Иногда тьма кажется теплее.
Иногда находиться во тьме спокойнее.
А иногда из тьмы не хочется выбираться.
Вот и я. Ощущаю эту тьму. Она ластится ко мне. Приятно окутывает. И кажется проще отказаться от света и остаться здесь. Где нет хлопот. Нет убивающих мыслей. Нет стыда и совести. А есть только колыбель сотканная из шелковых прядей темноты. И так легко, легко…
НО.
Мне не за кого держаться. По крайней мере я так думаю. А если это не так? Если для того, чтобы жить — достаточно памяти о близких. Достаточно друзей, которые не покидают тебя. Хоть ведешь себя как скотина. И уверен, что не заслуживаешь их. А если достаточно жить ради самой себя?
Так просто. И так сложно одновременно.
Может пора перестать держаться за кого-то.
Сначала меня держала обязательство перед родителями. Ведь так говорил дядя Миша. Ради них, я должна продолжать бороться. Потом от меня ушел и дядя. И я заставляла себя жить ради него. А еще Глеб. Ведь я снова заставляла себя дышать и добиваться цели РАДИ кого-то.
Может хватит?
Мне достаточно жить ради себя. Я хочу жить. Хочу исполнить свою мечту. Хочу стать счастливой даже на руинах, которые сама же создала.
Я. Хочу. Жить…
Открываю глаза и такое простое действие кажется для меня самый трудным. Но я это делаю и вижу людей. Которым не безразлична. Но достойна ли я их чувств? Этот вопрос будет висеть в мой голове долго. Если не целую вечность.
Потому что внутри меня можно услышать шепот предостережения, что они зря тратят свое время на меня. Но почему они думают иначе? Или пора мне изменить самой мнение о себе.
Матвей и Марина. Они находятся по разные стороны от постели и спорят. Они спорят тихо, но эмоционально. Он и она тыкают в друг друга пальцами и шипят. У меня в голове словно фен включается от их шипения. Марина не выдержала и схватилась за лацканы пиджака Матвея. А тот тут же отмахнулся от ее рук и притворился, что презрительно смахнул с костюма крошки.
Я моргаю и даже шевелю рукой. Надеюсь, что они заметят мое пришедшее сознание. Но они не утруждают себя в этом, продолжая размахивать руками и рыкать друг на друга. Как дикие звери.
— Кто-то ей подсыпал снотворное. Ты это понимаешь, — шипит Матвей. — Ты хоть понимаешь как это опасно в ее состоянии. А то что Ксюша после наркоза, это вообще чудо, что она отпила немного. Пить после такого хочется жуть как. Да она бы окочурилась после такой дозы.
— Матвей…
— Марина, — перебивает ее парень. — У вас там совсем чокнутые что ли. Кто так поступает? За это можно и нужно посадить человека.
— Это модельный бизнес, детка, — хлопнула парня по щеке и снисходительно улыбнулась. — Они подсыпали снотворное, чтобы она была сонной во время съемок. Никто не знал про ее согласие на операцию. Все были уверены, что она выпьет немного. Никто в здравом уме не будет целый литр выпивать перед тем как одевать корсет.
— Хочешь сказать, что если бы знали про ее операцию. Что недавно она перенесла наркоз, то исход был бы другим? Никто не подсунул бутылку со снотворным? Ты б*ь это серьезно?
— Не уверена. Матвей, ты не понимаешь что на кону. Поездка в Париж. Работа с модельерами Европы. Многие пойдут на нарушение некоторых правил ради этого.
— Некоторых правил, — взревел Матвей. — Это преступление! Это гребаное преступление. Она могла умереть из-за вашего Парижа. И вообще, что это хрень с наркозом и донорством яйцеклетки? Почему она согласилась на это дерьмо?
Марков оперся руками о койку и прогнул матрас своим весом. Марина отвернулась от него, но иронично покосилась при его последнем вопросе. Даже открыла рот, чтобы ответить.
— Так! Вы обещали не ссориться, если позволю остаться здесь, — Виктория зашла в палату и первая заметила мое пробуждение. — К тому же Ксюша проснулась. А ей вредно слушать ваши ссоры.
Они ошарашено смотрят на меня и оба стыдливо опустили глаза. И в то же время Матвей хватает меня за руку, а Марина выдыхает и подается вперед.
— Что со мной? — прохрипела я.
Виктория подошла к койке, отодвинула Матвея. Он поджал губы, но ему пришлось молча отпустить меня. Доктор не ответила мне, а только налила воды и отдала стакан.
— Выпей сначала.
Пить хотелось, поэтому я приподнимаюсь. Марков хотел подскочить ко мне и помочь, но Марине было сподручнее. И она нажала на кнопку поднятия спинки. Матвей сложил руки на груди и обижено засопел. Нашел из-за чего… Как ребенок иногда поступает.
Забрала стакан и начала пить. Жадно.
— Виктория, — кашлянула я. Последние глотки попали не в то горло. — Объясните, что со мной случилось?
— Ты приняла запрещенный после наркоза препарат, — спокойно ответила она.
— Но я не принимала, — протестую и пытаюсь сесть удобнее. — Я честно не пила ничего запрещенного. Только воду.
Матвей уставился на Марину. Марина стыдливо опустила голову. А Виктория с улыбкой начала объяснять мне, что произошло.
— После наркоза некоторые вещи под запретом. Потому что сама операция — это стресс для организма. По факту наркоз — это искусственный обморок, но он влияет на головной мозг. И воспринимает его каждый человек индивидуально. Он не опасен, если только специально не усугубить состояние организма после выведение его из наркоза. А снотворное… Это тоже влияние на мозг. На его нервную систему. И после приема препарата твой мозг можно сказать устал. На него слишком много за последние дни воздействовали. Поэтому он решил защититься, что он можно сказать и сделал.
— Отключился, — проговорила я и отдала доктору стакан.
— Да. Но это самое безопасное, — попыталась успокоить меня Виктория. — Хуже было бы, если не отключился, а наоборот продолжал работать. И тогда могли бы быть нарушены когнитивные функции. Как память и речь.
— Значит мне дали снотворное? С водой? — спросила и посмотрела на подругу.
Марина поджала губы и кивнула.
— Но кто это сделал?
— Никто не знает, — прорычал Матвей. — Они даже расследовать не захотели. Они сказали это побочный эффект стресса во время конкурса.
— Матвей, — отозвалась Марина. — В модельный бизнес идут не за спокойной и безмятежной жизнью. А славу вырывают из рук вместе с брендовой сумочкой Гуччи и туфельками Джими Чу. В этом состоят подводные камни моды.
— Но…
Начинает спор парень, но его перебиваю.
— И что теперь? — снова уставилась на доктора.
— Отдых. Не принимать из чужих рук ничего. Здоровый сон, отсутствие других препаратов, еда. Пару дней поваляешься и будешь как новенькая.
— Промывание желудка, — дала идею.
Но Виктория отрицательно махнула головой.
— Это лишнее. Ты приняла мало препарата. У тебя организм предпочитает не рисковать.
Откидываюсь и вспоминаю. Как пару раз падала в обморок в больницах. Мне ставили укол, я сидела на руках у мамы, но потом неожиданно просыпаюсь. Вакцина уже внутри меня. А я без чувств на руках у родителей. И толстая врачиха рядом, которая говорит:
“Какой слабый у вас ребенок!”
Ненавижу быть слабой. Слабость — это признак для хищников, что меня можно есть. Я не хочу быть жертвой. Я от всего готова отказать. Всего того, что делает меня слабой и зависимой. Потому что зависимость тоже слабость.
— Хорошо, я отлежусь, — проговорила я. — У меня как раз несколько дней есть отдыха.
Говорю и успокаиваю саму себя. У меня есть пару дней для отдыха. Все имеют право на отдых из-за болезни. К тому же я пострадала из-за соперниц.
НО!
Это не помешало организаторам отчислить ту девушку, которая доверилась соседке и рассказала про аллергию. А Милка этим воспользовалась. Все знали правду. Жюри, кураторы и девчонки. Но никто не воспротивился этому.
Так что причина “вред от соперниц” не подходит. И болеть нельзя.
Руки затряслись от паники. Как же я нервничаю. Я уже стольким пожертвовала, чтобы быть здесь. Надеюсь мое прохлаждение тут и желание помочь женщине не сыграют со мной в ужасную шутку.
— Ксюш, — Марина мягко проводит по моей руке, привлекая мое внимание. — Не волнуйся. Съемки на этом этапе закончены. И ты лучшая на фотосессиях. Всегда.
Матвей тихо стоит в сторонке и осматривает палату. Но он не смотрит на меня. Он тих и задумчив. И если честно, когда он такой — пугает больше. Лучше пусть он злится или ругается. Злой Мрак привычен. Но когда он такой, Матвей кажется непредсказуемым. Он может придумать и сделать все что угодно.
— Матвей… — зову его я. Лишь бы вывести его из состояния думы.
Рингтон привлек свое внимание лучше. Мой телефон лежал на тумбочке рядом и трещал своим стандартным рингтоном. Мне как всегда было лень поменять песню на звонках. Виктория улыбается и уходит. Матвей садится на стул для посетителей. А Марина протягивает мне мой телефон.
— Это Ануш.
Я не хочу отвечать. Потому что уверена, что она не скажет хорошей новости. Мои руки слабы. Но я сжимаю зубы и беру в руки аппарат. Нажимаю на кнопку принятия вызова и подношу к уху.
“Ксения, — секундное молчание Ануш. Словно она собирается с мыслью и не знает как начать. — Я слышала, что тебе стало плохо. Мы не сможем определить кто это сделал. Прости. Я…”
— Ануш, вы ведь звоните не для пожелания выздоровления, — перебиваю и откидываюсь назад.
“Одно из заданий на этом этапе — это выход моделей на благотворительном вечере. Они презентуют платья модельера Жрецовой Ангелины. Она жена бизнесмена Жрецова Василия. Он спонсирует и вечер, и ее. И вроде как они собирают деньги на помощь детям. Но по факту это реклама для нового модельного дома Ангелины. Все девушки обязаны быть. Особенно те, кто является фаворитом первого этапа.”
Облегченный выдох куратора последовал после ее речи.
У меня же во рту скопилась слюна, которую я с трудом проглотила. Нужно встать и собраться, а потом весь вечер ходить и презентовать одежду. Быть рекламой. Мне нельзя даже хромать. А в моем теле нет сил.
— Когда выход? — прохрипела я.
— Завтра в три начало. Но в двенадцать надо быть в агентстве.
Отодвигаю телефон, чтобы взглянуть на время.
21:20
Не так все и плохо. Возможно успею восстановиться.
— Хорошо, я буду.
— Отлично, — воскликнула Ануш и отключилась.
— Ты знала? — посмотрела на Марину, которая явно паниковала. Она распахнула глаза. И смотрела на меня с ужасом.
— Ты что? Собираешься пойти? — ужасается Рубин. — Да ты издеваешься! Ты на ногах еле стоишь. Ты не успеешь восстановиться к завтрашнему дню, тем более к двенадцати дня. Тебе ведь сказали несколько суток отлежаться.
— Я должна, — прошептала я. — Но откуда ты знала?
— Слышала, — отмахнулась девушка. — Янковская довольно громко хвасталась знакомством с Жрецовами. И уговаривала включить этот вечер в конкурс. Но я надеялась, что Ануш сможет выбить поблажку для тебя.
— А в чем дело? — обеспокоено спросил Матвей.
Он решительно смотрел на нас, крутя в руках зажигалку. Он ждал ответа. Но отвечать ему я не хотела. Он ведь начнет убеждать меня остаться тут. Поберечь себя. Мне предстоит с ним борьба, а мне нужен отдых. Чтобы завтра я встала и пришла на рекламу.
— Ей нужно завтра отправиться на благотворительный вечер. Он засчитается как часть конкурса. Ей предстоит представить рекламу нового модельера. Но она завтра даже вставать не должна, не то что на ногах провести весь день и вечер. Да она бухнется в обморок от перенапряжения еще до начала мероприятия.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть этих двоих. Которые оба готовы убедить меня отступить. Но они не понимают, я не могу. Мне нельзя. Я лучше проиграю в борьбе, но не отступлю без боя. Из-за страха или слабости.
— А моделям можно приходить с парой? — голос Матвей звучал решительно. И я резко открыла глаза. Он не смотрел на меня. Он вперил свой взгляд на Рубин. И моя боевая подруга впервые замешкалась. Она не знала, что ему сказать. И в какой-то момент Мрак взглянул на меня и взял за руку. — Я тебя подхвачу, если будешь падать. Ты сможешь весь вечер провести опираясь на меня. Лучше пусть все задаются вопросом, кто я тебе, чем уверятся в твоей слабости.
— Матвей, тебе придется всем улыбаться, — предупреждает Марина. — Быть милым и вежливым. А также по возможности помогать рекламировать бренд агентства с Ксюшой. Ты уверен, что справишься? Может профессионала модель попросить?
Но Матвей смотрел на меня, а я на него. Он говорил своим взглядом все. Все, что мне сейчас нужно услышать.
Что он поддержит меня. Подхватит если нужно. Не оставит.
Хоть я ему столько раз делала больно. Я до сих пор делаю больно. Тем, что до конца не могу отпустить. Даже если в этом не признаюсь. А он готов помочь.
— Ты уверен? — шепчу я.
— А ты?
— А если он не справиться, — кричит в изнеможении Марина. — Он ведь подставит тебя.
— Он справиться, — отвечаю я Марине. — Ты не знаешь, что он может, если захочет. Но нам нужно обговорить это с Ануш.
Подруга резко поднимает голову, а потом опускает. Она сомневается, но и позволить мне сдаться не может.
— Хорошо, — соглашается спустя минуту она и отступает. — Это я возьму на себя. И организую это, как часть мероприятия. Чтобы на тебя меньше косились. Я пошла тогда?
— Спасибо, Марин.
Рубин набрала номер и разговаривая вышла из палаты. Остался только Матвей, который продолжал держать меня за руку.
— Ксюша, это не должно потом обязывать тебя. Это мое желание помочь тебе. А не желание пленить.
— Надеюсь, — отвечаю я. Утирая одной рукой слезы, которые катились по щекам. — Тебе от этого не станет хуже? Не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.
— Ксюш, — потянулся к моему лицу парень и убрал пальцами несколько слез. — Перестань сама страдать из-за себя. Из-за выдуманных страхов. И стыда. Ты такая какая есть. Плохая или хорошая неважно. Прими себя такой какая есть. И перестать страдать из-за этого.
Согласна с его словами. Как же полезно принимать себя. Любить себя. Ведь единственный человек, который обязан быть важен для тебя. Всегда. Это ты сам. От себя не убежишь. Ведь так?
— Спасибо, Матвей.
Марков потянулся ко мне. Он хотел поцеловать.
Вот только…
— Она согласна, — кричит Марина в приоткрытую дверь. — У тебя будет пара на вечере. А сегодня спать. Матвей, на выход. Ей нужно набраться сил и надрать им завтра задницы за грязный прием.
Марина увела сопротивляющегося Матвея. А я осталась одна. Снова пропадая во тьму. Но в иную. Теперь мне охота возвращаться в свет, когда наступит завтрашнее утро.