Глеб
— Проснулась? — смотрю на дочь серьезно. Скоро наш самолет пойдет на посадку, а я до сих пор так и не поговорил с наследницей на тему совместного общежития в доме с моей настоящей семьей.
Я уже пару раз начинал этот трудный разговор за время полета, но дочь тут же срывалась в слезы, не желая меня слушать. Уж слишком ее маленькие податливые мозги запудрены матерью.
Это и понятно. За время моего отсутствия дочь превратилась в мамину дочку. Три недели — большой срок для отношения между отцом и дочерью.
Я давно отрастил толстую кожу. Мне срать, что обо мне думают и говорят окружающие. Мне начихать на проблемы и слезы всего мира. Но только не моих детей.
Я ментально очень крепкий человек, меня не сломать железом, не согнуть, не разбередить мне душу слезами.
Глеб Шилов слезам не верит, как и обещаниям.
И только Сашке и Лизе удается сделать меня мягким и пластичным как пластилин. Только они могут лепить из меня всякие разные заковыристые фигуры. И оба об этом знают. К моему сожалению.
— Проснулась? — спрашиваю у дочери. — Хочешь в туалет?
Мотает отрицательно головой.
— Пить?
Кивает.
— Есть?
Снова мотает русой головой, и пряди волос вылетают из ее косы. Отмечаю про себя, что дочь лохматая, но вряд ли я смогу исправить эту ситуацию.
Подзываю бортпроводницу, заказываю воду и колу. Приносит через минуту.
— Умеете заплетать косы? — киваю на дочь.
В глазах девушки проскальзывает изумление от моей дерзкой просьбы, но она мгновенно берет себя в руки и отвечает поспешно:
— Да.
— Лизок, пусть она тебя заплетет. Москва должна увидеть тебя во всей красе! — Не договариваю, кого имею ввиду под словом «Москва». А дочери невдомек, что у моих слов двойное дно, с удовольствием протягивает молодой женщине расческу и резинки для волос.
Меняюсь с Лизой местами, чтобы девушке по имени Валентина было сподручнее мастерить прическу на голове моего сокровища.
Спустя пять минут Лиза забывает всё плохое, и я замечаю на ее детском, уставшем от ночного бдения лице, слабую улыбку.
— Спасибо за колу.
С затаенной надеждой ловлю каждое ее слово. Вот. Вроде бы сейчас она расположена ко мне, полностью открыта для диалога.
— Елизавета, ты уже взрослая. Тебе десять. Должна понимать, что, живя в одном доме с моей семьей будешь вынуждена общаться с ними. Нет никакого отдельного входа и этажа для тебя. Мы живем в одном большом доме — я, Алевтина, твоя…
— Мачеха!
— Вторая мама, так лучше звучит.
— Нет!
— Дочка, она хорошая. Умеет заплетать косы, разбирается в моде, знает иностранные языки. Училась в колледже в Лондоне.
— Хоть в Нью-Йорке!
— Глупышка! В Лондоне очень хорошее образование.
Моментально появляется желание решить все свои проблемы разом, отправив дочь в Лондон.
Внимательно гляжу в умные глаза Лизы, и понимаю, какой бы умницей она у меня не была, слишком мала для самостоятельной жизни.
— Ты не сможешь избегать Алевтину! — выдавливаю и сурово гляжу на малышку. Она же бросает мне в ответ затравленный взгляд. — Но ты обещал маме!
— Я хотел ее успокоить. Ты же видела, она была взвинчена и не хотела отпускать тебя со мной.
Лиза срывается в плач.
— Не хочу жить с твоей женой в одном доме. Хочу отдельный этаж. Отдельный вход, — кричит на весь салон самолета срывающимся, осипшим от слез голосом.
Вашу мать!
Почему так сложно уговаривать женщин?
Может, старею. Не хватает эрудиции.
— Я же не заставляю тебя звать ее мамой или смотреть на нее с обожанием. Нет. Милая. Ты только говори обычные слова типа: — добрый день, добрый вечер, спасибо, приятного аппетита, спокойной ночи, Алевтина. Обращайся на вы.
— Не буду! — продолжает реветь дочка.
Тяжело выдыхаю и делаю обиженный вид.
— Я надеялся на тебя. Думал, ты моя помощница. Будешь доброй, ласковой девочкой, папиной дочкой. А ты хочешь всё испортить. Зачем?
— Пусть мама приедет.
— Конечно, приедет… когда комнату ей приготовим, — снова вру. И весь горю. Как же я устал от вранья. Стопроцентно попаду в ад, куда попадают такие как я. Лжецы. Изменщики.
Я готов страдать и платить за грехи. Но не хочу делать больно своим детям, хочу, чтобы сын и дочь нашли общий язык.
Слезы дочери постепенно высыхают. За это люблю её вдвойне — у Лизы доброе сердце и она быстро меня прощает. За обман, предательство. Она меня любит по-настоящему. Как и Сашка. Только любящие маленькие сердца могут простить такого как я.
— Комната у меня будет своя?
— Конечно, будет. У Саши две комнаты, мы переселим все его игрушки в его большую детскую. А тебе отдадим игровую под комнату.
— Какие там обои? Мальчиковые?
— Не помню. — Безумно стыдно, но я действительно никогда не смотрел и не замечал обои в детской. Может потому, что я там редкий гость?
— Хочу розовые с вишенками. И диван розовый или красный.
— Я уловил твой посыл. Дизайном дома занимается Алевтина. Вместе выберите всё, что твоей душе угодно.
— Папа, я люблю тебя! — дочка целует меня в щеку. И самолет начинает плавное снижение.
Спустя тридцать минут мягко приземляемся в аэропорту.
Надеюсь, наша встреча с женой пройдет также «мягко» — спокойно, без происшествий и скандалов.