Матрена торопливо шагала по ночной неосвещенной улице. Ее движения были быстрыми и суетливыми, однако по точности чеканки шага хотелось предположить, что любому строевому солдату она дала бы фору и еще ехидно похихикала в конце, когда он не смог бы ее догнать.
Вот и я не могла. Мне хотелось отрастить два, а лучше четыре крыла, чтобы угнаться за ней. Мало того, что приходилось огибать огромные грязевые лужи, на которые старушка вообще не обращала внимания и перла по ним в резиновых ботах с целеустремленностью тарана, так еще дождь умудрялся капать мне за шиворот. Волосы уже пропитались водой подобно губке, дело оставалось за малым – чтобы вся одежда до трусов вымокла прямо на мне.
Зонт бабуся брать запретила, сказав, что в лесу от него толку все равно не будет.
Идея шуровать в лесную чащу за полночь была выдвинута Матреной, поддержана ею же и обсуждению, как всегда, не подлежала. Загадочная Оксана, как выяснилось, живет отшельницей, как и положено таинственной ведьме, в темном-темном лесу, и попасть к ней лучше всего темной-темной ночью.
Мое воображение честно нарисовало эдакую старую каргу, которая, чтобы не пугать мирный люд безобразным внешним видом, поведением и грязными делишками, ушла жить в чащу. На мои любопытствующие вопросы о том, кто такая эта Оксана, почему ночью и почему в лес, прародительница Терентьева тактично отмалчивалась, мол, сама все увидишь.
Так что увидеть я готовилась как минимум избушку на курьих ножках.
Не, ну а что? Антураж располагал.
Дождь. Грязь. Лес. Где-то ухает сова. Атмосферно.
Собственно, подойдя к лесу вслед за Матреной, ничего хорошего я не ожидала. Мало того, что я ничего не видела в кромешной темноте, так еще каждая встречная ветка норовила хлестнуть меня по лицу посильнее, чтобы жизнь медом не казалась. Хотя чем-чем, а им она и так не казалась. Разве что прошлогодней твердокаменной ириской.
– Баб Матрен, – заныла я. – Я ничего не вижу и не успеваю за вами.
– Цыц, дурында, чего в лесу орешь! Оксанку спугнешь! – вдруг раздался голос бабуси, оказавшейся прямо за моими плечами, хотя до этого она топала впереди.
У меня от неожиданности чуть сердце в пятки не упало.
– Кого-кого спугну? – пролепетала я уже гораздо тише.
– Ведьмарку нашу, – тоном, не терпящим возражений и новых вопросов, отрезала бабуля.
А мне становилось все грустнее: мало того, что Шкрябинка – еще тот сумасшедший дом, так и лес, к ней примыкающий, явно дружбой с головой не страдает.
Теперь Матрена шла позади, подталкивая мою тушку в спину и придавая ей тем самым нужное направление. Бабуся, в отличие от меня, в темноте ориентировалась прекрасно, я же грустила: толку иметь кошачьи глаза, если в темноте как кошка видеть не можешь? Вот ведь природная несправедливость.
Около десяти минут непрерывного хождения «по мукам», и мы вышли на полянку. То, что это именно полянка, в кромешной темноте видно не было, но отсутствие вокруг меня кучи злобных веток внушало оптимизм.
– Вот и пришли, – подтвердила мою догадку бабуся. – А теперь будем ждать. Она обычно не задерживается, минут через двадцать-тридцать прилетит.
– Что-что она сделает? – уронила я челюсть.
Точно к старой карге приперлись, сейчас явится такая, с помелом и в ступе.
– Прилетит. Птицы, они летают, чтобы ты знала, – умным голосом заявила старушка.
– Баба Матрена, а давайте начистоту? – начала звереть я. – Может, всё-таки расскажете, кто такая эта Оксана и с какого перепуга мы поперлись посреди ночи в лес?
– О, а я думала, ты еще полгода вежливой будешь, – почему-то засмеялась та. – Все «спасибо», «пожалуйста», на «вы» обращалась. А стоило в лес завести, вот они, зубки Василисы, и показались.
– Вам действительно весело?
От ее слов мой боевой пыл мгновенно растворился.
– Конечно, должно же быть у меня, старухи, хоть какое-то развлечение на старости лет. Я тебя и так вывожу, и эдак, а ты все терпишь да терпишь. Ты с таким подходом в жизни далеко не уйдешь, бойчее надо быть, Василиска, ловчее и наглее. Иначе на шею сядут.
– Это вы так тему переводите?
– Вот еще, совет мудрый даю. Послушаешься, и жизнь сразу намного легче станет.
– Так вы расскажете про Оксану?
– Чего б не рассказать? Оборотница она. Лесная сова, днем спит, ночью летает, лес охраняет. Знаешь, сколько браконьеров за шкирку выволокла из чащи? Не пересчитать.
Теперь я уже ничего не понимала. Ну ладно, оборотень. Да, такие еще встречаются, редко, но не настолько, чтобы удивляться. Но ведь все жители в деревне говорили, что вторая ведьма Шкрябинки – древняя немощная старуха, а тут выходит, что сова-Оксана живее всех живых.
Эту мысль я решила высказать Матрене. Раз втравили меня в это ночное лесное путешествие, так рассказывайте, что к чему.
– По человеческому возрасту Ксанке сейчас около восьмидесяти, и в человеческом облике она выглядит уже крайне непрезентабельно. Дряхлая и немощная, а вот в зверином… – Матрена намеренно протянула последнее слово. – Откуда сила берется – непонятно! Видимо, сама мать-природа выдает. Вот и проводит она как можно больше времени в совиных перьях.
– А почему народ в деревне об этом не говорит ничего? Они бы точно о таком не умолчали!
Это уже факт! За ту неделю, что я пробыла в этом чудесном населенном пункте, от местного населения узнала все последние сплетни за сто лет: кто с кем поженился, кто куда переехал, у кого сколько детей, кто вчера забор новый выкрасил, а проставиться забыл. Местные бабки и дедки считали моральным долгом утолить во мне информационный голод, рассказывая всё и обо всех.
– Ха! Ха! – четко и с сарказмом произнесла Матрена. – Если бы они знали, то, конечно, рассказали бы. А так Оксанка раз в неделю выйдет из своей лачужки, она, кстати, на другом конце деревни стоит, пройдется, бренча костями, по деревне, посыплет песочком улицы, покажет всем, что живая еще, и обратно в домик спрячется. А в ночи опять на неделю в лес улетит.
– Мда уж, почти гениальный план. Только у меня еще один вопрос, – не успокаивалась я. – А чем нам может помочь сова?
– Может, тем, что она не просто сова, а сильный менталист? – раздался вдруг где-то рядом новый незнакомый голос. – Вы очень громко думаете, Василиса. На подлете слышно.
Я торопливо озиралась по сторонам в поисках источника голоса. Мало того, что вокруг ни черта не видно, так еще и слух подводить начал, отказываясь определять, откуда шло вещание. Голос тем временем неуловимо и бесшумно перемещался из стороны в сторону, видимо, издеваясь над моим восприятием.
– Ух-ух-ух, – послышался подозрительно похожий на совиный клич смех. – Матрена, старая ты перечница, зачем в мою тайну молодняк посвятить решила?
– А чтоб тебе жизнь медом не казалась, кляча театральная, – отвечала в тон бабуся. – Давай приземляйся, ишь устроила цирк на выгуле!
– Стерва!
Мне оставалось только слушать эту словесную перепалку, хлопать ресницами и успевать поднимать отвисшую челюсть. Нормально так бабки светскую беседу ведут, вот что значит интеллигентное воспитание!
Тем временем сова-Оксанка, судя по наступившей тишине, все же приземлилась. Где-то в стороне послышался шуршащий звук идущей трансформации. Хм, а как она тогда разговаривала, будучи птицей?
– Мысленно, деточка, мысленно. Ловкость мозга – и никакого мошенничества, – прозвучал абсолютно другой по тембру и высоте голос, теперь он стал скрипучим, словно допотопное радио. – Или ты думала, что у сов человеческий речевой аппарат? А может, «Винни Пуха» пересмотрела?
Кажется, теперь надо мной будут издеваться аж две бабки. Одной Матрены мне было мало, к ней присоединилась еще и Оксана. Тут в Шкрябинке что, у всех женщин после семидесяти крышу рвет?
– Необязательно к семидесяти, если у нас жить останешься, мы тебя к пятидесяти до нужной кондиции доведем, – продолжала считывать мои мысли и сразу отвечать оборотница.
– А-а-а-а-а-а! – взвыла я в голос. – Прекратите!!!
Вот и приехали! Кто бы мог подумать, что меня так легко вывести из себя!
Матрена, стоящая рядом со мной, смеялась уже в голос. Нашли бесплатного клоуна!
– Баба Матрена, – укоризненно начала я и решила сразу напомнить главное. – Мы, вообще-то, по делу сюда пришли. Для Кассандры.
Последнее я сказала с особым нажимом, в надежде, что у Ёжки наконец взыграет совесть и она проникнется серьезностью ситуации.
А еще попыталась выставить вокруг себя ментальный блок – быть открытой мысленной книгой мне не понравилось.
Сила архимага, ау! Помогай мне! Должен же от тебя быть хоть какой-то прок в повседневной жизни!
Вообще, у меня еще днем мелькнула мысль таскать с собой шприц с адреналином. Если сила завязана на нем, то авось и пригодится. Сейчас бы, не задумываясь, всандалила себе в бедро пару кубиков, зато вокруг мыслей крепостную стену возвела и ров выкопала, желательно с крокодилами.
– Ты, главное, про бочки с горящей смолой не забудь и лучников побольше сверху посади. Так оно эффективнее будет, – не успокаивалась сова-менталистка.
В разговор решила вмешаться Матрена, все еще давящая смех:
– Ладно, сворачиваем балаган. Оксана, мы к тебе действительно по делу.
– А то я не догадалась. Ни один нормальный человек в дождливую ночь в лес не попрется.
– Ты же знаешь, зачем мы здесь. Так чего зря комедию ломаешь? Поможешь или нет? – вполне миролюбивым тоном спросила бабуся.
– Нет, – категорично отказала нам скрипучая старушка. – Сейчас вы пришли просто воспоминания подправить, а потом что? А если Кассандра со своим хахалем еще раз поругается? Или вы думаете, что он от нее так просто отстанет? Несколько подобных ссор, и какую бы вокруг вашей эльфийки стену я ни возвела, она все равно рухнет. Человеческий мозг – это вам не игрушка. Одно дело – просто мысли считывать, а другое – копаться и изменять их.
Пока Матрена уговаривала Оксанку нам помочь, я судорожно вспоминала лекции по теории магии и все, что вообще знала о менталистах.
Мозг обычного человека или мага – сложная структура, мириады нервных клеток, непрерывно передающих друг дружке информацию с помощью микроимпульсов. У каждой клеточки свои частоты, свой диапазон, и все вместе они постоянно работают. Мозг менталиста – это дешифратор. На каком-то очень тонком уровне эти люди могли улавливать волны и импульсы, испускаемые чужим сознанием, расшифровывать их и вмешиваться в их работу. Причем связи некоторых магов с тем или иным человеком могли быть настолько мощными, что любые стены и расстояния не являлись для них препятствием.
Сами менталисты делились на слабых и сильных: большинство могло считывать лишь эмоции и простенькие мыслишки, но кто-то, как, например, Оксана, был способен дословно расшифровывать каждое слово, произнесенное внутри чужой головы. А особо одаренные с легкостью контролировали до нескольких десятков человеческих сознаний одновременно. В какой-то степени таких людей можно было назвать телепатами, но это не отменяло у них остальных чудесных особенностей, свойственных магам: бытовые мыслеобразы им приходилось составлять с тем же трудом, что и всем нам.
Все подобные маги состояли на особом учете и контроле как потенциальная угроза обществу. И меня удивлял тот факт, что Оксанка так спокойно летала совой по лесам. В моем понимании ее должны были уже давно усадить где-нибудь в тихом помещении или следственном комитете, заставив проводить дознания.
– Не одна ты, Василиса, скрываешься, – вновь беспардонно врываясь в мою голову, отвечала старушка-сова. – Когда в двенадцать лет я ощутила способности, сразу поняла, что никому о них говорить нельзя. Ни родителям, ни друзьям, ни любимым. Поэтому из деревни ни разу в город и не выезжала за все годы. Тут, в глуши, оно сподручнее: тихо, никто не трогает, никому я не нужна.
– И вам никогда не хотелось большего? – вслух спросила я.
– Почему же, лет до сорока хотелось, а потом, как говорится, перетопталась. Надо наслаждаться тем, что есть, а не тем, что хочется.
Я вдруг четко увидела собственное будущее, мой мозг провел параллель между мной и Оксаной, решившей скрываться всю жизнь, не привлекая внимания. Может, ее намек на жизнь в Шкрябинке лет до пятидесяти вовсе не намек?
– И что, вами ни разу за все эти годы никто не заинтересовался?
– Лет пятьдесят назад приезжал один, красивый, статный такой. Все ходил, выведывал, даже цветочки носил. А я его мысли все слышала, каждое слово. Дурные мысли, признаться. Ничего хорошего он мне не желал. Пришлось в итоге ему память вычищать, новые воспоминания рисовать и отсылать восвояси. Никому, Василиса, слышишь, никому верить нельзя.
– Но Матрене вы же доверились?
– Сложно не поверить той, кто тебя в совином виде из леса на своем горбу вытащила и потом месяц выхаживала – крыло лечила.
– Давно это было, – решила рассказать Матрена. – Я по лесу шла, травы собирала, вот и наткнулась на одной из полян на птицу эту огромную – лежит, крылья распластала, сама еле дышит. Подбил ее кто-то из охотников – четыре пули из нее вытащила. У нас тогда вся деревня на ушах стояла. Оксанка еще молодухой была, а тут пропала. День её нет, два – нет, три – нет, все ищут, по лесам да по горам кликают. Думали, может, сбежала по дурости девка куда и в беду угодила. А я, когда сову увидела, смекнула все сразу. Пришлось тайком тянуть эту махину в деревню и в сарае для нее медпункт устраивать. Я же ее месяц потом лечила, прежде чем она смогла обратно в человека перекинуться.
– А вы разве оборотень не по рождению? Почему ваши родители не знали о способностях? – удивилась я.
– Так в этой деревне у каждого третьего кровь оборотная в жилах. Кто тут только за несколько веков ни жил! И лисы, и волки, и совы, и белки, снежные барсы были. Вот, видимо, и проявилась кровь далеких предков через пару-тройку поколений, редкость, но бывает.
От таких слов мне на душе хоть чуть-чуть, но легче стало. Хорошо, что у меня больше четырех поколений прошло. Не хватало еще, чтобы в этой чудо-деревне я в барса перекидываться начала. Для полного комплекта неприятностей.
Хотя как задумка звучит неплохо: свалила бы себе в горы и сидела там пару лет. Почему-то вспомнилась легенда, рассказанная Ксюшкиной бабушкой. Может быть, потом и ко мне темный лесной дух явится, красивый такой и загадочный.
– А че сразу не принц? – ехидно подхихикивая, спросила Оксанка.
– А почему бы и нет? – огрызнулась я в ответ. – Собой я хороша, надо будет – и принц появится.
– На белом коне?
– Узко мыслите, минимум на драконе и в золотых доспехах.
– Слышь, Матрена, нормальные такие запросы у твоей Василисы. Просто принца ей мало – дракона целого подавай! – усмехаясь, попрекнула оборотница почему-то не меня, а Ёжку.
– А ты дальше ее мысли читать продолжай, она тебе и не такое выдаст. – Голос бабуси был на удивление спокойным. – Оксана, мы к тебе пришли с серьезным делом. Помоги. За тобой должок. Я десятки лет ни о чем не просила, а сейчас прошу, окажи услугу.
– Ох, Ивановна, неужели решила о долгах вспомнить? Твоя правда… Только у меня одно условие.
– Какое?
– Василисе я сотру всю память о себе. Назовите меня параноиком, но лучше перестраховаться.
Вот и приплыли.
Меня бесило уже то, как Оксана нагло читает мои мысли, а теперь еще и воспоминания решила стереть. Занятная перспектива. В то же время совесть тактично намекала: сама кашу заварила, сама и расхлебывай, бить волшебное зеркало Касе тебя никто не заставлял.
– Я согласна, но только после того, как вы поможете Кассандре. Я авансом свою память подставлять не буду.
– Можно подумать, я бы спрашивала. Ты даже не заметила бы.
– Я хоть что-нибудь помнить буду?
– Конечно. То, как добровольно согласилась на стирание. Мне не нужны проблемы, если ты потом по глупости душевной начнешь копать, откуда у тебя появилась внезапная амнезия.
В принципе такой вариант меня устраивал, главное, чтобы ничего лишнего оборотница мне из головы не удалила: стать безвольным овощем – сомнительное удовольствие.
– Вот и славненько, – согласилась Оксана. – Через полчаса встречаемся у дома Матрены. Выход из леса найдете сами.
И, не дожидаясь ответа, исчезла, из темноты послышался лишь шуршащий звук трансформации и следом хлопанье крыльев.
– Красиво взлетела, грациозно, – прокомментировала сие действие Матрена.
– Как вы умудряетесь видеть в темноте?
Я почувствовала себя оболваненной, будто меня обманули, а я даже не заметила.
– По лесам с моё походишь – и не такому научишься. Совсем в своих городах отучились от простейшей магии.
– Научите?
– Вот еще, тебе природа кошачьи глаза подарила, а ты все оправдания придумываешь, чтобы ими не пользоваться.
– Так они же просто цвет меняют, а зрение остается прежним.
– Хочешь, Василиса, я тебе еще один жизненный совет дам?
Я приготовилась выслушать очередную народную мудрость.
– Когда ты перестанешь отрицать свою природу, тогда мир вообще гораздо проще покажется.
– Вы как лаосский монах говорите. Может, мне помедитировать еще, нирваны достигнуть?
– Мозгов бы тебе достигнуть, – усмехнулась бабка. – Головой подумай! Вот если у тебя глаза меняются снаружи: сетчатка, зрачок, радужка, – значит, их внутреннее строение тоже изменяется. А значит, видеть в темноте ты должна. Все проблемы у тебя в голове. Это как талант, надо учиться и тренироваться, чтобы им воспользоваться. Поэтому хочешь – медитируй, хочешь – на голову встань, как тебе удобнее. Но пока сама со своими природными особенностями дружить не начнешь, толка не выйдет.
Мы как раз пробирались по лесу в направлении деревни. Дождь сбавил обороты, превратившись в мелкую противную морось. Радовало хотя бы то, что ветки стали гораздо реже попадать мне по лицу, а может, это я приноровилась идти по доставучим кустарникам.
– А как дружить с этими природными особенностями, если от них одни неприятности? Баб Матрена, я не хочу всю жизнь провести в какой-нибудь глуши, прячась от остальных людей. Не хочу бояться каждого шороха. А все потому, что план моих родителей по лишению дочурки магической силы провалился. У меня ведь были свои мечты и желания, когда-то я хотела петь…
При воспоминании о несбывшейся мечте почему-то стало особенно противно.
– А что тебе мешает? Пой! Хоть сейчас бери и пой. Я с удовольствием послушаю. Или ты хотела эстрадной славы и оваций поклонников, кучу букетов и толпы свихнувшихся фанатов? Пой, Василиса, если душа просит, дай ей выход.
Ну-ну… Идти по лесу ночью в дождь и пытаться исполнять распевные вокализы. Что может быть глупее?
– Вы серьезно, что ли?
– Да, вполне. Хотя сейчас все же не стоит. Прохладно, застудишь связки, потом проклинать меня будешь до конца жизни. А я не хочу в гробу ворочаться еще лет сто.
– Скажете тоже, – буркнула, отбиваясь от очередной ветки, которая зарядила мне с размаху по скуле. Кажется, завтра я буду вся в синяках, ссадинах и наверняка с насморком. – Бабушка, а ведь утром я начну задавать вопросы, откуда у меня возникло столько следов на теле. Выходит, вы станете мне врать?
– А зачем ты вообще согласилась на ее условия? – внезапно остановившись, спросила женщина, из-за чего я носом уткнулась в ее спину.
– В смысле? То есть я затупила и можно было бы отказаться?
– Нет, нельзя. Но мне интересно, чем ты руководствовалась?
Блин, сегодня что, все решили у меня так или иначе в мозгах покопаться? Что за минутки психологических консультаций?
– Молчишь? – продолжала Ёжка.
– Это не у вас в голове будут зачистку проводить.
– Но ведь ты сама согласилась.
– Я накосячила, мне и расплачиваться, – подвела итог я.
Разговаривать на эту тему мне больше не хотелось. Тем более что мы наконец-то вышли из леса.
Не знаю, чего Ёжка добивалась своими разговорами, но мне почему-то стало легче. Наверное, смирилась. Подумаешь, сотрут денек из жизни. И вообще, я себя на лицемерии поймала: значит, ради блага Кассандры ей можно что-то подкорректировать, а как себе, так артачусь. Какое задание – такая и оплата. Все законно и справедливо.
И вообще, о чем я только думала, когда решила к менталисту обратиться?
Если меня так легко прочесть, как я вообще смогу прятаться всю жизнь? Радует хотя бы то, что таких «талантов», как Оксанка, один на пару миллионов. Шансы с подобным встретиться минимальны.
«Но ты же встретила, – ехидненько мелькнула мысль. – У тебя в последнее время вообще везение влипать в неприятности. Такими темпами можно еще на кого-нибудь редкого напороться. Сегодня, например, ты драконов упоминала всуе. Готовься, скоро прилетят».
Подумала – и усмехнулась. Хоть в чем-то я могла быть уверена стопроцентно: драконов точно не существует. Уж кого-кого, а их фанатики-ученые и археологи искали не один десяток лет. В конце концов пришли к выводу, что дракон – это собирательный образ динозавра, на этом и сошлись.
Ну а что, вполне похож. Чем птеродактиль не дракон, только огнем не дышит.
Впереди показался домик Матрены, я неосознанно ускорила шаг. Вожделенное тепло манило, а желание переодеться в сухую одежду сводило с ума. Конечно, у меня была идея сотворить мыслеобраз шубки или грелки, но что-то останавливало. Может, бесполезность усилий перед идущим непрекращающимся дождем. А может, глупая наивность, которая все еще надеялась собраться с силами и выставить блок против телепатки-Оксанки.
В деревне было намного светлее, чем в кромешном лесу, поэтому я с удивлением заметила огромную серую тень в небе, которая парила над домом бабушки. Размеры силуэта поражали, такое днем увидишь – заикаться начнешь. Не каждый день воочию удаётся полюбоваться полетом совы с размахом крыльев в метров семь.
– Ну что, Василиса, с Богом? – почему-то спросила бабуся.
– Какая странная фраза для ободрения боевого духа.
– Нечего оттягивать. Пошли сдаваться совушке.
Ну а другого и не остается. Набрать полную грудь воздуха и идти навстречу приключениям.
Ее голова раскалывалась.
Кажется, еще мгновение – и она разлетится на миллион мельчайших осколков не хуже любого зеркала.
Ощущение, будто в мозг девушки впивались сотни острых иголок и стекляшек. Примочки Матрены уже не помогали, может, потому что отвар, которым они были пропитаны, высох, а может, организм уже привык к этому методу лечения и решил, что ему требуется что-то позабористее.
Анальгин и цитрамон, поглощаемые в лошадиных дозах, тоже не помогали.
Даша металась по кровати в попытках справиться с невероятной головной болью. Хотелось кричать, но сильная девушка не позволяла себе такой слабости. Беззвучно кусала подушку и комкала простыню.
Наверное, в этот момент где-то в столице генерал Разумов удивлялся, почему «кукла» сгорает так быстро, для него жизнь какой-то абстрактной Даши Зубовой ничего не значила. А вот сама девушка очень хотела жить.
«Рак у мамы тоже так начинался, – плыли в полузабытьи мрачные мысли. – Головная боль и провалы в памяти, а потом стало невыносимо. Но она же терпела, никому не говорила, держалась… И мне надо держаться. Если я сейчас расклеюсь, то ей никто не поможет».
«А если ты помрешь, то ей тем более никто не поможет», – вдруг мелькнула в голове чья-то чужая мысль, заставив Дашу вздрогнуть.
– Кто ты?
«Твой здравый смысл. С которым ты отказываешься дружить».
«Интересно, это нормально – разговаривать сама с собой или так начинаются галлюцинации?»
«В точку, деточка. А помереть в двадцать лет от головной боли – это отличная идея?»
«Лучше средство подскажи от головы, я же орать сейчас от боли начну.
«Топор!»
«Старая и несмешная шутка».
«К врачу идти надо или на плаху. Одно из двух точно поможет».
– Заткнись!!! – выпалила Даша вслух.
«Тогда к Матрене иди, она как раз дома. Даже странно, что не спит. Слышишь, как шуршит по дому, разговаривает с кем-то».
Отвлёкшись от мысленного диалога, Даша прислушалась к окружающим звукам. В доме действительно кто-то довольно громко разговаривал. Причем их было трое. Бабусю и Лиссу девушка узнала, а вот третий голос оказался ей незнаком.
«Да иди ты уже. Че лежишь, как труп в морге? – подгонял внутренний чужой голос. – Таблетку попросишь или примочку новую».
Издав тяжелый вздох, Даша медленно поднялась с кровати. Ноги еле держали, голова кружилась, в глазах темнело. В ушах стоял противный шум, будто кто-то колотил камнем по металлическим литаврам. Ища дополнительную опору, девушка оперлась плечом о ближайшую стену и таким нехитрым образом медленно продвигалась к выходу.
В комнате было темно, поэтому, открыв дверь в коридор, Даша не выдержала и вскрикнула от яркой рези в глазах, которую вызвала тусклая лампочка.
«Интересно, а умирать – это больно?» – мелькнуло в голове.
«Если не будешь сопротивляться, то вполне приятно, – почему-то ответил голос и, словно осекшись, решил перевести тему: – И вообще, тебе еще триста лет жить, иди к Матрене. Она поможет».
Доверившись совету, девушка послушно шла на голоса, звучавшие на кухне. Бабуся мудрая, она поможет и снимет эту адскую боль, разрывающую сознание.
Однако дойти она не смогла: ноги подвели, подогнулись, обессилев. И, в очередной раз неудачно споткнувшись, Даша приложилась носом об пол. Раздался грохот.
Дверь, ведущая на кухню, распахнулась, оттуда выбежала обеспокоенная Василиса. Мгновенно оценив обстановку, она подлетела к упавшей.
– Дашка, что с тобой? – тряся за плечо, воскликнула Лисса.
– Больно очень, – почти шипя от противных ощущений, произнесла та.
Матрена обеспокоенно склонилась и рассматривала вновь полученные Дашей травмы. И только третья гостья замерла на пороге и, не шевелясь, глядела на распластанную по полу несчастную девушку.
– Кто ты, тварь? – вдруг четко произнесла она.
Василиса обеспокоенно обернулась на неожиданный возглас незнакомки.
– Это Даша! Вы там совсем ополоумели в своем лесу? Не видите, что ли, ей плохо?
Новая вспышка боли пронзила сознание девушки на полу, заставив схватиться руками за голову и сильно впиться пальцами в виски.
«Так, Дашуля, валим в другую комнату, нам тут не рады», – прозвучал голос в голове.
«А-а-а-а, тебе надо, ты и вали…»
Почему-то мысленно огрызаться силы нашлись, а вот подняться на ноги или хотя бы ползти – нет.
«Ты что не видишь? У них в гостях какая-то дикая бабка, еще накинется и прибьёт ненароком. Вставай, дура, я тебе говорю!»
«Да мне пофигу, еще минут пять назад ты советовал на плаху идти. Пускай прибивает, хоть голова болеть перестанет».
Пока в голове Даши происходил странный диалог, на кухне развернулись боевые действия. Незнакомка прорывалась к лежащей и корчившейся на полу девушке, а Василиса с Матреной стоически держали оборону.
Сухонькая старушка лет восьмидесяти вела себя на удивление энергично и продолжала орать:
– Пустите меня к ней, курицы. Вы же не понимаете ничего. Это не Даша, или кем оно вам представилось!
– Оксана, не дури! – Матрена была в гневе. – Ты пришла сюда гостем. За Кассандру спасибо, но эту девку я калечить не дам. Если она тебя случайно увидела, это не повод срываться с катушек.
– Вы что, не видите, как ей плохо? Ей помочь надо, почему вы мешаете? – кричала в лицо незнакомке Василиса, сама не замечая, как вокруг неосознанно формируется защитный кокон.
Адреналин все-таки подскочил в крови, и теперь архимагические способности решили защитить не только хозяйку, но и ту, кого Василиса приняла в зону своей ответственности – Дашу.
Глядя на ставший видимым щит, Оксана предприняла неожиданную попытку прорваться. Быстрая скомканная трансформация за секунды прекратила дряхлую старушку в огромную сову. Узенький коридор дома оказался не готов к такому повороту событий, и, хотя внушительная птица не смогла полностью развернуть огромные крылья, их легкого взмаха хватило, чтобы снести потоком воздуха и Лиссу, и Матрену. Следующим огромным прыжком оборотница нависла над скрючившейся от боли Дашей и, вновь превратившись в дряхлую бабку, склонилась над девушкой. Больно сжав ее виски морщинистыми костлявыми пальцами, она прошипела:
– Я тебе мозг выжгу, чтобы ты вообще ничего не запомнило. Кем бы ты ни оказалось!
Тысячеградусный жар прокатился по сознанию Даши, заставляя чужой голос метаться в панике:
«Вставай, кукла гребаная, подымай кости и вали от этой старухи!»
«Кукла? Почему ты меня так называешь?»
Личное внутреннее «я» девушки было спокойным, словно это не ее сейчас, прижав к полу, выжигала ополоумевшая бабка.
«Потому что ты моя безмозглая марионетка! Если жить хочешь, надо валить!»
«Твоя кукла? А кто ты тогда? Я своя собственная!»
«Собственной ты была, пока вены себе резать не начала!» – прорезались у голоса панические нотки.
Где-то в столице от боли, которая еще полчаса назад разрывала сознание Даши, теперь корчился подключенный к «кукле» менталист.
Оксана недаром так долго жила отшельником, свои таланты она шлифовала сама, не зная никаких моральных ограничений. Поймав цепким капканом разума незнакомого ей «коллегу по цеху», она уже не собиралась его выпускать.
Неправ был Разумов, когда заявлял, что «куклу» нельзя обнаружить: горящий от боли мозг Даши стал беззащитен и слаб, и сильная менталистка-оборотень засекла чужое присутствие в мгновение ока. Нет, совушка не знала, кто такие «куклы» и откуда они появились, но проигнорировать сознание нового мага рядом с собой не смогла.
«Я не резала себе вены, что ты несешь?»
«Когда мамка твоя сдохла, ты сама решила откинуться. В психушке еле откачали!»
«Это неправда!»
В этот момент тело Даши начало задыхаться, а в сознании ломались барьеры, поставленные психиатрами многие годы назад. Наружу вываливались глубоко спрятанные воспоминания: сцена похорон, дождливый день, спускаемый в холодную сырую землю гроб, ванная комната, лезвие в руке, забытая защелка на двери, врывающаяся соседка, вызов скорой, лечебница. Как она могла такое забыть?
И в то же время Даша поняла: всё это правда! За пять лет учебы в университете она ни разу не ходила в больницу к маме. Почему-то это казалось ей нормальным. Перечислять деньги на какой-то счет, но ни разу не навестить больную!
«Что вы со мной сделали? За что так поступили?» – кричала она чужому голосу.
Голос молчал, хотя Даша отчетливо как никогда ощущала его присутствие.
«Скажи мне, за что?»
«Ты знаешь, умирать все же больно… – внезапно откликнулся тот смиренно и ровно. – Даже если не сопротивляться. Выходит, я тебя и в этом обманул».
«Зачем ты мне это рассказываешь? Кто ты, черт возьми? Ответь!»
«Должен же я хоть раз в жизни сказать кому-то правду. Сволочью жил, так, может, помереть попробую нормальным человеком? Забавно, да? Последний, с кем я общаюсь, моя же “кукла”».
«Я тебя не понимаю».
«Вся твоя жизнь – ложь. – Голос помолчал и продолжил: – Ты кукла, которой управляют на расстоянии. Твоими глазами следили, а руками исполняли приказы начальства. Можешь себя утешить, таких, как ты, тысячи».
«Выходит, вы забрали у меня свободу, воспоминания, цель в жизни. Зачем? Почему не дали умереть?»
«Если ты решила сама расстаться с жизнью, значит, она тебе не нужна. А нам пригодилась…»
Чужой голос становился тише с каждой фразой.
«Значит, сейчас ты умираешь? Я ведь не глупая. И почему мне тебя ни капельки не жалко?»
«Удивительно, но мне себя тоже не жалко. Совет напоследок хочешь?»
«Ты, наверное, идиот, если думаешь, что я ему последую».
«Как хочешь, но в столицу лучше не возвращайся. Если тебя поймают, отволокут на обновление заклинания и подсадят нового кукловода. Я надеюсь, ты девочка все же умная, на одни грабли дважды не наступишь».
«Иди ты к черту со своими советами! Кто бы ты ни был, у тебя не было права так поступать со мной!»
«Работа у нас такая. Ничего личного, “куколка”…»
И тишина.
«Голос, ау…»
Ответа не последовало. Зато последовало ведро холодной воды, вылитое откуда-то сверху. Резко открыв глаза, девушка обнаружила две вещи. Во-первых, голова больше не болела, а во-вторых, сумасшедшая старуха все так же нависала сверху, обхватив руками Дашину голову, с ее одежды стекали тоненькие струйки воды.
– А-а-а-а, отойдите от меня!
Резко дернувшись и вырвавшись из захвата, Даша попыталась отползти подальше от Оксаны.
Чуть в стороне стояла Василиса с ведром в руках, это, видимо, она окатила сидящих на полу, из-за чего по всему коридору теперь разлилось мини-озеро. Первой опомнилась Матрена.
– Убирать сама будешь, – строго вынесла она приговор, забирая ведро у Лиссы. – А просто оттащить не могла?
– Да как же ее оттащишь? Она же вцепилась в нее мертвой хваткой, смотрите, у Даши на висках синяки теперь.
Сама девушка синяков на себе не видела, а вот висевшее рядом зеркало послушно отразило по пять маленьких синих кругляшков с каждой стороны лица по числу схвативших ее пальцев. Это как же вцепиться надо было, чтоб такие следы оставить?
Сидевшая на полу Оксанка тяжело дышала, словно после марафонского забега, в ее годы такое сильное использование магии не могло пройти бесследно.
– Вы его убили? – неожиданно для себя самой спросила у нее Даша.
– Выжгла сознание. Тело, скорее всего, живо, а разума больше нет.
– Вы вообще о чем сейчас? – не понимая, вмешалась Василиса.
– О том, как я спасла три шкурки, – устало привалилась к ближайшей стене Оксана. – Твою, свою и этой человечки. Кто бы там ни сидел внутри ее головы, он очень любил наблюдать за чужими секретами.
Повисло молчание, которое прервали Дашины всхлипы, кажется, все случившееся наконец начало доходить до ее разума. Массивы всплывших воспоминаний бережно обрабатывались мозгом и раскладывались по полочкам, отчего девушке становилось морально все хуже и хуже.
Ужасно в один миг осознать, что полдесятка лет была марионеткой, жила с ложной целью в жизни, что на всей земле у тебя не осталось никого по-настоящему близкого и родного.
Дашу трясло, колотило, впервые за многие годы она плакала, ей было все равно, что происходило вокруг: вот Василиса держит ее за плечи, вот Матрена подсовывает стакан воды, заставляя его выпить, даже странная бабка, из-за которой начался этот кошмар, настойчиво пытается докричаться до девушки. Но ей хотелось только свернуться калачиком и не слышать вообще никаких звуков, обхватить колени руками, рыдать в голос громко и сильно, реветь белугой, а потом кричать, топать, может, бить посуду. А главной идеей истерики стало настойчивое желание сорваться с места, побежать в архив и разнести там все к чертовой матери…
Все эти дурацкие бумаги, университет, диплом, практика, характеристики – ради чего? Все без толку…
– Почему она нам не отвечает? – беспокоилась Василиса.
– У нее шок, я, пока у нее в голове была, много дурных вещей видела. – Оксана выглядела уже гораздо лучше, старушка быстро восстанавливалась от потери сил. – У нее в сознании стояло столько внушений и блокировок памяти, это же невероятная нагрузка… Так что ей повезло, что я её заметила. А головная боль – лишь последствие. Если бы ничего не изменилось, до конца недели она бы не дожила.
– Так помогите ей, у нее же наверняка в голове сейчас полная каша.
– Она и так настрадалась, лишнее вмешательство только повредит. Девочка сильная, сама справится. Могу только посоветовать успокоительного дать, пусть спит до утра.
– Так не пьет же! – возмутилась Матрена, безрезультатно пытаясь напоить Дашу каким-то отваром. – Не нос же ей зажимать.
– Не надо мне ничего зажимать, – сквозь всхлипы заговорила Даша. – Нет у меня никакого шока, я впервые вижу все ясно и четко…
Не поднимая взгляда от пола, она внимательно рассматривала дощатый настил и, отчего-то начав скрести его ногтями, продолжала:
– ОН… Я думаю, это был мужчина. – Ее ногти издавали жуткие, царапающие ухо звуки. – Он говорил со мной перед тем, как исчезнуть. Сказал, что я не одна такая, что таких тысячи, называл нас куклами, марионетками. Для него я была лишь работой. Понимаете… Жизни тысячи людей – для кого-то лишь работа.
Пока бывшая «кукла» говорила, Василиса, не обращая внимания на огромные лужи на полу, села перед ней на колени.
– Даша, все уже закончилось. Он больше не вернётся, – успокаивала она, взяв руки девушки в свои ладони.
Не имея возможности скрести пол ногтями, Даша вздрогнула и попыталась вырваться, но то ли сил не хватило, то ли передумала и в итоге расслабилась.
– Он сказал, чтобы я не возвращалась в столицу, что меня там найдут и подчинят.
Сейчас ее голос казался выкованным из стали, словно из него выкачали все эмоции, оставив лишь металлический каркас.
– А если соврал?
– Какой смысл лгать человеку, который понимает, что вот-вот умрет?
– Она права, – неожиданно подтвердила Оксана. – Я видела его последние мысли, он был предельно честен.
Матрена, все это время молча слушавшая разговор, задала первые правильные вопросы:
– А зачем это вообще нужно было делать? Что он забыл у Даши в голове? За чьими секретами пришел?
Оборотница пожала плечами.
– Если бы он в своем физическом теле передо мной сидел, я бы тебе ответила, а так была вынуждена работать через нее, – кивая на несчастную девушку, сообщила ведьма. – Он, кроме наблюдения, ничего не делал. А вот кому это надо, зачем и кто его послал, я без понятия.
– Выходит, где-то там, если верить его последним словам, скорее всего в столице, лежит тело без разума?
– А это уже не мои проблемы, – легкомысленно отмахнулась Оксана.
– Вот тут ты ошибаешься. – По лицу Матрены блуждали мрачные тени. – Когда этого несчастного обнаружат, у них возникнет много вопросов, а у нас – куча проблем. Или ты думаешь, с той стороны не заинтересуются, почему менталист превратился в безмозглый овощ? Мы здорово вляпались, дамы. Делаем ставки, когда в деревню приедут замаскированные проверяющие?
Василиса побледнела, а лицо Даши по-прежнему не выражало никаких эмоций.
– Не знаю, как вас, а меня тут не было, – живенько поднимаясь с пола, высказалась оборотница. – Чем смогла, помогла. Дальше сами.
Даже Матрена от такой реакции оторопела.
– Решила убежать?
– Я этим занимаюсь всю свою жизнь. И вам начать советую, – открывая дверь на улицу, глубокомысленно отметила ведьма.
Она трансформировалась в сову, стоя одной ногой на пороге, а через мгновение, взлетев, и вовсе скрылась из виду в пелене дождя.
– Да, вероятнее всего, она права, – устало сказала Матрена. – Похоже, девочки, ваша практика в Шкрябинке закончилась.