— Сталкер?..
У Сашки — мама, сын и Лена. И Сталкер сдуру может всё взять на себя — только бы Сашку не посадили...
—— НЕТ УЖ: нашли, где геройствовать,—
: В совке...
— Кто всё это сделал, кто навёл на нас? — спрашиваю.
: Потому что пока я говорю не с ментом, а с пол-ментом — спрашивать можно. И вообще: я с ним, может быть, в последний раз в жизни общаюсь. Нужно же хоть что-то спросить?
— Не знаю,— так же тихо отвечает Чёрт,— пока не знаю. Но буду знать — обязательно...
— Спасибо,— вежливо говорю я. Как на приёме в посольстве. И считаю беседу оконченной. Но он ещё чего-то медлит — понятно, раз коснувшись совка, всю жизнь потом на мыло тянуть будет...
: Руки умыть.
— Это не я... ты веришь? — торопливо, сбивчиво говорит он.
— Честно — не я... Я узнал только сегодня утром — спелеосекцию МГУ вызвали сюда якобы на спасработы: первогодков, чайников — ну, они и рады геройствовать... Они ведь ничего не понимают... Ты их — их прости...
: ну да. “Не ведают, что творят”. Знакомо. И — “дорога в Ад...”
— Но почему же тогда Я — ПОНИМАЮ???
— почему меня не вызывают на подобные “акции”?..
: Почему не вызывают Сашку, Сталкера, Пита,— Мамонта с Братьями иль Мастера — хотя спасли мы уже под землёй стольких... Может, потому, что мы хотим — понимать? И как бы ни конфликтовали меж собой, как бы ни расходились по жизни — Главное, что делает нас Людьми, не изменить и не ссучить никаким “органам”, поблажкам и привилегиям?..
Так что же я должен — прощать? Простое нежелание мыслить и быть Человеком?..
: БОГ ПРОСТИТ.
А я на то прав не имею.
— Я с ними должен буду вынимать вашу снарягу — когда вас в УВД увезут... Сейчас я этих дураков погоню обед готовить — а сам мотнусь в Домодедово: звонить. Главное, чтоб ваши быстро приехали. Впрочем, до вечера я всё растяну...
: Чёрт — на свою голову — инструктор в этой самой стукачеспелеосекрекции МГУ. В ‘ляди’ вышел, “значить”. Правильно: не век же по грязным норам рассекать... Вот и влип — то есть, вляпался.
— Мы выходим наверх:
В совок.
... там наблюдается живописная картина: все эти чайники — одинаковые комбезы с чужого плеча, каски, фонари и системы ( последнее у очень немногих — машинально отмечаю я отсутствие нормального подземного света у будущих звёзд официальной совковой спелеологии, тем паче – спортивно-верёвочной ) — полукругом;
— менты: они уже переоделись в форменное, серо-мышиное,— всплывает в памяти: за трупом Шкварина их не уговорить было лезть — а тут...
— и наши старые знакомые: СПЕЛЕОСТУКАЧКИ. Такие равномерно-подтянутые, капроново-анорачно-цветастенькие, брито-стриженные... Против нашего печального вида — полупорвавшихся за месяц пребывания и работы под землёй комбезов, чумазых и бородатых, щурящихся от непривычно яркого света лиц — Герои Родины. СПАСИТЕЛИ ОТЕЧЕСТВА — Вовочка Пальцев, прославившийся грабежом среднеазиатских пещер в тесном тандеме с “Памиркварцсамоцветами” — и немало натёчных диковинок отломавший в личное пользование в наших Ильях,— прославившийся, впрочем, и безуспешными поисками тела Шкварина; друг его лепший по подлой спасательской деятельности и прочим подземным невинным, с точки зрения властей, развлекухам — знаменитый чудовищно-нелепой картографией Ильей Андрюша Вятчин; верный их Санчо Панса со стеклянными глазами шизофреника и первый проводник Гэбэшной Воли и Патриотизма Лёшенька Крицкий — известный, впрочем, и безнаказной спекуляцией краденым авизентом, капроном, лавсаном и прочей туристическо-снаряжной “этсэтерой”,— и иные, не менее знаменательные двуличности —
: ИХ ИМЕНА И ФАМИЛИИ Я ЗАПОМНЮ НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ.
..: Тоже обос’собились. Пьют. Менты дали им водку — бутылку или две,— что ж: у них не заржавеет. На то ведь и “сухой загон” — чтоб у ментов водка не переводилась.
— Однако,— констатирую я,— “цены растут, а нравственность падает”: Иуде заплатили серебром.
: Ладно. Пусть пьют. Что мне?
... Хотя меня бы от ментовской водки стошнило.
Что ж — каждому своё.
— Надо полагать, пьют за Победу. Хоть и не май месяц уже. И дождик противный, мелкий моросит сверху:
: Как из совка.
А Сталкер, Сашка и Пит в этом совке как бы сами себе предоставлены: временно. Что ж — правильно: куда мы теперь отсюда денемся?
— И Егоров ( вот ужас! ) пытается этим спелеочайникам что-то объяснить, растолковать... То есть пытается выполнить то, что Чёрт просто обязан был, как преподаватель и инструктор сделать ещё в Москве — на первом же, примерно, занятии. Но Чёрт — это Чёрт, а Егоров — Егоров. И потому Сашка понапрасну напрягает свои голосовые связки, пока гестапо пьёт. С тем же Чёртом на брудершафт.
: Трудно силой мысли прошибить то, чего нет. Он же для них будто на другом языке говорит —
: В совке. Пред совками, совочками...
— И получается у него отвратительно: как музыцирование в семье Ульяновых-Крупских. Над ним просто смеются,—
“Ты что мой друг, свистишь...” Тем более, что действительно — не Париж вовсе. А...
«Сифра бы сюда — сейчас»,— мелькает в голове мысль.
— Подлая, последняя, идиотская:
: В совок.
Сталкер пытается начать переодеваться — точнее, стянуть с себя грязный комбез — но тут Пит так глубокомысленно замечает:
— А зачем? Тебе надо это?..
: Ах ты, умница! Вот молодец... Действительно — зачем??? Это ведь им надо. Ну а нам — меньше всего. Мы к ним в гости не напрашивались. Значит, пусть имеют нас таких, какие мы есть.
: Перед кем прихорашиваться-то?!
«Да и бить нас таких — грязненьких — затруднительно»,— успеваю додумать я, пока Сталкер с воплем: «Эх! А нам ваши неувязочки — по сумасшедшему Барабанщику!» сигает в ближайшую лужу.
: “Врачу не сдаётся палата больных...” То есть — отважный моряк, разумеется.
— И Егоров прыгает вслед за Сталкером.