В этот вечер в лагере крутили кинофильм «Пропажа свидетеля». Копытин смотреть картину не пошел. Приехала из Москвы Наташа. Какая уж тут картина!
Жора сидел с Наташей у окна и думал, глядя на ее длинные волосы, как же они помещаются в резиновую шапочку, когда Наташа плавает.
В дверь постучали.
— Войдите, — нехотя крикнул Жора. Вот уж некстати принесла кого-то нелегкая.
Дверь отворилась, и порог переступил Борька Мамалыкин.
— Можно? — Наташу он явно не ожидал увидеть и поэтому остановился в нерешительности.
— Заходи, заходи, — приподнялся Жора. — Ты что?
— Да я это… я к вам.
— Садись. Рассказывай, что у тебя.
Мамалыкин сел, снова посмотрел на Наташу.
— Я, знаете… — Борька помялся. — Хотел поговорить.
— Ну и говори. Время у меня есть.
— Да я, Георгий Николаевич, это… По личному делу. Я лучше потом зайду, попозже.
— Давайте сделаем вот что, — вмешалась Наташа. — Я вижу, у вас тут мужской разговор предстоит. Так сказать, тайны мадридского двора. Вот вы и поговорите наедине. А я пока пройдусь к реке, прогуляюсь.
Наташа ушла. Мамалыкин чувствовал себя неловко.
— Вы меня извините, Георгий Николаевич, — сказал он. — Я, правда, мог и попозже.
— Ладно уж, — махнул рукой Жора. — Выкладывай.
Борька молчал, не знал, с чего начать. Наконец он произнес:
— Только между нами, Георгий Николаевич, ладно?
— Действительно тайны? — невольно улыбнулся Копытин.
Но Борька оставался серьезным.
— Георгий Николаевич, а как по-вашему, Ветка уже хорошо плавает?
Жора был разочарован: он-то приготовился услышать нечто невероятное.
— Об этом нужно было спросить у Натальи Сергеевны, она ведет кружок плавания, а мы ее выставили.
— Я же говорил, могу зайти попозже.
— Ты говорил! Ты говорил, у тебя разговор по личному делу.
— По личному. Только не по моему, а по Веткиному.
— Вот и пришел бы он сам. Зачем же тебя присылать?
Борька оглянулся на дверь.
— Меня никто не посылал, Георгий Николаевич. Я сам пришел.
— А он что же сам не пришел?
— Он не придет.
Жора рассмеялся.
— Ну хватит тянуть резину. Говори прямо, что тебе нужно.
— Вот я и спрашиваю… — Борька даже поморщился. — Ветка хорошо плавает?
— Ну более или менее, а что?
— Вы залив знаете?
— Какой?
— Недалеко от плотины. Там еще островок есть, а возле него лилии растут.
— Знаю.
— Ветка доплывет до островка?
— А зачем?
— Георгий Николаевич, я не могу сказать.
— Называется, пришел поговорить по личному делу, — обиделся Жора.
— Хорошо. Только вы никому-никому, ладно?
— Ладно. Так зачем ему этот остров?
— Остров ему не нужен.
— Ничего не понимаю. Что же ему нужно?
Борька снова оглянулся.
— Вы обещали, Георгий Николаевич, помните?
— Помню, помню.
— Ветке нужны лилии.
— Зачем?
— Тайна, Георгий Николаевич, — умоляюще проговорил Мамалыкин.
— Ну раз тайна, можешь не говорить. Не пойму только, почему бы тебе самому не сплавать? Плаваешь лучше всех, нарвал лилий и отдал Ветке.
— Нельзя, — опустил голову Мамалыкин.
— Почему?
— Он не возьмет.
— Почему не возьмет?
— Принципиально.
— Вот какие словечки закручиваешь, — рассердился Жора, — а поговорить толком не можешь. Ну что я могу тебе посоветовать, если я не в курсе дела? — Жора немного помолчал. — Пусть даже личного.
Борька сидел, уставившись на пол, потом поднял голову, взглянул Копытину прямо в глаза.
— Я вам все скажу, Георгий Николаевич. Никто бы не должен знать, но тут такой случай — а вдруг не доплывет. Только вы…
— Знаю, знаю. Никому ни слова.
— Вчера у Маринки — она в том же отряде, где и Бережкова, — был день рождения. Ну вот. Ей цветов надарили. А еще букет лилий был…
— Кто плавал?
— Я.
— А кто разрешил?
— С вожатым плавали. Ну и вот, а Катя увидела и говорит: «Ах какие лилии! Какая прелесть!» Маринка ей говорит: «Возьми», а та не берет. «Тебе, — говорит, — подарили». Ветка услышал, даже побледнел. Я-то рядом стоял, все видел. Потом, когда мы на волейбольной были, он сказал Бережковой: «Хочешь, у тебя завтра такие же лилии будут? Даже лучше». — «Хочу. Только это будут не твои лилии». И смеется. «Почему?» — «Тебе же не доплыть». Тогда Ветка стал вдруг такой серьезный-серьезный и говорит: «Это будут мои лилии. Я доплыву». Бережкова сразу стала говорить: «Не надо, я пошутила, не плавай». А он: «Я сказал — точка». Он упрямый, Ветка, знаете?
— Знаю.
— Я потом ему говорю: «Хочешь, я для тебя сплаваю?» Он показал кулак: «А по шее, — говорит, — хочешь?» Вот и все, — Мамалыкин снова опустил голову. — Вот я и пришел к вам.
Жора положил ему руку на плечо.
— Правильно сделал. Ты настоящий друг. Сейчас что-нибудь придумаем. Когда он хочет осуществить свою вылазку?
— Завтра. Еще до подъема.
Жора стал лихорадочно думать, как быть. Вначале у него мелькнула мысль, не вызвать ли к себе Ветку и не всыпать ли ему по первое число. Но тут же он понял, какой вздорной была эта мысль. Он и Мамалыкина бы выдал, а главное — Ветка. Что же получается: парень пообещал девчонке цветы, а тут вмешиваются, хватают за руки, все топчут. «Стыдись, Копытин», — сказал он себе и виновато взглянул на Борьку, будто тот мог прочитать его мысль.
«Да, — думал Жора, — легко сказать: придумаем. А где же выход из положения? Как же сделать, чтоб и овцы были целы и волки сыты? А кто же из нас волк, неужели я? Да и Ветка далеко не овечка. Что за глупая пословица! Нет, пословица ни при чем. Просто не к месту. Но как быть? Нужно, чтобы все было о'кэй».
Жора вдруг подскочил на месте. Ну конечно! Наташа со своим первым разрядом. Она же плавает, как акула. (Жора поежился: опять неудачное сравнение.) А, неважно! Ну пусть, как дельфин. С ней ведь можно хоть океан переплыть. Но захочет ли Ветка? Постой, постой. И опять же — откуда, получается, мы обо всем узнали? Как ему объяснишь? Однако вариант с Наташей — это уже полрешения.
— Послушай, Мамалыкин, а знаешь что?.. — бодро сказал Жора.
— Что?
— Давай расскажем обо всем еще одному человеку.
— Да вы что, Георгий Николаевич! — загорячился Мамалыкин. — Я пришел к вам, как… ну, в общем, как…
— К старшему товарищу?
— Да.
— Ну вот и послушай меня. Ты знаешь, что Наталья Сергеевна почти мастер по плаванию?
— И что?
— Она нам и поможет, вот что. Понял?
— Нет.
— Жара на тебя действует, Мамалыкин. Такого простого дела не уяснишь.
— Какого дела?
— Ладно, Мамалыкин. Помочь нам может только Наташа. Остается ввести ее в курс дела. Ты не против?
— Нет, — выдавил Борька и обреченно мотнул головой. — Я пойду.
— Иди.
Наташа сказала:
— Это же чудесно — нарвать лилий для девочки! И ты молодец, Жора.
— Я?
— Конечно. Молодец, что помогаешь Ветке.
— Во-первых, я еще ничем не помог, а во-вторых, знаешь, что будет, если узнает Вадим или начальник?
Наташа подсела поближе к Жоре, провела рукой по его волосам.
— Я знаю, что знаю тебя лучше, чем ты себя. Ты уже думаешь, как бы помочь этому мальчишке. И не прикидывайся сухарем и педантом. Если бы ты был таким на самом деле, я никогда бы не приехала к тебе.
— Но ведь он только научился плавать.
— И совсем неплохо научился. До островка он доплывет. Но все же давай мы вот что сделаем…
Рано утром они пришли к тому месту, которое Мамалыкин назвал заливом.
Наташа спряталась на островке, Жора скрылся в кустах на берегу.
Теперь оставалось ждать Ветку. Они будут следить из своих укрытий, как он поплывет. Чуть что — приходят ему на помощь.
Трава, листья на кустах были еще мокрыми от росы. Жора то зябко ежился, то легонько отмахивался от комаров. Нужно было сидеть тихо, чтобы пришедший на реку Ветка не обнаружил спрятавшегося физрука.
«Ну и положение! — думал Жора. — И комары, и роса с листьев за шиворот каплет, а ты затаился и сиди, словно пень. А каково Наташе? Нет, чтобы выспаться, отдохнуть, а приходится тоже комаров кормить. И ради чего? Чтобы мальчишка смог нарвать букет лилий и подарить девчонке. Смешно? Вот увидел бы Вадим, сказал бы: «Что ж вы, Георгий Николаевич, потакаете нарушителю дисциплины? Ваш авторитет от этого не повысится». А начальник попросту отругал бы его: «Ты что, Копытин, дурью мучаешься? Делать, что ли, нечего…» Завгар сказал бы: «Так и есть! Новый зигзаг выдает Копытин».
«Может, и верно — зигзаг?» — подумал Жора, придавливая пальцем чересчур увлекшегося и потерявшего всякую бдительность комара. Поразмышлять об этом ему не удалось, так как в кустах послышался легкий шелест, и Жора сквозь листья рассмотрел чью-то приближающуюся фигуру.
Ветка? Наконец-то!
Однако Жора обрадовался преждевременно. На реку пришел не Ветка, а Мамалыкин.
Появление Борьки было полной неожиданностью. Еще вчера Копытин сказал ему, чтобы тот не беспокоился, все, мол, в порядке, ничего не предпринимай. О том, что он и Наташа будут, спрятавшись, наблюдать за Веткой, он не сказал: незачем Мамалыкину знать о таких подробностях.
«Так нет же, притащился, — с досадой думал Жора. — Какого черта! И что он только затеял?»
Мамалыкин несколько раз оглянулся и, немного не доходя до Жориного укрытия, вдруг бросился под куст.
Судя по этим торопливым действиям, Копытин догадался, что кто-то спугнул Мамалыкина. И едва лишь он об этом подумал, как на берег реки выскочил Ветка.
Он тут же скинул свою знаменитую футболку «Ну, погоди!», брюки, кеды и вошел в воду. Когда он поплыл, Жора чуть было не приподнялся из своего куста, но вовремя вспомнил, что рядом находится Борька Мамалыкин, и снова замер на месте.
Ветка плыл спокойно, без суеты, равномерно выбрасывая из воды руки, правильно работая ногами. И Жора подумал, что, пожалуй, напрасно они устроили эту тайную опеку. Еще он подумал, как бы Ветка не заметил на островке Наташу. Там, правда, тоже росли кусты, но все же островок был маленький.
Нарвав лилий, Ветка выбрался из воды, лег на берегу.
«Тоже верно, — отметил Жора, — отдохни перед обратной дорогой. Только как ты будешь плыть с лилиями?»
Но Ветка, оказалось, все предусмотрел. Лилии он обмотал бечевкой и привязал к себе, так что обе руки у него опять были свободные.
Назад он плыл медленнее: то ли все же устал, то ли мешали цветы, которые он старался не помять. Приплыл он не к тому месту, где оставил футболку и брюки, а несколько левее. Теперь, чтобы добраться до своей одежды, Ветке нужно было идти мимо кустов, в которых прятались Жора и Мамалыкин.
«Не наткнулся бы», — забеспокоился Жора и еще плотнее прижался к земле. Он был первый на пути у Ветки.
Когда Ветка подошел уже совсем близко, у Копытина вдруг страшно защекотало в носу. Он покрутил головой, сделал несколько глотательных движений — все напрасно. Жжение в носу дошло до такой степени, что Жора понял — быть беде: чихать тихо физрук не умел. Он попытался зажать нос рукой, но неуправляемая, почти сверхъестественная сила отбросила Жорину руку, и громовое «апчхи!» прокатилось по реке.
От отчаяния Жора даже зажмурил глаза. Но тут позади него что-то затрещало, и из кустов вылез Мамалыкин.
— Шпионил? — подскочил к нему Ветка.
— Да ты что! Просто пришел искупаться, — и Мамалыкин деланно чихнул. Только куда этому чиху было до Жориного. — Холодновато, а? — проговорил он, потирая руки.
— А чего в кустах сидел?
Но Борька быстро нашелся:
— Переодевал плавки.
— Даже расчихался.
— Ага! — Мамалыкин снова чихнул и полез в воду.
— Ты купайся, а я побежал. Скоро подъем, — Ветка стал натягивать брюки.
— Подожди меня.
— Времени нет.
— Ладно, давай. Я тебя догоню.
— Догоню… Это еще бабушка надвое сказала, — Ветка заправил футболку, надел кеды и, подхватив лилии, побежал к лагерю.
Мамалыкин вылез из воды и припустил вслед за ним.
Когда Жора и Наташа вернулись в лагерь и шли по одной из аллей, Борька попался им навстречу.
— Доброе утро! — проговорил он, поравнявшись.
— Доброе утро!
— И будьте здоровы, Георгий Николаевич!
— Что это он? — спросила Наташа, когда они отошли.
Жора пожал плечами, будто ничего не понял.