Кап, кап, кап.
Именно такой звук издаёт кровь, стекая по руке мёртвого студента, под пальцами его вытянутой руки образуется багровая лужица. Это единственный шум, который я слышу поверх стремительного биения своего сердца и рваных, неистовых вдохов своего дыхания.
— Чак.
Я оборачиваюсь и вижу стоящего там Спенсера, одетого в чёрную толстовку с капюшоном и пахнущего сигаретами.
Чёрная толстовка с капюшоном.
Какого чёрта он одет в чёрную толстовку с капюшоном?!
— Я видел, как ты бежала… — начинает он, когда я отползаю в сторону и поднимаюсь на ноги. Сейчас такое раннее утро, а Спенсер курит где-то здесь? Это не имеет смысла. Добавьте сюда чёрную толстовку с капюшоном, и Черча с ножом, и… — Что это, блядь, такое?! — он задыхается, указывая мне за спину в направлении святилища.
— Я… — у меня не хватает времени произнести ни единого предложения, прежде чем двое убийц прорываются сквозь кусты.
Двое убийц… и Спенсер Харгроув в толстовке с капюшоном, проснувшийся в тот час, когда он всегда спит.
Нет. Нет. Это моя вечная команда; это мои друзья.
— Спенсер, беги! — кричу я, хватая его за руку и таща за собой так, как мне следовало бы схватить Черча. Почему я оставила его там? Убийца ждал меня в коридоре, вот почему. Но я не могу избавиться от чувства страха и вины, которые душат меня, когда мы бежим в лес, к другому бассейну с горячими источниками.
Ветки хлещут меня по лицу, когда я бегу, мои ноги кровоточат от камней, палок и ежевики, устилающих лесную подстилку. Спенсер не отстает ни на шаг, подстраиваясь под мой ритм. Именно тогда мы заворачиваем за угол и натыкаемся на нескольких взрослых в масках.
Маски.
Как что-то из грёбаного фильма ужасов.
Они похожи на лис, эти хитрые, ухмыляющиеся твари, от которых у меня мурашки бегут по коже.
— Срань господня, — бормочу я, но Спенсер даже не останавливается надолго, чтобы обратить на это внимание. Он толкает меня влево, а затем бежит, держа мою руку в своей, увлекая за собой. Через несколько секунд мы выбегаем из-за деревьев и спотыкаемся о камни, окаймляющие бассейн.
Вместе мы падаем в тёплую воду, выплывая на поверхность с прерывистым дыханием.
— Плыви, Чак, — призывает Спенсер, убеждаясь, что у меня есть преимущество, прежде чем он направится к берегу. Едва мы выбираемся из воды, как огромные руки хватают меня за плечи и тащат вверх остаток пути.
Это Черч.
Кровь повсюду, на его руках, на лице, его юката испачкана и свисает с одного гладкого фарфорового плеча.
Теперь даже на мне кровь.
— Отпусти меня! — кричу я, высвобождаясь из рук президента Студенческого совета. Спенсер встаёт передо мной, раскинув руки в стороны, готовый к бою.
— Не трогай её, чёрт возьми! — рявкает он, оглядываясь через плечо в направлении леса. Но там никого нет, только парень, который подарил мне обручальное кольцо… а потом проткнул ножом нашего учителя.
— Мне нужно, чтобы вы оба успокоились, — спокойно говорит Черч, проводя ладонями по своей юкате спереди и оставляя малиновые полосы.
— Я видела, как ты ударил мистера Дэйва ножом, — шепчу я, указывая на него трясущейся рукой. Я хочу верить, что это была самооборона. Но потом Спенсер, и толстовка с капюшоном, и… Мне приходит в голову, что это может быть какая-то долгая игра, в которую играют парни, высшее упражнение в запугивании. Каждый инцидент, с которым я сталкивалась — первая погоня с ножом, которая привела меня к Рейнджеру, близнецы, сразу раскрывшие мой секрет, птица без головы и свечи — все они каким-то образом были связаны с парнями.
— Ты видела, как он, что?! — выдыхает Спенсер, и его реакция настолько искренняя, что кажется невозможным усомниться в нём. И всё же какой-то первобытный инстинкт во мне остаётся настороженным. Он проводит пальцами по своим серебристым волосам и оглядывается на меня. Дело в том, что Черч — не единственный, кому нужно кое-что объяснить.
— Я не ударил его ножом, я вытаскивал нож. — Черч остаётся до нелепости спокойным, двигаясь к нам медленными, лёгкими шагами, шлёпанье его босых ног по патио — единственный звук, кроме плеска воды о берег. Спенсер преграждает ему путь, с его промокшей толстовки капает, толстовки, из-за которой он кажется таким чертовски виновным. — Рана была неглубокой — она не задела ничего жизненно важного — и он попросил меня помочь.
— В том лесу мёртвый ребёнок, — рычит Спенсер, тяжело дыша. Он проводит рукой по лицу и стряхивает излишки воды в сторону. — Повсюду кровь, и вот ты, весь в ней.
— Пожалуйста, Спенсер, не выставляй себя мудаком, — говорит Черч, его пристальный взгляд полностью сосредоточен на мне. Мне хочется съёжиться под его внимательным взглядом. Я не уверена, что должна сейчас чувствовать: вину, облегчение, подозрение. Всё вышеперечисленное, более вероятно.
Мой взгляд метнулся к Спенсеру, когда он оглянулся на меня, бирюзовые глаза потемнели от эмоций.
Он легко мог бы стать третьим мудаком в толстовке с капюшоном, не так ли? У его брата есть все карты академии, и он исчез, когда Юджин был убит. Он руководит школьным подпольем со своими деловыми предприятиями, и знает каждый закоулок в Адамсоне.
В моём горле образуется комок, и мне внезапно становится трудно сглотнуть.
— У тебя нет причин кому-либо доверять, Чак, — медленно произносит Спенсер, тяжело дыша после нашей пробежки по лесу. — На самом деле, учитывая всё, что с тобой случилось, было бы лучше, если бы ты этого не делала.
— Держись от меня подальше, — предупреждаю я, отступая назад, пока край моей ступни не касается воды. Я хочу доверять им обоим, верить им обоим, но мне действительно трудно это сделать, когда один был одет в толстовку и ждал в лесу, а другой весь в крови, а нашего учителя нигде не видно.
Звук тяжёлых шагов опережает близнецов, когда они вместе протискиваются через боковую дверь и заворачивают за угол. Оба бледны, как привидения, и их зелёные глаза одновременно расширяются, когда они замечают Черча.
— Чувак, что это за хуйня такая? — спрашивают они вместе, указывая на него, когда Рейнджер проталкивается к выходу, тяжело дыша и разъярённый. Как только он видит, что мы все здесь, он вздыхает с облегчением и подходит ко мне.
— Подожди! — кричу я, поднимая руку, отодвигаясь ещё дальше, так что моя и без того мокрая юката окунается в воду. — Никому не подходить ближе.
— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — спрашивает Рейнджер, бросая взгляд в сторону Черча. — Когда я проснулся, Спенсер ушёл, а потом я обнаружил, что ваша комната пуста… — он замолкает, мгновение изучая кровь. — Чья это кровь?
— Не моя, — легко отвечает Черч.
«Он лжёт так же легко, как дышит», — напоминаю я себе, крепко обхватывая себя руками за грудь. Мгновение спустя дверь открывается, и близнецы делают шаг вперёд, опираясь руками о дверной косяк, как они делали прошлой ночью.
— Только для Студенческого совета, — говорят они, отпихивая того, кто бы это ни был, назад. Полустены и пучок бамбука, украшающие место рядом с дверью, не дают человеку заметить Черча и его окровавленную одежду. Раздаётся ворчливое проклятие, и мы снова остаёмся одни.
Птицы щебечут на окружающих деревьях, но единственный звук, который я слышу — это стук моего сердца, учащённый пульс в моей голове.
— Он ударил мистера Дэйва ножом, — повторяю я, когда Спенсер отходит в сторону, образуя круг: Черч напротив меня, близнецы слева от меня, а Рейнджер стоит рядом со своим лучшим другом.
— Какого хуя, Черч? — спрашивает Рейнджер, его голос твёрд, но не обвиняющий, как будто он верит мне… но также как будто он верит, что Черч не сделал бы ничего подобного, если бы не был вынужден.
— Мистер Дэйв перевязывал свою рану; я ушёл искать Шарлотту, — говорит Черч, протягивая мне руку, а затем проводит пальцами по своим волосам цвета мёда, оставляя рубиновые пряди. Кажется, он слишком поздно замечает, что делает, и его челюсть сжимается от отвращения. — Я не знаю, где он сейчас.
— И ты ударил его ножом, почему? — повторяет Рейнджер, когда близнецы обмениваются взглядами, а затем переключают своё внимание на меня и Спенсера, обоих насквозь мокрых.
— Я не наносил ему ножевого ранения. Он вошёл в комнату, чтобы поговорить со мной, и один из этих психов последовал за ним. Они выхватили из сумки охотничий нож Шарлотты и проткнули им мистера Дэйва, прежде чем я успел их остановить.
— Откуда постороннему человеку вообще знать, что у меня есть охотничий нож? — спрашиваю я, тяжело дыша, желая поверить ребятам, желая каждым вздохом, чтобы я смогла.
— Я не знаю, — отвечает Черч, поднимая ладони вверх и в стороны в умиротворяющем жесте. Он тяжело вздыхает, как будто уже выдохся. — Я, блядь, понятия не имею.
— Почему вы двое мокрые? — хором спрашивают близнецы, изучая нас со Спенсером в нашей промокшей одежде.
— Да, расскажите, — соглашается Черч, а затем развязывает пояс своей юкаты и позволяет ему упасть на землю, проходит мимо меня и ныряет в воду, чтобы смыть кровь. Рейнджер без колебаний наклоняется и собирает окровавленную одежду. Я перевожу взгляд с него на Черча, когда золотой мальчик из Академии Адамсон всплывает на поверхность воды, обеими руками откидывая назад мокрые волосы и открывая янтарные глаза, чтобы посмотреть на меня.
Моё сердце трепещет самым ужасным образом, и я сжимаю в кулак мокрую ткань своего халата.
— Я пытался спрятаться от директора, и покурить в лесу. — Спенсер взъерошивает волосы и на мгновение закрывает свои бирюзовые глаза. — Я увидел, как Шарлотта пробежала мимо меня, и… — он замолкает, а затем откидывает голову назад, открывая глаза, чтобы посмотреть на яркое, солнечное небо раннего утра. — Кто-то гнался за ней.
— Двое каких-то людей, — поправляю я, — в толстовках.
Близнецы и Рейнджер поворачиваются, чтобы посмотреть на Спенсера, и последний приподнимает бровь.
— Серьёзно? — спрашивает Спенсер, переключая своё внимание обратно на меня. — Ты думаешь, я один из убийц?
— Я уже ничего не знаю, — шепчу я, когда он вздыхает, а затем поворачивается обратно к Рейнджеру.
— За нами гнались по лесу, а потом мы наткнулись на каких-то психов в масках. О, и, кстати, в тех деревьях, на каком-то святилище, лежит мёртвый ребёнок. Он блять точно мёртв. Я почти уверен, что это был Джейсон Ламберт.
— Кто? — спрашиваю я.
— Ты его не знаешь, — хором говорят близнецы. И затем Мика добавляет: — Он баллотировался против Черча на пост президента Студенческого совета с первого курса.
— Боже, спасибо, это действительно помогаете развеять мои подозрения, — ворчу я, когда Черч встаёт, вода едва касается его великолепных бёдер, остальная часть его мускулистого тела выставлена на всеобщее обозрение. Мои щёки вспыхивают, и я отворачиваюсь.
— Давайте найдём директора, — начинает Рейнджер, выдыхая. — А потом, может быть, позвоним в полицию. Его голубые глаза твердеют, когда он прижимает окровавленную одежду к груди. — Но сначала давайте найдём мистера Дэйва и избавимся от этого.
— Ты… — начинаю я, а затем из-за сильной влажности моей слишком большой юкаты она сползает с моих плеч и просто как бы… падает. Она шлёпается на землю, оставляя меня полностью обнажённой, и на меня смотрят четверо из пяти парней из Студенческого совета. Мои глаза расширяются, и я делаю шаг назад, забывая, как близко я нахожусь к кромке воды.
Я плюхаюсь прямо в воду, моё обнажённое тело прижимается к Черчу, и мы оба оказываемся в воде. Ему удаётся довольно быстро выпрямиться, спиной прижимая моё обнажённое тело к своему. Я тут же чувствую его член, и он не такой мягкий, каким мне хотелось бы видеть его в тот момент.
— Осторожнее, Шарлотта Карсон, — шепчет он мне на ухо, обхватывая мускулистой рукой мой живот.
И, конечно, именно тогда мой отец решает выйти на улицу. Близнецы, как всегда, пытаются преградить ему путь, но вы знаете, он же директор, и с ним этот приём работает не так хорошо.
— Только для Студенческого совета… — начинают они, а затем замолкают, когда папа проталкивается наружу, замирая, как олень в свете фар, когда видит меня голой. И Черча, голым. Наши обнажённые тела прижимались друг к другу очень компрометирующим образом.
— Мистер Карсон, — выпаливает Спенсер, привлекая внимание папы… к его мокрой толстовке.
О, и я упоминала тот факт, что близнецы без рубашек, одеты только в боксеры?
— Чак.
Голос моего отца переходит в низкое, угрожающее шипение.
И вот тогда я понимаю, что мне есть, о чём беспокоиться, кроме как об убийцах.
У меня пиздец какой взбешённый отец, и это почти так же плохо.