Школа на носу. Ну, всякие перезвоны. Я-то никому, а мне все звонят. Лиза Потехина и Лена Корф, Света Боярская. Сережа Атаров звал делать газету к первому сентября. Обещала завтра прийти после обеда. А сама все о главном. В три часа на Пушкинской. Даже удобно, что газета. Не надо будет сочинять дома. Я, впрочем, рассчитывала на визит в школу. Как странно, что я школьница, что нужно садиться за парту, писать контрольные, показывать дома отметки. В три часа на Пушкинской. Я так повзрослела за лето, во мне началась тайная жизнь. Смотрю на все отчужденно, с ощущением непричастности к прежним милым вещам. Вот книжки мои, учебники и тетрадки. Большая квартира и бюст римского консула. Картины, ковры, инструмент. Вот голоса одноклассников по телефону, лица домашних. Они что-то говорят, зовут к обеду, спрашивают. Мне ни до кого нет дела. В три часа на Пушкинской...
Лихорадочно перечитывала дневник. По-моему, он становится похожим на книгу. В нем появился сюжет, дедушка был бы доволен. Но чем же все кончится? Книга книгой, а жизнь течет сама по себе. Она не так стройна, как повествование. Что будет дальше? Как это и вправду тяжко: все время забегать мыслью вперед. Надо жить сегодняшним днем. Я бы с удовольствием обратилась сейчас в маленькую девочку, забыла обо всем. У нас же, взрослых, — я взрослая, ха! — сознание «продлено», как выразился Алеша, на целые годы вперед.
0.30. Все уже спать улеглись. Я надену то самое белое платье, благо тепло, обещали за двадцать. Боюсь, не засну. Такое ощущение, что нужно оставить прощальную записку. Завтра уеду бог знает куда, жизнь моя переменится. Неужто я способна на такие поступки?
И вот последние стихи из «Календаря».