— Что тебе не живётся спокойно? А, Кир? Что ты вечно куда-то рвёшься, чего-то добиваешься, всем помогаешь… Разве ты можешь понять, каких трудов мне стоило прожить с тобой столько лет, контролировать тебя, изолировать от подруг и знакомых, направлять твою энергию в нужное русло, отвлекать твоё внимание от мечтаний и идиотских желаний. Сколько моих сил потрачено на создание образцовой семьи! Ты себе и представить не можешь, чего мне это стоило! Сколько бессонных ночей проведено в размышлениях о счастье!
Для Киры это откровение было шокирующей новостью. Она и не знала, что муж контролирует её, изолирует и ещё чёрт знает, что вытворяет без её ведома, но чувство вины (вот такая она дурачка совестливая) за свой обман с работой и сокрытием полученного наследства не позволило ей загореться праведным гневом и выплеснуть его на голову мужа — все не без греха, и она в первую очередь — так лучше она не будет упрекать.
— Ну, и в чём же оно, счастье? — спросила Кира и приготовилась выслушать длинную лекцию.
Анатолий равнодушно посмотрел на жену, закрыл кожаный портфель с вещами и назидательно изрёк:
— Каждому своё!
Он подхватил портфель и шагнул к двери, но на пороге обернулся.
— Я устал бороться с твоим несносным характером, поэтому взываю к твоему рассудку, если он, конечно, у тебя ещё остался после нескольких дней загула — выбирай: семья, брак еще на пять лет и… новая машина, но никакой работы, а уж тем более конюшни или тягостный развод с разделом имущества, с тасканием детей по судам, их дележка и… нищета. Завтра я приеду на вокзал провожать дочерей, и ты мне дашь ответ.
34
Когда затих шум отъезжающей машины мужа, Кира вышла на террасу и, обхватив руками потемневший от времени столб, несколько минут пристально всматривалась в пустую дорогу…
Что она надеялась там увидеть? Возвращающегося мужа?
Сейчас ей нужен был друг, с которым она могла бы посоветоваться, который выслушал бы ее проблемы, посоветовал, посочувствовал и поддержал бы ее начинания…
А был ли Анатолий ей другом? Смогла бы она ему все рассказать? Как-никак муж — самый близкий человек… должен быть… Рассказать ему о наследстве, о похищении, о Лехе-Бегемоте, о пистолете и о деньгах в сейфе… Нет, не смогла бы! Он ей не друг — он ее тюремщик… паук, и она опутана его паутиной: условиями, его проблемами, он шантажирует ее девочками — они любят его, особенно Алиса, и будут переживать их развод — что он им наговорит о ней… Он никогда ее не слушал — решал все сам, а ей оставалось только соглашаться… Почему она соглашалась, а не отстаивала свое мнение? Потому… потому, что ей было все равно… Она сама вышла за него замуж — вот столько лет и «расхлебывает» свой опрометчивый поступок… А сейчас? Почему сейчас она приняла решение, не советуясь с мужем и не беря в расчет его мнение? Она стала самостоятельной? И не зависимой? Из-за денег? Из-за наследства? Вряд ли… Нет, она всегда такой была самостоятельной и независимой… а еще открытой и веселой… смелой и решительной… просто она это забыла… забыла в ту минуту, когда умерла ее любовь… и она вместе с ней… А сейчас она это вспомнила! Вспомнила, и ничего уже не будет по-старому…
Родители с жалостью смотрели на задумавшуюся и погрустневшую дочь, и от их жалости Кире стало совсем тошно.
— Дорогие мои родители, не надо меня жалеть — у меня все хорошо. У меня есть девочки, вы, работа, деньги, новые знакомые, а Анатолий… я пока не приняла решение: нужен ли мне такой мужчина рядом, который не слышит, не понимает, не доверяет и не любит меня… но уж очень крепко мы с ним связаны.
— Кира, только не развод… — ужаснулась Ирина Андреевна.
— Не вмешивайся — пусть разводится, — одернул жену Дмитрий Андреевич. — Давно пора этого хлыща поставить на место! Как клещ вцепился… Я вижу, наша дочь проснулась от долгой спячки и может теперь сама принимать решения. Я рад за тебя, милая.
— Может, ты поедешь за ним, Кирочка, поговорите, помиритесь…
— Нечего за ним бегать! Ишь, хлыщ какой выискался! Останься, дочка, успокойся, подумай — утро вечера мудренее.
— Нет, пап, поеду в Москву… но я вовсе не домой поеду.
— А куда? — хором спросили встревоженные родители.
Кира немного помолчала, повздыхала — она никогда раньше не обманывала родителей.
— Я не стала говорить при Анатолии… я встретила отца Павла Шубина.
— Ой, того молодого, приятного парня, который так красиво за тобой ухаживал? — сразу же уточнила Ирина Андреевна и печально улыбнулась — ей так нравился этот воспитанный, молодой человек, и она искренне огорчилась, узнав об их размолвке и скоропалительной свадьбе дочери с другим человеком.
— Да, того молодого человека, — подтвердила Кира и тоже печально улыбнулась. — Недавно Шубин погиб в автомобильной аварии и оставил мне какое-то наследство, в эти дни я и ездила к нотариусу, улаживала все формальности.
— Ах, как жалко… такой воспитанный и серьезный молодой человек, — вздохнула Ирина Андреевна и вытерла набежавшую слезу. — Если бы вы поженились тогда, то возможно Судьба не отвернулась бы от него…
— А что за наследство? — Дмитрий Андреевич был человеком практичным, и его волновали более меркантильные интересы.
— Дима, как ты можешь?
— Прости, Ирочка. Страдать по молодым людям это ваша женская прерогатива.
— Хорошее наследство, — печально сообщила Кира, — квартира и немного денег. Я не хочу говорить об этом Анатолию, он обязательно захочет продать квартиру Паши и построить загородный дом, в котором будет править его мамаша, а мне хочется разменять эту квартиру на две однокомнатные для Виктории и Алисы — совсем скоро они станут взрослыми и захотят жить отдельно… Поэтому, милые родители, сохраните в тайне мою тайну, а позже мы подумаем, как объяснить Анатолию появление у девочек столь дорогих подарков, если, конечно, мы еще будем вместе…
Родители повздыхали, поохали и, конечно же, согласились с Кириными доводами, пообещав сохранить получение наследства в тайне.
Кира по очереди поцеловала Ирину Андреевну и Дмитрия Андреевича, подхватила сумку и быстро зашагала по садовой дорожке к автобусной остановке. Через час она была уже в Москве, а ещё через час в квартире на Мясницкой.
35
— Мы засекли машину, — докладывал по телефону один из охранников начальнику службы безопасности Коробову Ивану Степановичу. — Серебристая «Тойота-Камри», держалась довольно далеко от «Ауди» — Арсен специально еле ехал, чтобы мы успели подтянуться и рассмотреть номер.
— Пробили по компьютеру? Кому принадлежит машина?
— Машина принадлежит женщине, но кто сидел за рулём в «Тойоте», мы так и не разобрали — тонированные стёкла, а приближаться побоялись, чтобы не спугнуть.
— Та-ак… — недовольно протянул Иван Степанович и почесал лысую макушку. — Упустили!
Начальником он был справедливым и прекрасно понимал, что во всякой работе случаются накладки и особо своих подчинённых за ошибки не шпынял, но в тоже время требовал, чтобы эти ошибки были исправлены. Вот и сейчас, сердился он больше для вида — главное ребята для него выяснили: номер машины, следившей за хозяйской «Ауди», красовался у него в блокноте.
— Ну, прокололись, — нехотя признался охранник и выразительно посмотрел на напарника — тот виновато пожал плечами и с досады сплюнул в открытое окно чёрного «Форда». — «Тойота» через две сплошные развернулась, а мы пока до левого ряда добрались, её уже след простыл… Пробки.
— Ладно, возвращайтесь.
Через полчаса Иван Степанович обладал полной информацией о владелице «Тойоты-Камри», но с самой владелицей машины связаться ему так и не удалось — на звонки по домашнему телефону никто не отвечал.
Зато со второй личной просьбой Дмитрия Викторовича Юшкина он разобрался в лучшем виде: связался с кем надо из МВД, узнал всё об открытом деле по поводу наезда на Лидию Петрову из дома Шубина и даже подкинул следователю версию о преднамеренном наезде (в деле же фигурировала версия о непреднамеренном наезде — оно и понятно, кому интересно заниматься рутиной), упомянув очень важную улику: чужой красный в белый горошек зонт.
В версию о преднамеренном наезде следователь не поверил, но о приметном зонте пообещал разузнать у родственников сбитой женщины — заинтересованность кого-то сверху простым наездом на ничем не примечательную гражданку его встревожила: с одной стороны вряд ли удастся быстро закрыть дело, а с другой стороны заинтересованность третьих лиц сулила ему «материальное поощрение», от которого при его крошечной зарплате отказываться было грех — тем более, что нарушить закон его никто не просил, наоборот, намекали отнестись к делу повнимательнее и посерьёзнее в пределах установленного срока, что не противоречило его служебным обязанностям и поступившей информации. Неизвестная женщина сообщила по телефону номер машины, сбившей Петрову, и он тут же объявил машину в розыск. Машину нашли, осталось проверить её на наличие характерных повреждений наезда, но заняться этим делом он хотел позже — теперь же (после звонка сверху) дело о простом наезде приобретало совершенно другой статус — первоочередной.
Ивану же Степановичу Коробову до дела о наезде на незнакомую Петрову не было никакого дела — он всё выяснил, подсказал кому надо и доложил кому следовало, держать же расследование под своим контролем ему никто не приказывал. К тому же, большее вмешательство в следствие уже стоило денег, а никаких инструкций относительно денег ему не поступало. Он был службист и педант, куда не надо свой нос не совал и чем не приказывали не интересовался, хотя мог бы (по долгу службы, конечно).
36
— Как хорошо, что я вас отыскал, Кира Дмитриевна, — обрадовано заговорил Николай, услышав в трубке мягкое Кирино «алло». — Мобильник то у вас не отвечает, а я целый день названиваю. — Кира хлопнула себя по лбу — зарядку для телефона она так и не взяла. — Хорошо, догадался позвонить на городской телефон в эту квартиру. — Телохранитель Бурмистрова кашлянул и, убрав из голоса радостное возбуждение, продолжил: — Я чего звоню, Кира Дмитриевна… Вчера мы с Вячеславом Львовичем на вашей машине уехали, так сегодня с утра вашу машину ребята отогнали в наш сервис — что-то там окончательно сломалось, но для того, чтобы начать ремонт, требуется ваша подпись для диагностики и калькуляции работ. В сервисе с этим строго: вдруг, какая-нибудь проверка, а хозяйской подписи на бумагах нет — значит, машина в угоне. Пойди потом докажи, что тут всё законно.
— Не волнуйтесь, Коля, — приткнув сумку в кресло, Кира сбросила сабо и, морщась, пошевелила натёртыми пальцами, — я сейчас подъеду. Переоденусь только и подъеду. Говорите адрес.
— Обижаете, Кира Дмитриевна, через полчаса мы сами за вами заедем и назад довезём, как в лучших домах.
— Вот за это спасибо, — искренне поблагодарила хозяйка старенькой «бедолаги», поглядывая на большие напольные часы в гостиной. — Дорога с дачи просто ужасна! И как это я раньше обходилась без машины, не понимаю.
— Так через полчаса, — напомнил Николай и отключился.