«Если вы не испытываете желания преступить хоть одну из десяти заповедей, значит, с вами что-то не так.»
Гилберт Кит Честертон
Прошло около часа, мы танцевали, кричали и веселились вовсю. В какой-то момент Натаниэль предложил нам выйти на свежий воздух. Идея была неплохой, но согласилась только Франс, все остальные остались на месте. Они переглянулись и направились к выходу, протискиваясь сквозь толпу.
Они вышли на улицу и с удовольствием вдохнули прохладный воздух. Время близилось к полуночи и наконец-то наступила долгожданная темнота, которая прячет в себе мистерию и дышит началом каких-нибудь приключений. Вся территория цирка ожила другими красками. Палатки, стенды и шапито зажглись фонариками и гирляндами. Прогуливающиеся на огромных деревянных ногах клоуны, веселили гостей. Один из них надувал мыльные пузыри, опуская большую пластмассовую палку в ведро, наполненное пеной. Эти мыльные пузыри, подсвеченные вечерними огнями, разлетались повсюду и терялись где-то в черных небесах бабьего лета.
«Ты куришь?» — спросил Натаниэль, усаживаясь на деревянную скамью недалеко от клоуна с мыльными пузырями.
Франс грациозно села рядом. — «Вообще нет, но на вечеринках могу иногда». Она подняла ладонь, выставляя два пальца, как бы удерживая сигарету. Он тут же дал ей сигарету и сказал. — «Понимаю, многие мои друзья делают то же самое. А я курю, всегда. Не могу избавиться от вредных привычек.»
«Ты делаешь то, что ты захочешь. Это совершенно правильно. Жизнь слишком короткая, для того чтобы отказывать себе в удовольствиях.» — ответила она, глубоко затянувшись.
Она протянула руку и лопнула пальцем мыльный шар, который кружился всего в нескольких сантиметрах от неё, переливаясь разными цветами. Шар лопнул и разлетелся в воздухе на множество частиц, обрызгивая пальцы.
Натаниэль улыбнулся и посмотрел на Франс удивленным взглядом, в котором сквозило некое удовлетворение: «Ты правда считаешь, что мы можем делать всё, что захотим? Ты вроде бы говорила, что ты юрист. Юристы либо праведники, соблюдающие закон, борцы за справедливость, полные морали, либо, наоборот, продажные и безэмоциональные. В жизни не поверю, что ты относишься ко второй категории.»
«Это никак не связано с моей работой. Я хороший юрист, и да, я верю в мораль. Но не в субботу вечером, после двух коктейлей.» — засмеялась она, кокетливо запрокинув голову назад. Свет праздничных огней отражался в её иссиня-черных волосах, унаследованных от южно-американских родственников.
«Мне нравятся твои волосы.» — сказал Натаниэль, не отрывая от неё взгляда. — «Значит, в субботу вечером, после нескольких коктейлей у тебя нет морали?» — допытывался он.
«Может быть. Кстати, я не расслышала когда мы были внутри, музыка была очень громкая. Чем ты занимаешься?» — спросила она
«Аналитик компьютерного программного обеспечения. Звучит жутко, да? Ты выглядишь удивленной.» — ответил он.
«Вовсе нет. Просто весь твой внешний вид никак не укладывается с такой профессией. Ты такой живой, активный что ли. В моей профессии я иногда встречаю аналитиков. Все они ботаники, компьютерные черви, помешанные на цифрах.» — вежливо объяснила Франс.
«Не обманывайся моей внешностью. Я действительно компьютерный червь.» — ответил Натаниэль, положив руку на её колено, обтянутое кожаными, байкерскими штанами. — «Но это не значит, что я «неживой». В офисе я помешан на своей работе, зануда, нуждающийся в немедленном результате, способный идти на пролом и добиваться своей цели любой ценой. А здесь я другой, здесь на мне нет старого костюма, нет правил, здесь я настоящий. Здесь нет конкуренции, нет обязательств и желания кому-то что-то доказать. Здесь я отдаюсь полной свободе, живу одним днём. А ты?» — последние слова он прошептал ей на ухо, почти касаясь губами.
«Вне офиса и вне рабочих будней, мы все другие люди.» — тихо ответила она и убрала его руку с колена, затушив сигарету о скамейку, — «Вернёмся назад?»
«Конечно.» — тут же переключился он, нисколько не смущённый её игнором на явный намёк. Наоборот, его это только раззадорило. Он улыбался и чувствовал себя очень уверенно.
Этот парень всегда улыбался. Он желал расположить доверие к себе. И у него это хорошо получалось. Несмотря на его нескромное поведение, Франс он очень нравился. Она не могла позволил ему прикасаться к себе вот так. Но в душе ей этого очень хотелось. Она смотрела на своё колено и думала о его руке, которая только что там была, все ещё хранившая его тепло. Да, ей хотелось, чтобы этот красивый парень потрогал её ещё. Но принципы, вездесущие принципы не позволяли ей расслабиться и позволить ему какие-либо вольности! «Чёртовы принципы! Они всегда мешают нам жить!», — думала она.
Телефон Натаниэля завибрировал, он достал его из кармана чёрных джинс. На голубом фоне экрана телефона высвечивалось сообщение: «Чувак, где ты? Му уже заждались! Ты ведёшь девчонок или нет? Ярмарка скоро начнётся!»
Он посмотрел на Франс и сказал очень доброжелательным голосом Люцифера: «Думаешь ты и твои очаровательные подружки согласитесь присоединиться к моим друзьями в вип-зоне для особых клиентов?»
Она смотрела на него и понимала, что будь это какой-нибудь обыкновенный парень, она бы запросто сказала нет. Но не с ним, не сейчас. Натариэль был неописуемо красив, мужествен и совершенно очевидно умён. От него шла такая харизма, что даже ни одна монашка не сказала бы ему нет. А Франс не был монашкой. Да и её подруги тоже.
«Натаниэль предлагает присоединиться к его друзьям в вип-зоне. Что думаете?» — прокричала Франс, обращаясь к девочкам. Мы танцевали и, кажется, совсем забыли о них. Лиза посмотрела на Натаниэля, потом на Эву.
«А что за друзья? Тут вроде тоже отличная обстановка.» — сказала она, пожав плечами. Её не очень то интересовало его предложение, она прекрасно проводила время со своими друзьями, танцуя, слушая любимую музыку. Почему она должна идти куда-то с этим незнакомым парнем? Ещё какие-то друзья. Может, они окажутся занудами или того хуже политически «левыми». Её итак изрядно утомило общение с людьми, она устала играть роль строгого начальника финансового отдела, каждое утро надевать брючный костюм и прятать синяки под глазами от недосыпа. Здесь ей просто хотелось танцевать и быть самой собой. Здесь на ней стоптанные кеды, потёртые джинсы и никакого затянутого пучка на голове.
Если говорить по правде, её очень радовало, что во время ковида и после больше не нужно было целовать и обнимать людей при встрече. Но прошло много времени, все расслабились и восстановили прежнюю традицию. Это всё к чему? А к тому, что если бы они пошли тусоваться с друзьями Натаниэля, то помимо разговоров о политики, ей пришлось бы ещё со всеми перезнакомиться и поцеловаться. Фух. Нет уж! Лучше быть среди своих.
«Там тоже музыка неплохая. Есть бар с коктейлями.» — ответил он, насмешливо глядя на её стакан с джин тоником, — «Что-то мне подсказывает, что ты бы хотела выпить чего-нибудь другого. И ещё будет шоу, тебе понравится. Это совсем недалеко, в таком же шапито как и этот. Только там будут гости, которые заплатили за билет гораздо больше чем все эти люди.»
«Но у нас нет таких билетов.» — настойчиво продолжала она.
«Тебе и твоим подругам они не нужны. Я проведу вас, как своих гостей. Я же сказал, мой друг — один из организаторов мероприятия. Я здесь имею право абсолютно на всё! Захочу привести красивых девчонок с собой, приведу!» — засмеялся он, обращая свои слова в шутку.
Лиза смотрела на него и говорила себе, что, наверное, она ещё никогда не видела таких синих глаз как у этого парня. В этих глазах было всё. Острый ум, веселье и целый океан интригующей загадочности, которая обещала удовольствие. Ей вдруг стало непонятно, почему она упорно прождала говорить «нет», хотя её сердце говорило, кричало: «Да, да, да и ещё раз да!». Ей хотелось последовать за ним, куда бы он ни позвал, сделать что-то, что бы он попросил. Он влиял на неё каким-то странным образом.
Она с силой заставила себя оторвать свой взгляд от его глаз и нервно поправила выбившуюся из причёски каштановую прядь.
У Лизы очень красивые густые волосы. И непонятно от кого она их унаследовала, от своего французского отца или немки матери. Глаза серо-голубые, такой цвет тоже довольно редкий.
Что же касается её мыслей, она не понимала что с ней. Её чопорная, немецкая строгость говорила ей, что не стоит идти куда-то с незнакомцем, однако же её французское безрассудство желало тотчас же броситься в авантюру.
И французская сторона, разогретая двумя выпитыми коктейлями, одержала верх. Да и вообще, дело не только в сложности её характера, дело в том самом чувстве, которое есть в сердце человека лишь в юности, которое заставляет его трепетать, желудок сжиматься, а глаза гореть. Это то самое чувство, которое вызывают в нас особенно привлекательные люди.
«Да, вообще, думаю, идея отличная. Если нам не понравится, мы вернёмся сюда.» — сказала она.
«Это вряд ли.» — прошептал Натаниэль, хищно улыбаясь. Он прошептал эту фразу настолько тихо, что ни одна живая душа не услышала его.
Что же касается самого парня, он был безумно доволен. Всё складывалось просто прекрасно. Придя на эту вечеринку, он знал, что как обычно подцепит девчонок, приведёт их к остальным и они устроят охоту, веселенькую игру «жертва и хищник». С этим у него никогда не было проблем. Благодаря его смазливой внешности девушки всегда соглашались последовать за ним, куда бы он не позвал. Натаниэль также знал, что он был умён и поэтому мог запудрить им мозги всякое ерундой. Они следовали за ним как котята.
Но с этими девицами всё было сложнее. Он уже целый час выплясывал с ними как идиот, а они всё никак не соглашались пойти с ним. Чёртовы гордячки из буржуазных семей! Обычно он мог легко уломать даже богатеньких. Потому что все они привыкли к роскоши и высоко себя ценят, считая, что относятся к высшему классу общества. Поэтому выбирают парней способных обеспечить им нужный статус и комфорт. Девчонки из простых семей тоже гонятся за деньгами и удовольствием, но они честны с собой. Что же до буржуа, это иной вид лицемерия. Они считают, что сами обеспечивают себя, стремятся к равноправию, кричат во всё горло, что не деньги даруют людям счастье, но почему-то не идут на свидания с теми, у кого нет семейного домика для каникул в Мерибель.
Этих было сложно уломать. Создавалось впечатление, будто они и впрямь плевали на его внешность и статус. Он не заметил ни одного брошенного украдкой взгляда на его "Ролекс", ни радости от того, что он знал организаторов вечеринки. И они не засматривались на его внешность. Особенно самая высокая воротила нос больше всех! Как её там, Лиза? Этим она заводила его больше всего. Он любил высоких, и как и все мужчины любил сопротивление.
Конечно, Натаниэль мог махнуть рукой и зацепить других, но он был не так прост. Чем ближе срок его восхождения, тем сильнее ему хотелось особенных жертв, достойных его самого. Так гораздо увлекательней, азартней. Эти девочки были красотки, но что самое важное — далеко не глупы. А значит, охота будет дольше и интереснее.
Мы вышли из шатра и направились в сторону небольшого леса, который находился прямо за ограждением. У выхода была припаркована машина, чёрный кабриолет "Мазерати".
Прежде чем сесть в машину, я обернулась назад. Там, через поле, были шатры с людьми, огни и лёгкий туман. Музыка звучала уже не так громко и воздух стал холодным. Я и не заметила, как далеко мы отошли.
«Но ты сказал, что это недалеко.» — с подозрением сказала я, не решаясь сесть в машину. Все уже запрыгнули внутрь и с нетерпением смотрели на меня. «Анна, давай, мы теряем время!» — прокричала Франс.
Натаниэль держал дверцу машины открытой, приглашая меня сесть. На секунду мне показалось, что в его глазах промелькнули злость и нетерпение. Но уже через секунду они исчезли и на их месте вновь были доброжелательность и спокойствие. Елейным голосом он проговорил: «Садись в машину, Анна, дорогая, к чему это ребячество, твои подружки здесь. Ты же не боишься меня, блонди?»
«Нет, что за глупости. Чего мне бояться?» — ответила я, смущаясь своего поведения. Мне не хотелось портить всем праздник и вести себя по-детски. Я плавно опустилась на заднее сидение и подпрыгнула от неожиданности, когда он резко захлопнул дверь. Ну и обращение. И куда делись его манеры? Он мог запросто прищемить мне пальцы!