— Сталкер ставит канистру с бензином обратно,— и спрашивает:
— Но я хоть могу собрать свои вещи?
Это очень напоминает — “верёвки свои приносить?”
... И мне становится противно.
А эти — гогочут:
— Забудь,— говорят,— о вещах. Всё.
— То есть? — не понимаю я.
— Всё снаряжение подлежит конфискации.
— Это по какому такому праву?!
— Согласно утверждённому положению о спасотряде.
: Так, с ленцой объясняют.
: Кошка — мышке.
— Но при чём тут “спасотряд”??? Эксперимент...
— Вы нарушили положение Домодедовского горсовета о запрещении посещения подземных выработок, и положения от 47-ого года о самовольном несанкционированном хождении под землю. А также закона “О недрах” от 49-ого года... Претензии — через суд в официальном порядке. Но не советую: там заодно и с “экспериментами” вашими разберутся... Ещё неизвестно, чем вы тут занимаетесь... Спиртное где прячем? Аппарат где стоит???
: “Ему и больно, и смешно...”
— И ТУТ ДО МЕНЯ ДОХОДИТ:
: Вся аппаратура Пищера...
— Но тут нас начинают бить.
: Сильно. Очень сильно — чтоб искалечить.
А потом волокут в Хаос — за ноги, по двое на каждого из нас. И продолжают бить — непрерывно. Двое волокут по штреку — лицом, головой по камням,— двое бьют с разных сторон... По спине, по почкам...
И тут я слышу, как какой-то голос — молодой такой, задорный голосок — говорит:
— А те двое, наверное, в Липоте. Я вам покажу, где...
: Я пытаюсь извернуться — чтоб хоть краем глаза увидеть, кто это; увидеть —— и запомнить на всю жизнь...
— Но тут...
: И некоторое время я просто ничего не соображаю.
Ставлю блок — отключаюсь.
Иначе не вытерпеть:
: Убьют ведь. А их бить...
: Эту погань нам даже пальчиком тронуть нельзя.
Потому как только этого они, без сомнения, и ждут.
ГОЛОС ТРЕТИЙ — ЛИПОТА..:
— Ну, а теперь,— говорит Пищер, когда Сталкер и Пит удаляются от нас, выписывая в пространстве не вполне постижимые траектории — и мы, наконец, остаёмся одни,— теперь — последний секрет.
: Я так и знал. “Кровь сосать решили погодить — сладкое на третье”. То есть — ‘последний парт-трон, отец фаллософ’,— значитЬ. Но — несмотря на принятую на грудь дозу, а может в основном ей и благодаря, Я — САМО ВНИМАНИЕ.
: И вынимание тоже. По совокупности принимаемых внутрь ушных раковин слов, и избавления от их замысловатой обёртки..
— Мы должны сдвинуться,— радостно объявляет Пищер ( тут же изображаю безумную радость в адрес слышимого — а сам тихо прощаюсь с жизнью ), но Пищер, не сочтя объяснение чрезмерным, а труд жизни законченным, пытается объяснить дальше ( что на Пищера, смею заметить, просто фантастически непохоже — а значит, “процесс-таки поимел место”: хотя б и немного ):
— Относительно их. На двенадцать часов приблизительно.
: Выдыхаю, отменяю прощание — но всё ж не могу понять: как мы тогда будем делать всё, что задумали — если когда мы будем спать, они будут бодрствовать, то есть безумствовать,— и наоборот?..
— “Мы не в силах ждать трудностей от породы”,— цитирую я очень близко к оригиналу, только не помню: трудности там были — или всё-таки сложности. В идее Пищера всего хватает, так что выбрать что-либо конкретное необычайно сложно и трудно одновременно.
— Нет,— усмехается Пищер,— если делать — то делать. Чтоб исключить случайные совпадения. Уж если они проснутся — среди ночи своей — и примут нашу — назовём её так: “трансляцию” — через всё это,— он широким жестом указывает мне на известняковый свод над моей головой и на всё, что нас тут окружает — включая кучу своей снаряги и аппаратуры, а также нары и стол, сложенные из толстых старых крепей,— то это будет уже что-то. И если мы сможем — после этого — как-то понять: что же это такое — на самом деле — и научимся как-то общаться с ним — на равных, через наведённый канал...
: “Вымени Москвы” — хочется сказать мне. Но я терплю,—
..: с трудом продираясь через навалы тире и междометий. ( Междометия по привычке при цитировании выкинул: их у Пищера всего три, зато присутствуют после каждого слова — а по особым, праздничным, так сказать случаям, и внутри. Так что вставить не трудно — да больно смысла нет: очень больно нет .)
: Ишь, куда его занесло — со спирта...
Хотя мечтать — не вредно.
— И как ты себе представляешь,— говорю я,— что же это такое тут вокруг нас — на самом деле?..
— Что ж,— довольно отвечает Пищер,— давай, поработаем. А чтоб не начать отрубаться раньше времени — вот китайский чай с лимонником, зверобоем и железницей. И кофе, если хочешь. И ‘кок’.
: “Давай поработаем” — то есть “до хрипоты, до одурения, до рвоты” ( Дм. Пев ) языками почешем,— желательно ночью где-нибудь на кухне до семи утра,— это у него излюбленное. И с чайком — с перечисленными ингредиентами. Но я не против. Я тоже так люблю —
: там же вырос.
— И мы начинаем “работать”.
Местами это действительно получается до хрипоты, местами до спора, до обиды: