Приходить в себя было жутко: всё тело ватное, глаза открывать не хочется. Мне вообще казалось, что я камень на пуховой перине, который невозможно поднять. Что я продавливаю собой мягкую поверхность до самого дна.
— М-м, — простонала, пытаясь повернуться, но меня неожиданно резко сжали.
Бок, где саднило сильнее всего, был придавлен массивной рукой, которая обнимала меня под живот. Нащупала чужое запястье и попыталась его от себя отодрать, судорожно соображая, где я и какого вообще чёрта тут происходит. Открыла глаза и посмотрела по сторонам, не узнавая помещение.
Большая спальня в чёрно-белых тонах. Из мебели, что удалось разглядеть, только шкаф-купе напротив и тумбочка у стены в ногах. А на стене над ней висел огромный телевизор, что в данный момент очень тихо вещал новостной канал. И картинка, которая разворачивалась там, мне не нравилась. Трупы. Много трупов, чьи изувеченные тела были размыты пикселями. И напугало меня это потому, что мелькнул кадр с вывеской над входом в помещение. Не знаю, откуда, но я её помню. И даже звук проворачивания ключа в замочной скважине тоже помню, будто только что кто-то открыл эту дверь.
Я опустила глаза вниз, где чужая рука обнимала мой живот и обратила внимание, что кожа на костяшках содрана, припухла и вообще выглядела так, словно её обладатель раз за разом колотил стену.
И кто он вообще? И что я здесь делаю? Как сюда попала? Заторможенные вопросы всплывали в сознании один за другим, не позволяя снова отключиться от реальности. Всё новые и новые детали моего положения представали перед глазами. Например, рубашка, переброшенная через спинку стула. Я видела на ней крупные капли крови, штрихи, мазки, будто неизвестный художник создавал шедевр, но бросил работу, не пожелав увидеть конечный результат. Чёрные брюки валялись на полу кучкой откинутой ткани. На прикроватной тумбочке мужские механические часы с известным логотипом. На браслете тоже виднелась засохшая кровь. Их вытирали, но действие не уберегло холодный металл от разводов.
А ещё я была голая. То есть не совсем, в нижнем белье и чужой футболке, пахнущей ополаскивателем, но всё же голая…
Очередная попытка повернуться не принесла результата, и тогда я вдохнула и просто попросила:
— Отпусти.
Парень неожиданно резко прижал к себе, и я ощутила его твёрдую грудь. Он зарылся носом в мои волосы и глубоко вдохнул.
Почему-то в этот миг представила, что меня обнимает Игнат, и содрогнулась всем телом. Я пришла в клуб с ним. В голове пронеслись кадры, как мы танцевали и пили. Неужели я так надралась, что пошла к нему домой? Почему? Я же не хотела пить. Совсем. Мне нужно было только узнать, что сделает Картер, когда ему станет известно.
Сейчас уже припоминаю, что после выпитого сока мне стало неожиданно легко и хорошо. Слишком хорошо, чтобы то были натуральные ощущения.
— Отпусти, — повторила хрипло.
— Пришла в себя, Кэти?
Голос Картера был тихим, но этого хватило, чтобы в моей голове случился взрыв атомной бомбы, сравнимый по масштабности с той, что упала на Хиросиму.
Я дёрнулась, пытаясь вырваться. Развернуться. Убедиться, что это галлюцинация, но парень так и не выпустил, продолжая крепко прижимать к себе. Да и мне не хватало сейчас сил на нормальное сопротивление.
— Угомонись, Малая. Ты тут почти сутки безбожно в подушку мордаху свою давила. Мы устали за тобой следить. Давай без истерик.
— Что случилось? — просипела я, прекратив. Просто поняла, что бесполезно, он держал меня стальной хваткой. Сейчас важно было узнать о событиях прошлой ночи.
— И без вопросов, — выдохнул в мои волосы, отчего по спине поползли мурашки. — От тебя отвратительно пахнет сигаретами, Кэти. Я просто ненавижу, когда от тебя пахнет чем-то подобным, — он разжал руки и позволил мне подняться. — Иди в душ.
— Что? — я всё ещё чувствовала себя как-то заторможенно. Будто мозги постоянно куда-то плыли, утягивая за собой разум.
Развернувшись, уставилась на Картера. Он лежал на боку, подложив руку под голову, в спортивных штанах, но с совершенно голым торсом, на котором…
Нет, смотреть на это не было ни сил, ни желания.
— Иди в душ, говорю, — он снова прищурился, одарив меня “убийственным” взглядом. — Я сделаю тебе чай покрепче, а потом увезу в общежитие. Соберёшь вещи и домой на остаток выходных.
— Но…
— В душ! — отрезал Картер. И в его глазах вновь начал трескаться лёд.
Я бы, конечно, с ним поспорила, но у меня не имелось никаких сил на это. Нашла в квартире душевую, закрыла дверь на замок на всякий случай и открыла вентиль с горячей водой. Я действительно вся была липкая от пота, да ещё и сальные волосы пропахли сигаретным дымом, как и говорил Макс.
Стащила с себя его о огромную футболку и бельё, встала под горячие струи и уплыла в мир наслаждения. Вода приятно ласкала кожу, успокаивала, приводила в чувства. Нежится под струями воды было так же приятно, как танцевать.
Танцевать…
Зажмурилась, когда вспышкой в сознание влетело воспоминание о том, как Игнат прикасается ко мне во время танца. Как бит молотком бьёт по вискам, как улыбается парень, как и я, подчиняясь ритму ночи. Потом протягивает один за другим сначала бокалы, потом шоты с чем-то крепким.
"— Да, Малышка, пей… Сегодня нам будет весело!"
Жмурюсь, силясь вспомнить что-то ещё, но в голове лишь вязкая пустота.
Что же произошло? Почему я оказалась у Картера в кровати? Игнат действительно мне что-то подмешал? В сок? Или в тот коктейль, который я выпила намного позже? И подмешивал ли?
Протянула руку к полке с гигиеническими средствами и замерла, увидев только один пузырёк с женским гелем для душа. И он был с моим любимым ароматом. Ароматом инжира…
— Крутой, но лучше с ним не связываться. Говорят, он всех своих пассий перед тем, как в постель затащить, ведёт в душ.
— А что в этом такого?
— А то, что ему пофиг, что ты час назад там была. Пока не вымоешься с головы до ног, он даже не подумает к тебе прикоснуться.
Черт! Что за глупые мысли лезут в голову? Картер никогда, даже если хоть двадцать раз приму душ, ко мне не притронется. Я ему не интересна как девушка, о чем он сообщил открыто в день, когда признавалась ему в любви в последний раз. Я просто сестра его друга, малявка, та, которой он вытирает слёзы и дарит платки.
Действительно глупости. А "вкус" геля — всего лишь совпадение. Может, его выбирала… девушка? Любовница? Вдруг поняла, что ни разу не видела его девушек. За Максом волочилась разве что Тарзан, к ней все привыкли, но больше никого.
Тряхнула головой, прогоняя непрошенные думы, и продолжила водные процедуры. Наспех вытеревшись и надев снятые вещи обратно за неимением других, глянула на себя в зеркало. Лицо осунулось, под глазами залегли тени, которые сейчас делали еще более заметными потемневшие от воды волосы. Красавица, слов нет.
Что же произошло?..
Вопрос вспыхнул новым воспоминанием, которое, словно, отчего-то размытые, кадры старого кино, пронеслось мимо.
"Моего лба касается чужая ладонь, которую я, даже сквозь пелену слабости, скинула.
— Что она принимала? — мужской незнакомый голос. Кажется, это была его рука.
— Сначала ей подмешали экстази в сок, — только кажется, что Картер спокоен, на самом же деле скрывает подо льдом необъятную ярость. — Кристаллическая форма, один грамм. Затем алкоголь, а через два часа дали дозу седативного."
Я пошатнулась и упала бы, если бы не ухватилась за раковину. Сжав виски похолодевшими пальцами, пытаюсь выловить из памяти еще один кусочек пазла, но не могу. Мы пошли в клуб, Соня ушла за напитками, Игнат пригласил потанцевать, потом он же протянул мне сок, который передала подруга, сообщил, что она со своим парнем, и дальше тупик. Пустота, в которой летают обрывки фраз, сияющие, будто неоновая вывеска.
Вывеска? Ключи и…
Раздался стук в дверь, и я вздрогнула от неожиданности, обернулась, испуганно озираясь.
Тоже дверь. Выстрел. В клубе??
— Кэти? Все в порядке? — раздался голос Картера.
Я кивнула, а потом только поняла, что он не видит, и произнесла:
— Да, сейчас выйду.
— Я жду тебя на кухне, — бесцветным тоном отозвался он.
Снова кивнула и бросила последний взгляд на зеркало. Что же произошло дальше?..
Кухня, как и остальные помещения в квартире Макса, тоже была просторной и выполнена в бело-черных оттенках. Только в отличие от спальни, она более необжитая, полупустая и чуть ли не стерильно чистая.
— Садись, — Картер указал на высокий стул. Сам он стоял у плиты и что-то жарил.
Я прошла и села за барную стойку, где уже стояла кружка с крепким красным чаем и стакан воды, при этом как можно ниже оттягивая края футболки, чтобы прикрыть обнаженные ноги. Факт моей почти что наготы немного… напрягал.
— Слушай, а моя одежда… — начала я, обняв ладонями чашку и согревая таким образом пальцы.
— Джинсы найдешь в шкафу, — Макс, за движениями которого я пристально следила, взял с полки две тарелки. Так как он до сих пор ходил с обнаженным торсом, то я отчетливо видела, как перекатываются под кожей стальные мышцы.
— А водолазка? — мой голос немного охрип.
Он ответил не сразу. Сначала переложил на тарелки омлет с зеленью, поставил одну порцию передо мной и, скользнув по мне холодными глазами, сказал:
— Походишь пока в моей футболке. И ешь. Поговорим после завтрака.
Я хотела было возмутиться, но тут заурчал от голода желудок. Решив, что время на разговоры еще будет, взялась за вилку. Кроме голода, мною двигал интерес: умеет ли Картер готовить? Судя по запаху, умеет и очень даже ничего.
Однако я успела съесть лишь пару кусочков, когда почувствовала его взгляд. Пристальный, обжигающий горячей стужей и пробирающий до костей.
Я не сумела расшифровать, с какими он эмоциями смотрит на меня. Лицо спокойное, разве что скулы немного напряжены, а взгляд… Загадка. Лед, пламень и дикий ураган — пугающий, темный, сметающий все на своем пути. Что они значит? Ненависть? Только почему? Что я ему сделала? Неприязнь? Раздражение? Последнее подходило больше всего. Ему, скорее всего, просто надоело нянчиться со мной.
Боже, у Картера же своя жизнь, свои порядки и планы, а тут я! Стало очень стыдно и неловко. Настолько, что захотелось просто исчезнуть отсюда, провалиться под землю. Что угодно, лишь бы убраться от удушающего ощущения, состоящего из стыда и жалости к себе.
— Понимаю, что раздражаю тебя. Только можешь, пожалуйста, не показывать это так открыто? Мне неприятно, — сжав столовые приборы в пальцах до легкой боли, попросила я и поднялась. Аппетит пропал напрочь. — Я сейчас уйду. Спасибо большое за гостеприимство и помощь, я тебе очень признательна и…
— Стоп, — перебил меня Макс. — Никуда ты не пойдешь. Сядь обратно и ешь.
— Не хочу, — твердо ответила я, сделав шаг назад.
Парень зло выдохнул и прошелся ладонью по волосам, словно успокаиваясь, а затем сказал:
— Кэти, я тебя не выпущу, пока не поешь. Сядись. Быстро! — оглядел меня с ног до головы потемневшими глазами и добавил: — И ты меня не раздражаешь.
— Сяду, если ты обещаешь рассказать, как я оказалась у тебя, — нашлась я.
— Окей, постоишь, — Картер принялся есть свой омлет как ни в чем не бывало. — Можешь даже в угол себя поставить. Тебе как раз будет полезно.
Я ошарашенно на него посмотрела. Издевается?!
— В угол?! Полезно?!
— Да. Подумаешь о своем поведении.
И я просто не выдержала:
— О своем поведении ты подумать не планируешь? Надо бы!
— Я, в отличие от некоторых, совершаю только обдуманные поступки, а не лишь бы назло кому-то. — Макс швырнул вилку на стол и сжал в руках стакан с водой. Не сильно, но мне почудилось, что раздался треск.
— А я, в отличие от некоторых, не диктую всем, как жить! — вспылила я. Понимала, что в чем-то Макс прав, но… Но одно дело сказать, что человек опасен и предоставить доказательства, а другое — просто запретить общаться. Я очень благодарна Картеру, потому что даже те отрывки воспоминаний, которые мне подкинула память, говорят — все было хреново и он меня спас, привез к себе и вызвал врача. Я безумно благодарна, однако что-то не дает мне расслабиться. Вероятно, то, что Макс сам как бомба. Неверный шаг, неверное слово, и произойдет взрыв. Как в тот раз с безобидной шуткой, а сейчас я не готова огрызаться и давать отпор. Иголки, что меня защищали, слезли и пока новые не выросли, и я буквально чувствую себя беззащитной. Пустой.
— Ты невыносима, — парень сжал челюсть и глубоко задышал, чтобы успокоиться, потер ладонями лицо.
— А ты… — я только открыла рот, но произнести гадость, что крутилась на языке, не успела. Макс рывком преодолел разделяющее нас пространство, заставив отступать, пока я не уперлась спиной в столешницу.
— Буду учить тебя правилам поведения, — опаляя своим дыханием кожу, сказал он, запечатывая меня между своим телом и кухонным островком.
— Что?.. — голос предательски сел, а в горле пересохло.
Его рука скользнула по моей шее вверх, обхватила затылок, приподнимая голову.
— Правилам поведения и послушания, — повторил Картер. — Слушай внимательно, Кэти, и запоминай…
В знак протеста я успела сделать только короткий вдох, когда повела плечом, пытаясь избавиться от его руки.
— Правило первое: с этого дня в твоей жизни не будет никаких парней, — он на миг сильнее сжал челюсти, видя что мои губы растягиваются в насмешке, прищурился. — И только попробуй…
Но я перебиваю, даже слушать не желая:
— Плевать я хотела, на твои правила, Картер! — пихаю его в грудь, чтобы убрать с пути, но сдвинуть его, оказывается, не так-то просто. — Уйди!
Упираюсь уже двумя руками, чувствуя под пальцами стальные мышцы, но он неожиданно наваливается, прижимая сильнее к столешнице, хватает за подбородок и заставляет разглядывать рисунок ледяной корки на дне его глаз.
— Правило второе: ты пишешь мне сообщение каждый раз, когда куда-то собираешься. В кафе, библиотеку, к подруге. Каждый раз.
— Да иди ты! — снова дёргаюсь я, стремясь вырвать собственный подбородок из цепких пальцев. — Макс, ты совсем охренел? Я Костику расскажу!
Но по его губам вдруг ползёт ухмылка, от которой мне становится не по себе. Она холодная, жёсткая, самоуверенная и злая.
— А ты расскажи, Малая. Расскажи, как ночью в клубе один знакомый, от которого я пытался уберечь, подсыпал в твой напиток наркоты. Расскажи, как под кайфом ты напилась, а потом ушла с ним на улицу, где благополучно приняла ещё один наркотик. Расскажи, как из-за тебя едва не убили человека. Моего человека, Кэти, который сейчас лежит в реанимации, и я не знаю, выживет он или нет. Можешь вскользь упомянуть, что тебя чуть не изнасиловала толпа мужиков, когда другая толпа пыталась прорваться в помещение, где всё происходило, — он резко сжал пальцы на затылке и дёрнул вниз, вынуждая задрать голову. Сам же склонился, взглядом проникая в душу. — Ах, да… не забудь сказать ему, что всех злодеев наказали. Семь трупов, Кэти. Семь жизней, которые пришлось забрать только из-за того, что тебе взбрело в голову пойти мне наперекор, — я смотрела на него распахнутыми глазами, не веря собственным ушам. — А также не забудь сказать, что чуть не откинулась от интоксикации. Я знаю, ты ничего не помнишь, но не думай, что я позволю тебе делать вид, что всего этого не было. Достаточно того, что обо всём прекрасно помню я.
Он ждал ответа, переведя взгляд на мои раскрытые губы, но поняв, что я собираюсь и дальше молчать, потрясённо переваривая информацию, разжал пальцы и резко отстранился.
В голове зашкварчали мысли. Я схватилась за столешницу, пытаясь устоять на ногах, и смотрела на Макса, который с каким-то нечеловеческим равнодушием сел обратно за стойку и принялся доедать омлет. Мне же сейчас любой кусок поперёк горла встанет.
Получается, Игнат меня всё же опоил и… Господи, жуть какая. Какой же надо быть дурой, чтобы дважды попасться на один и тот же трюк? Видимо, непроходимой.
Твою мать!
Я же не ожидала от него! Он же таким хорошим парнем прикидывался. Даже Соне не поверила, когда та сказала, что он мутный и девушка у него… Зажмурилась, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.
Что я ему сделала? Мне казалось, я ему нравлюсь. Казалось, что пройдёт ещё немного времени и, может быть, я почувствую к нему тоже, что когда-то чувствовала к Картеру… А в итоге всё вылилось в…
Он сказал, они убили семерых? Убили?!
Я замерла, забыв, как дышать. Кто они? Почему Игнат это сделал?
Перед глазами поплыли "картинки" с татуировками годов на шеях различных парней. Картер, Костик, Даня, Саня, ещё несколько не очень близких знакомых, случайно увиденные мной гости в доме Макса, парни в институте…
— Еще парни считают, что он из одной из группировок. Ну, бандитских. — всплывает в голове голос Сони.
Стало плохо до головокружения, ноги задрожали, руки ослабли, а в глазах запрыгали мушки. Неужели я так много не замечала? Или не хотела замечать? Все эти странные разговоры про семью, которые Костик прекращал при моём появлении, про разборки или ещё что-то в том же духе. Я прекрасно помню, как они смотрели на меня, когда я появлялась на горизонте. Была раздражающим фактором, при котором все умолкали. И ведь никто даже не пытался прогнать, просто ждали, когда сама уйду, а если не уходила, то и не настаивали никогда.
— Те люди… — просипела я. — Почему вы их… За что?..
— Они перешли границы, — ответил, не оборачиваясь. — Больше никаких вопросов, Малая. Если не хочешь есть, иди одевайся и поехали.
Но ни есть, ни, тем более, куда-то ехать, я была не в состоянии.
“Они перешли границы” — эхом звучало в голове, пока мозг лихорадочно вытаскивал информацию из огромной пропасти под названием память.
Бандитские группировки есть ни что иное как сборище самых отъявленных негодяев. Они способны калечить, убивать, насиловать, похищать, вымогать… Они не знают жалости, у них свои честь и закон, свой кодекс. Перед глазами плывёт реальность заволакивая совсем другой картинкой. Воспоминанием, которое я хочу навсегда в себе задавить.
Слова Сони продолжают крутиться в моей голове, и я вспоминаю Тамилову. Вспоминаю синяк на скуле Леры, Дамира и новость о том, что он в коме. Вспоминаю фразу Маси, что Николаю выбили все зубы. Вскидываю взгляд на Макса и смотрю на сбитые костяшки… и снова вспоминаю, как у меня дома он прятал её под стол от моего взгляда.
— Макс, — зову хрипло, чувствуя, что мне не хватает кислорода. Я задыхаюсь от понимания. От осознания. Картер оборачивается и приподнимает бровь на бесстрастном лице. — Ты бандит?
Вопрос прозвучал осторожно и тихо. Я уже знала ответ, но хотела, чтобы он сам мне это сказал.
Он снова отвернулся и продолжил есть.
— Знаешь, Кэти, я всегда удивлялся твоему умению закрывать глаза на очевидные вещи, — Катер отпил воды из стакана и поставил его обратно. — Удивлялся, восхищался и без зазрения совести это использовал, поскольку понимал, что до определённой поры, до некоего толчка, ты будешь упорно думать, что всегда знала правду.
— Что ты имеешь ввиду? — задала я резонный вопрос.
Картер раздраженно отшвырнул вилку, поднялся и снова направился ко мне.
— Я сказал никаких больше вопросов! — он схватил меня за запястье и потянул в комнату, не обращая внимания на мою попытку вырваться.
— Отпусти! Макс! Что ты делаешь?
Продолжая держать, подошел к шкафу, вытащил оттуда мои джинсы и швырнул их на кровать, после чего развернулся ко мне лицом и начал медленно наступать, заставляя пятиться. Я не смела поднять взгляда выше его мощной груди. Знала, что там, наверху, бушует ледяная ярость.
Мне отчего-то становилось страшно. Это чувство закипело в груди и осело внизу живота. Отравило сладкой горечью, ударило в горло и выплеснулось в сиплое:
— Я оденусь, — сказала почти шепотом, — оденусь.
С секунду ждала ответа, но вместо него Картер протянул руку и толкнул меня назад. Споткнувшись о край кровати, упала в её мягкие объятия. Парень же встал коленом на матрас между моих ног, наклонился, вглядываясь в глаза, и упёрся руками в кровать над плечами, слегка касаясь их запястьями.
— Лучше не беси меня, Кэти. Мною сейчас владеет только одно желание, которому я устал сопротивляться, — он посмотрел в мои глаза, перевёл взгляд на губы и выдохнул: — Я просто неистово хочу тебя… придушить.
Я вспыхнула мгновенно. Придушить, значит? Ладонями уперлась в его горячую грудь, пытаясь оттолкнуть, но ничего не вышло. Он лишь склонился ко мне еще ниже.
— Отпусти! — получилось отчего-то тихо.
Макс так близко, что я чувствую его дыхание, тяжёлое, словно он пробежал марафон, и вижу отчетливо татуировку на шее. И эта близость странно действует на меня. Обжигает огнем кожу, собирается в жаркий клубок в животе, причиняя сладкую и одновременно горькую истому.
Татуировка. Четыре цифры, что собираются в дату…
— Что она означает? — вопрос вырывается нечаянно. Слова в голове перепутались, смешались в вязкую кучу, из которой я не сумела собрать "слезь с меня" или какую-нибудь колкость на его грубость.
— Что?.. — прохрипел Картер с удивлением.
Я машинально облизнула высохшие губы и ответила:
— Тату. Что означает дата?
Моя рука, подчиняясь какой-то неведомой силе, но точно не моей воле, скользнула по его напряженному торсу вверх, пальцы коснулись участка на шее, испещренного чернилами, погладили, обвели двойку…
Господи, что я творю?!
Реакция Картера была мгновенной! Я даже не успела отдернуть ладонь, как он накрыл меня собой и бросился на мои губы. Рыкнул, сжав мои бедра и жадно их поглаживая.
Я замерла, и время тоже будто застыло тягучей патокой. Пара секунд слияния растянулись на невыносимые минуты, которые обрубил сам же Макс. Отшатнулся от меня, как от прокаженной, выдохнул сквозь стиснутые зубы воздух и вылетел из спальни, хлопнув дверью. А я осталась. Растерянная, с горящей кожей после произошедшего, недоумевающая и… желающая продолжения. Я попыталась убить в себе последнее, раздавить злостью и стыдом, но ничего не вышло. Чертово вожделение никуда не ушло.
Что это, мать его, было?!
То, что он сделал, даже поцелуем сложно назвать. Просто прикосновение губ, столкновение двух разных вселенных. Мимолетное, резкое, дикое и очень быстрое, чтобы назвать его чем-то большим, кроме как ошибкой.
Только почему у меня пойманной птицей бьется сердце? А дыхание никак не приходит в норму?
Села на кровати, поджав ноги, и коснулась рта. Губы горели, щеки пылали, а в голове царил полный беспорядок. Мысли мельтешили туда-сюда, мешая мне сосредоточиться и осознать, что…
Меня чуть ли не поцеловал Картер?!
Сама фраза казалась чистейшим бредом. Оксюмороном. Чем угодно, но не реальностью. В моей реальности я не сидела в квартире Макса в его футболке, не ела приготовленный им омлет и не пила чай, тем более не просыпалась с ним на одной постели и он не вел себя… так. Или я сплю, или наркотики до сих пор не "выветрились".
Ущипнула себя за запястье. Больно. Не сон.