Артём
Вчера я нарушил новое правило, которое сам же и придумал. Правило, согласно которому я больше даже не смотрю в сторону Крыловой. А я не просто посмотрел, но ещё и «поцеловал» её при всех. Хотя никто внимания на этом не заострил, да и вообще никто не понял кому я адресовал сей жест. А вот она-то поняла.
Конечно, хмурое лицо девушки не осветилось вдруг счастьем, а щёчки не налились румянцем кокетливого смущения. Нет. Она смотрела на меня, как на идиота. Впрочем, как и всегда.
Я улыбался и танцевал вместе с присоединившимся Стёпой, а сам мысленно проклинал её и себя заодно. Как магнитом, блин, притянуло опять. Почему я не могу увлечься кем-нибудь другим столь же одержимо? Вон сколько разных девчонок вокруг вьётся. Они игриво поправляют свои волосы, убирая прядь за ухо, томно улыбаются и хихикают над моими шутками, словно я лучший стендапер этого вуза. Но нет же: мне Одарию подавай!
Непробиваемая злюка. «Ну, Крылова… не очень любит общество в последнее время… Просто забей», — говорил мне Даня Рыжков. «Я слышал, что в семье кто-то умер у неё. Не знаю, правда, кто», — рассказал недавно Ермолин. Так с чего я злюсь на неё тогда? У девушки горе, похоже, а я растормошить её пытаюсь глупостями всякими.
Что если мне просто стоит сменить пластинку? По-нормальному подойти, вручить там цветочек какой-нибудь, улыбнуться, но без насмешки, а… нормально. Что если это бы и сработало? Романтика, блин… Сто лет бы её не видел после истории с бывшей, честно говоря.
Кристина напрочь отбила всю веру в светлое и чистое. А от Одарии мне нужно только одно: приятно провести время, развлечься. Я же не мудак какой: сам бы сделал так, чтобы Крыловой было хорошо со мной. Не обязательно же именно в любовь играть, как дети в школе, чтобы быть счастливо вдвоём. Можно и без глупостей всяких, по-честному и по-взрослому. А Одария мне не угрожает к тому же ничем. Ведь влюбиться в самую странную девушку в группе просто не представляется мне возможным.
— Ну, что, уголёк, — пожимает мне руку Кирилл, столкнувшись со мной в коридоре, — готов к четвергу?
— А что с ним? — вроде, сегодня ничего необычного не должно происходить…
Приехал вовремя, через десять минут начнётся первая пара. Вчера вот «отчитался» танцем перед Ермолиным, и тот при мне удалил видео, где я в пьяном неадеквате жалуюсь на бывшую. А тема как раз тогда зашла о женских изменах… Я этого даже не помню. К практическому занятию, что будет третьей парой, я тоже готов. Всё под контролем, всё, как обычно. Что за вопросы такие странные у этого «медведя»?
— А чего ты напрягаешься-то сразу? — дразнится он, смешно вставая боком, когда проходим мимо толпы прибывших, как и мы, на учёбу студентов, что заполнили собой весь коридор, делая всё пространство совсем тесным.
— А я и не начинал напрягаться ещё. У тебя же только одно видео было, верно?
— Верно.
— Тогда зачем мне напрягаться?
— Тоже верно, — с хохотом пожимает плечами Кирилл. — Просто думаю: а каково теперь ходить и знать, что я знаю какие сопливые мысли хранятся в твоей голове?
— Я достаточно уверен в себе, чтобы не переживать по этому поводу, — останавливаюсь на месте, заставив и одногруппника поступить так же, и поворачиваюсь всем корпусом к Ермолину.
Его нагловатое и насмешливое выражение лица мне совсем не нравится. Думает, я клоун-марионетка на верёвочках? Придурок.
— И на тебя интересная информация найдётся, если взяться за поиски, — продолжаю, глядя парню прямо в глаза. — Не думай, что такими пустяками меня можно подмять под себя. Посмеялись — отлично. Но если тебе вдруг показалось, что я шестёрка какая, то жестоко ошибаешься. Шутки шутками, но рамки соблюдай.
— Как скажешь, — ответил парень с уже другим выражением лица.
Весь подобрался и стал более серьёзным. И правильно: пусть видит, что границы у меня есть, и трогать их не стоит.
— Какая там у нас сейчас пара? — спрашиваю, возобновляя путь по заполненному людьми коридору.
— Радиожурналистика у Антона Павловича, — следует ответ, и я сейчас понимаю, что мы с «медведем» обо всём договорились.
Однако, правильно я ещё на прошлой неделе решил быть осторожней с этим парнем. Ох, не прост он. Как бы ещё не накрысил мне в ответ. Есть особый сорт людей, которые улыбаются тебе, весело проводят с тобой время, но ты при этом всем нутром своим чувствуешь, что есть какая-то гнильца внутри и некоторое лицемерие с их стороны. Так вот: Ермолин как раз и есть из этого сорта людей. Дружить с ним можно, но на расстоянии вытянутой руки.
В аудитории уже почти все наши сидят в ожидании звонка. Я, ни капли не задумавшись, просто на каком-то автопилоте смотрю в сторону окна, чтобы увидеть привычно хмурое лицо Крыловой. Она оказалась на своём месте, как и её подружка, Маша Мартынова.
Но показалось мне, что сегодня в глазах Одарии я вижу грусть. Как-то даже самому не весело стало. Да ещё и Кирилл добавил пару минут назад повод для отмены хорошего настроения.
И если утром я думал, что на этом неприятные моменты закончились, то к вечеру понял, как ошибался. Уставший после пар, завалился дома на диван, думая о работе, что должен ещё проделать на сегодня. Заказчику нужен новый объём сценариев для съёмки видео, которые я для него пишу. Но это ещё пол-беды. Едва я успел разделаться с работой, как почти сразу после завершения переписки с заказчиком, мне поступает вызов с незнакомого номера. Принимаю вызов, и сразу слышу:
— Артём, это Кристина.
— Твой голос я узнаю из тысячи, — отвечаю саркастично.
А раньше, тремя годами ранее, это был комплимент.
— Только не бросай трубку, — тараторит она быстро.
— Номер мой тоже через общих «друзей» выловила?
— Я же не просто так развлекаюсь, Артём! Почему я из-за вашей семейки должна страдать теперь?
— А кто кашу-то наварил такую? Не подскажешь?
— Давай сейчас не будем рыться в грязном белье.
— Которое испачкала ты.
— Всё ещё грустишь? — в её голосе появляются злобные нотки. — Не верю!
— Грущу? Много о себе думаешь. Просто не понимаю какого чёрта ты ко мне пристала со своими личными проблемами.
— Мои личные проблемы мне устроил твой отчим!
— С ним и разбирайся. Говорил же.
— Он не отвечает на мои звонки.
— Я повторяю в последний раз: не втягивай меня в свои проблемы и жизнь. Я больше не имею к этому всему никакого отношения.
— Какой же ты…
— Классный? Я знаю.
— Индюк! — злобные нотки в голосе Кристины никак меня не трогают, как и её глупое обзывательство.
Это её любимое, кстати, «обзывательное» слово. Сколько раз в пылу наших ссор я был «индюком»? Им и оказался в итоге. Но только не теперь. Слишком поздно мне названивать и ожидать какой-то благосклонности. Нет больше того самого инфантильного индюка с богатым воображением и мечтами о вечной любви.
— Кажется, пора завершать разговор, — говорю уже устало, потирая переносицу и глядя на часы.
— Погоди! Мне теперь город менять из-за вас, что-ли? Неужели так трудно поговорить с Константином? Или хотя бы дай его новый номер, чтобы я могла связаться с ним сама!
— «Из-за нас», — усмехаюсь. — Я-то тут при чём… Я достану тебе его номер телефона и на этом всё. Договорились?
— Уж сделай хотя бы эту малость, — просит жалобно и вместе с тем со смесью злости.
И жалко мне её, и видеть больше не хочется. Объявилась, свалилась на мою голову.