Одария
На улице уже почти стемнело, погружая дома в синий сумрачный свет, разбавленный зажжёнными фонарями. Не смотря на то, что ещё только конец апреля, всё равно уже чувствуется в воздухе что-то свежее, лёгкое, предвещая скорое цветение городских деревьев и кустов.
— Под ноги смотри больше, а то в какую-нибудь канализационную дыру свалишься или в портал в параллельную вселенную, — говорю Угольникову в ответ на его сверлящие взгляды на моём профиле.
— Да я вот думаю, не зря ли на чай напросился. Сегодня полнолуние.
— Ты это к чему сейчас?
Поднимаю голову к небу, но ни звёзд, не луны ещё не видно.
— Может, ты оборотень какой? Чего добрая сегодня такая? Подозрительно это всё.
Говорит серьёзным тоном, но ясно, что этот клоун шутит. Свет от фонаря, мимо которого мы проходим, ярко освещает длинные ресницы парня, и я думаю о том, зачем они ему такие. Тут и тушь никакая не нужна…
— Передумал?
— Ну, нет. Зря я что-ли за бесплатно библиотекарем работал? Никогда бы не подумал, что буду в такой роли…
— А вдруг я правда оборотень?
— Мартынову же не съела до сих пор. Значит и я выживу.
— А причём здесь Маша?
— Так это единственная твоя подруга, насколько я понимаю.
— Поэтому я её и не съела.
Да и дома она у меня никогда не была… Как и я у неё. Когда вообще в последний раз гостей принимала и сама ходила к кому-то? Давно это было и словно в другой жизни вообще. А теперь я и сама, как в портал, в параллельную вселенную провалилась: сначала поход в магазин с одногруппницей, а теперь веду парня к себе на чай. Вау. Неужели это и правда происходит? Похоже на сон. Странный, почти нереальный.
А главное во всём этом то, что мне нравятся эти изменения. У меня нет вопроса: «А стоит ли?». Я знаю, что хочу изменений. Мне надоело жить в вакууме, в котором есть только я и мои мысли, перебиваемые голосом сестры, которому отведено особое местечко в памяти.
— А я тебе не друг… — раздаётся голос Артёма сквозь мои размышления. — Стало быть, меня ты съешь.
— Почему таким довольным выглядишь тогда?
— Предвкушаю.
— А ещё минуту назад сомневался в своей затее пойти ко мне в гости.
— Такой вот я переменчивый парень!
— Ну, учитывая твою общую несерьёзность, не удивлена.
— Откуда у тебя такие сведения обо мне? — слегка склоняет голову на бок, глядя на меня с наигранным удивлением.
— Исключительно из личных наблюдений.
— Ты не наблюдаешь меня двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Твоё исследование не обладает достаточной доказательной базой.
— Ничего себе какими умными словами ты разговариваешь, — коротко смеюсь.
Не наблюдаю за ним круглосуточно — это правда. Этого мне ещё не хватало. Но поверить в то, что в голове этого парня что-то есть? Ник чему мне даже знать о содержимом его черепной коробки. Мы же вроде как просто развлекаемся. К чему лишняя информация?
— А я и говорю, что не совсем дурак, — вроде и смеётся, а, вроде и серьёзен.
— Так я тебе и поверила.
— А я и не собираюсь ничего тебе доказывать. Ты, знаешь ли, тоже не вишенка на торте, не предел мужских мечтаний.
— Не очень-то и хотелось, — почти спотыкаюсь о невидимый в темноте камень под ногами, из-за чего голос слегка дрогнул.
— Это я заметил. Зануда ты, каких ещё поискать. А что ещё хуже: злая зануда.
— По мне так нет ничего хуже зазнавшегося пустоголового болвана вроде тебя.
— Разговорчики у нас, как всегда, милые, — усмехается, закатив глаза к небу. — Но ты впервые разговариваешь со мной так долго, — переводит взгляд на меня.
— Полнолуние, — пожимаю плечами.
— Не так уж часто оно и случается. Видимо, общаться будем тоже не часто.
Как будто мы тут ради общения собрались… Оно нам и не нужно особо. Хотя сейчас идём и болтаем о какой-то бессмысленной ерунде. И вообще разговор наш скорее напоминает обмен колкостями — таким он остаётся всю оставшуюся дорогу.
Обычно домой из вуза я езжу на общественном транспорте, но сегодня мне вдруг захотелось пройтись пешком. Виной ли тому мой спутник или хорошая погода, но путь в любом случае не долгий — можно и пройтись.
И мы идём, как какие-то друзья. До чего же странная ситуация. Расскажи мне о ней неделю назад, рассмеялась бы просто в лицо.
Так проходит двадцать минут неспешного шага. Уже видна моя многоэтажка, внутренний двор с расставленными повсюду машинами и тусклый свет лампы над входной дверью подъезда. Писк от магнитного ключа, холодный метал двери, лестница на второй этаж. Я иду спереди, а Артём плетётся позади. Я почти уверена, что он при этом ещё и успевает разглядывать меня.
Входим в мою квартиру, щёлкаю кнопкой выключателя, зажигая свет в прихожей. Оба застываем на несколько секунд, оглядываясь. Я проверяю достаточно ли чисто у меня дома, а Угольников просто любопытствует. Затем мы синхронно наклоняемся, чтобы разуться.
Мой гость быстро справляется со своими кедами, а я обнаруживаю, что шнурки на одной из моих кроссовок затянуты в довольно тугой узел, который так просто не развязать. Как бы я не пыталась поддеть шнурок ногтем или потянуть за петельку, ничего не выходило. В какой такой задумчивости я вообще сегодня обувалась?
Артём тем временем скромничать не стал, а просто, не дожидаясь моего приглашения, отправился в увлекательное путешествие по моей квартире. Первым делом пошёл в кухню, погремел там холодильником и даже шкафчиками. Вот это наглость! Затем вышел обратно в коридор и, подмигнув в ответ на мои выразительно нахмуренные брови, прошёл мимо меня в комнату, где я и провожу большую часть времени. В ней я и сплю, и учёбой занимаюсь и даже ем, поглядывая в монитор ноутбука с каким-нибудь видео на мониторе.
— У тебя нет кровати, — замечает он, подойдя вновь ко мне. — На этом диване спишь?
— Ага.
Парень вновь возвышается надо мной, как совсем недавно в библиотеке. Шнурки же никак не желают поддаться моему обаянию и развязаться сами собой. Подушечки пальцев краснеют от трения о бестолковые веревочки.
— Могу предложить тебе помощь? — над ухом его голос.
— Помощь? Мне? — выпрямляюсь, но не ожидала, что Артём стоит так близко. Ударяю его своей головой по носу, заставляя рефлекторно отскочить и морщиться, потирая пострадавшее место.
— Ох, извини, — а сама не сдерживаю усмешки. Давно пора было Угольникову по носу получить.
— Я в порядке. Жить буду.
— Помощь мне не нужна, — снова наклоняюсь, возвращаясь к недавнему занятию. Эти чертовы кроссовки совсем меня не уважают? Я так навечно в них останусь, похоже. — Я в детстве целый год ходила в кружок, где нас учили завязывать морские узлы. Так что я справлюсь.
— А я не о шнурках, вообще-то, — в голосе парня появились вкрадчивые нотки.
— А о чем?
Артём на пару секунд замешкался с ответом. Я, наконец, с чувством огромного облегчения развязываю тугой узел, а затем быстро стягиваю со своих ног обувь и выпрямляюсь во весь рост.
— Вредно для спины на таком диване спать, — отвечает, глядя мне в глаза. — Он не внушает мне доверия.
— Это ты меня в свою кровать так приглашаешь?
— Извини, что без красивого конвертика и открыточки с бантом в уголке… Не подумал как-то.
— А не боишься?
— Тебя? Выпорешь меня моим же ремнем? Какие-то особые наклонности?
— Хуже. Влюблю в себя, например.
— За это не беспокойся: в тебя уж точно не влюблюсь, — усмехается.
— Звучит просто чудесно. Это то, что мне нужно. Потому что я в тебя тоже влюбляться не собираюсь.