в мелкий горох. Белые кеды и сумка. Пыталась уложить волосы, но ничего толкового не вышло.
Макияж тоже не ахти — тушь и помада, которой я пользовалась только по особым случаям. Не было у нас лишних денег, чтобы я могла серьёзно раскрашиваться.
Часы добегают до половины восьмого, когда возвращается мама. Я лечу встречать, опасаясь услышать новости.
Почему-то я была уверена, что Женька жив. Мама бы уже предупредила, случись самое страшное. Но меня пугало то, во сколько нам всё это обойдётся теперь, поэтому спрашивать я не решаюсь. Просто забираю сумку, помогаю снять куртку и несу зонтик сушиться на балкон. Дождь немного стих, но всё ещё моросит.
— Ну что? — не выдерживаю я. — Насколько всё плохо?
— Жить будет. Сотрясение тяжёлое. Показания там же в больнице принимали.
— Он в себя пришёл?
— Ну конечно, — мама присаживается на скамейку и качает головой. Столько швов… Когда же выкарабкается? Может кредит взять? Женечку нужно поставить на ноги. Он работает ради нас.
Я поджимаю губы и пытаюсь говорить спокойно, без нервного дребезжания в голосе:
— Мам, ну какой кредит? На тебя долг такой повесили, что и нашим с Женькой детям поди выплачивать придётся. Не дадут кредит. А микрозаймы, сама знаешь. К нам будут наведываться не одни бандиты, а двое.
— Ты можешь сходить. Паспорт есть, тебе дадут.
— Ну а выплачивать я чем буду? Натурой?
Я всё же не сдерживаюсь, и голос звучит выше, чем следовало.
— Марин, ну а что ты предлагаешь? Твоего брата обследовать нужно. Голова — это же не палец, а он в бессознанке провалялся невесть сколько. Мало ли какие повреждения внутри мозга могли возникнуть? Чем раньше обследуем, тем лучше. Сходи возьми денег, а?
Я злюсь, но пытаюсь это скрыть.
— Нет, мам. Я не буду делать наше положение ещё более плачевным. Пока.
— Ну а что сделаешь? На работе аванс выпросишь? Разве дадут столько? Нам ещё за этот месяц нужно заплатить!
Угу. А также купить новую микроволновку и миллион других дел. Повод согласиться на предложение Артёма становится всё весомее.
— Разберёмся, мам. Мне хотят работу предложить. Поеду, послушаю.
— Тебе? Какую ещё? — мама будто только сейчас обращает внимание на то, как я выгляжу. — Ты куда это вырядилась так?
— Никуда. Джинсы после дождя мокрые, — пожимаю плечами. — Не в старых же идти.
— Ты постирала?
— Да.
— А у Женечки из корзины бельё достала?
Закатываю глаза:
— Да. Было бы куда проще, если бы он сам приносил грязное в стирку.
— Он же мужчина, это не его задача, — отмахивается мама и встаёт, а я закатываю глаза. Не его, как же. Иногда мне кажется, Женька у нас живёт на правах кота, деньги приносит, уже хорошо, но в остальном у него лапки.
Телефон в сумочке звенит, и я спешу выскочить из квартиры.
— Всё, мам, пока, — целую её в щёку. — Ужин на плите, я разогрела. Микроволновку не трогай, она сломана. Я вернусь… когда вернусь.
— Хорошо. А насчёт займа ты серьёзно подумай. Я спать нормально не смогу, пока не убедиться, что с Женечкой всё в порядке.
У меня аж зубы сводит.
Но проверить Женечке башку не помешает. Это ж надо догадаться полезть на двух крупных мужиков и позволить отпинать себя. Язык вообще без костей, но с этим мне разбираться не хочется.
Сбегая по ступенькам, ловлю себя на мысли о том, что слишком устала во всём этом разбираться. Мозги кипят и хоть я поспала несколько часов, как просил Артём, сосредотачиваться всё ещё было очень трудно. Нужна перезагрузка, да и, если честно, мне было интересно снова его увидеть.
Как минимум потому, что меня не так уж часто звали «поужинать». Если немного размечтаться, то это даже похоже на свидание.
Артём обнаруживается у подъезда с зонтом. Дождь мелкий совсем, но мне приятно, что он так беспокоится. Окинув меня взглядом, улыбается и наклоняет голову к плечу:
— А тебе идут платья.
— Брось, — отмахиваюсь я.
— Я серьёзно. Знаешь, планы изменились.
Меня словно молнией шарахает.
— Т-ты не хочешь делать мне предложение? — понимаю, как это звучит и спешно поправляюсь, — по работе?!
— Нет, — он выдерживает паузу, во время которой у меня появляется несколько седых волос и продолжает. — Но ресторан мы сменим.
— Почему?
— Меняем план. Я знаю место получше. Прошу.
Открывает мне дверь и помогает сесть в салон. Аккуратно закрывает, убедившись, что не прищемит моё платье и занимает водительское место.
Я будто на иголках. Это так похоже на свидание, что я почти верю, что действительно оно. Артём прячет зонтик, а после достаёт с заднего сидения небольшой, но чертовски милый букет разноцветных гипсофил, перевязанный нежно-мятной лентой.
— Знаю, что цветами тебя не удивить, поэтому даже не пытался.
Растерянно улыбаюсь. Отчаянно придумываю слова благодарности, но Артёму, кажется, хватает и этого.
Мокрые улицы проглатывают его машину. Чем дальше от дома мы отъезжаем, тем тоскливее становится. Мой брат лежит в больнице, домой, как к себе, наведываются бандиты, а мама решается влезть в ещё один кредит, чтобы «убедиться, что всё хорошо».
Положение до невозможности скверное. Особенно когда сидишь в такой машине и из динамиков играет лёгкая «музыка будущего».
Интересно, если бы я попросила денег у Артёма, как бы он отреагировал? Не скажу, что он похож на того, кто впустую разбрасывается деньгами, но если учесть его героизм прошлой ночью, можно предположить, что мог бы…
Нет! Я не стану просить у него деньги! Как минимум из уважения и в знак благодарности за то, что спас меня вчера!
Чувство справедливости горит пламенем, а вина грызёт пальцы. Что если с моим братом и правда беда?
В голове голосом мамы тут же проносится: что же я за сестра такая? На что я готова ради семьи? Если не ради нас, то ради кого вообще?
Отворачиваюсь к окну, кусая губы. Интересно, мама предложила бы сблизиться с Артёмом или я ещё не настолько безнадёжна в её глазах?
А если я сближусь, то насколько это будет отличаться от приглашения коллектора?
— Расскажи о предложении? — прошу я, не выдерживая тяжести собственных мыслей.
— Не дождёшься? — Артём тормозит на светофоре и поворачивается ко мне. Глаза у него сейчас непроницаемые. Сперва на губах лёгкая усмешка, но она спадает, когда он присматривается ко мне. — Всё плохо?
Нервы сдают.
— Ты чертовски прав, — поджимаю губы, а потом не сдерживаюсь. — Сейчас, без работы всё как-то по-особенному плохо. Поэтому я хочу знать, на что я соглашаюсь.
— Соглашаешься, не услышав предложения? — его глаза чуть сужаются, но загорается зелёный и он отвлекается на дорогу.
— Скажи, — сглатываю и выдавливаю обречённо. — Пожалуйста.
Артём молчит. Я уже растрепала несколько цветков, кроша несчастную гипсофилу, когда он произносит.
— Думаю, я могу решить твои проблемы, но мне нужно знать всё. То место, куда я собирался тебя отвезти, тоже не подходит, поэтому сейчас мы поедем ко мне. Расскажешь, там и определим границы моего предложения.
По спине проносится неприятный холодок.
Домой, да? Вот… чёрт…