Жизнь стала адом. Ничего не радовало, не приносило удовольствия. Я все время находилась в тревожном состоянии, борясь со страхом и паническими атаками. Ко всему прочему, я стала слышать шепот своего мучителя в голове, чувствовать, что за мной все время кто-то наблюдает, видеть в каждом прохожем его облик. Меня перестало радовать агентство, я боялась выйти из дома и все время искала причины, чтобы никуда не выходить. В какой-то момент я поняла, что должна завязать с модельным агентством, потому что во всех людях я видела сталкера, желающего мне смерти. Только Эвану я доверяла, наверное, даже больше, чем самой себе. Для меня он был самым честным и открытым, остающимся в здравом уме, даже когда я была не в себе.
Я немного пришла в себя, когда у нас с Эваном появился четкий план действий после того, как мы сдадим экзамены. Уехать из страны и жить подальше от моего личного мучителя, было отличным решением, учитывая, что выйти на него мы так и не смогли. Он все время ускользал, даже не оставляя малейшей зацепки по его поимке.
Я даже расслабилась и на звонки со скрытого номера смотрела сквозь пальцы, понимая, что скоро этому аду придет конец. Конечно, мне придется оставить маму одну, но думаю, когда она узнает правду, то поймет меня лучше, чем кто бы то ни было. В конце концов она была в похожей ситуации, когда бежала от отца будучи мной беременна.
Когда меня едва не сбила машина, я была на грани того, чтобы прекратить свои страдания и покончить жизнь самоубийством. Всю дорогу, пока Эван успокаивал меня, я не слышала его, думая о том, как же лучше это сделать. Вскрыть вены? Спрыгнуть с девятиэтажки? Наглотаться таблеток или вздернуться на люстре? Но когда я увидела озабоченное лицо Эвана, поддернутое тревогой за меня, поняла, что не готова обречь его на такие страдания. Эван не раз говорил, что я смысл его жизни и без меня он не захочет жить в этом мире. Я не хотела такой участи для него, потому что даже не сомневалась: он последует вслед за мной.
Тогда-то Эван и предложил уехать из страны, и я словно обрела новые крылья, которые вдохнули в меня новую жизнь. Конечно, предстояло много волокиты с документами, изучением языка, но это все отходило на второй план по сравнению с тем, что я наконец смогу свободно дышать вдали от преследователя.
В канун экзаменов Эван вышел за продуктами. Я осталась дома одна, заперев двери на сотни замков. Мой телефон разрывался от звонков с неизвестного номера, но я игнорировала их, пытаясь отвлекать себя прекрасными мыслями о будущем. Я находилась в гостиной, когда в прихожей раздался громкий стук в дверь. Мое сердце тревожно забилось от осознания, что за дверью может быть сталкер. Я стояла у двери и слышала дыхание, мне кажется, я даже слышала стук его сердца в тот момент. Пришло сообщение на телефон:
«Я приходила к тебе домой, оставила письмо на пороге.» Сообщение было от Дженнифер. Мы не общались с ней так давно. Мы разговаривали в последний раз в тот день, когда она вывалила обо мне все, что думает. Возможно, она пожалела о своих словах и решила помириться? От этой мысли я почувствовала приятное тепло, все-таки я считала Дженни близкой подругой, с которой мне всегда было приятно общаться. Она стала первой и единственной подругой в моей жизни. Очень близкий по духу человек, поэтому, не думая больше ни о чем, я открыла дверь и схватила письмо. Взяв тонкий конверт в руки, я также быстро, как и открыла дверь, закрыла ее. Сев на диван, я с рвением открыла конверт и стала с жадностью читать короткое послание, написанное нервной дрожащей рукой подруги. До меня не сразу дошло прочитанное, но, когда я поняла его смысл — мой мир рухнул.
«Ты живешь во вранье. Все это время тебе отравлял жизнь Эван». Свои слова Дженифер подкрепила одной единственной фотографией, которая доказывала ее правоту. Эван сфотографированный сбоку, прижимал к себе ту коробку, которая и положила начало моему страху. Этого не может быть. Я не верила в это. Но чем больше думала, тем мой воспаленный мозг притягивал и другие детали, связывая их с Эваном. Ту коробку он мог отнести в аудиторию до того, как мы вместе пошли туда, а учитывая, что Эван сам занимался расследованием, естественно, что ничего не было найдено. Те черви на моей кровати тоже он мог подстроить, он не раз пробирался в мою комнату по пожарной лестнице. И звонки… они всегда происходили, когда Эвана не было рядом. С машиной тоже он мог подстроить, в наше время заплатить кому-то и договориться о покушении раз плюнуть. Оставался лишь один вопрос: за что он так со мной? Ведь мы так любили друг друга! Я до сих пор не могла поверить, что все происходящее правда и мой любимый все это время отравлял мне жизнь…
Пришло сообщение от Эвана, он писал, что задержится, а внутри меня что-то оборвалось. Бежать… бежать… я должна быть, как можно дальше от него.
Я не помню, как добралась до спальни, как брала необходимые документы, как бежала сломя голову из дома, даже дорогу до аэропорта не помнила. В голове кричала мысль, что я должна быть, как можно дальше от всей этой лжи, которую Эван так искусно сплел.
Мое тело дрожало, сердце разрывалось на куски, из глаз лились горькие слезы, а из горла вырывались сдавленные рыдания. Я не могла нормально думать, мой мир рухнул, а единственный человек, которому доверяла, оказался моим самым страшным кошмаром.
Аэропорт стал для меня еще большим испытанием. Мне все время казалось, что за мной кто-то следит. В каждом человеке я видела Эвана, его взгляд преследовал меня повсюду.
Нужно было быстро решаться, куда лететь, я больше не могла оставаться здесь. Я не хотела видеться с ним, не хотела слышать его лживые речи или наоборот откровения о том, почему он поступил так со мной. Я не желала ничего слышать о нем.
Решившись лететь в Америку, я быстро купила билет до Сиэтла, благо вылет намечался в ближайший час. Только оказавшись в самолете я успокоилась и почувствовала себя лучше. Эвана не было в самолете, я была в этом уверена.
— Нарин? — услышав свое имя, я была готова залезть под сидение кресла, будь там место.
— Дэвид? — внутри себя я злилась на то, что именно в этот день и в этот час Дэвид решил лететь домой. И как выяснилось его место оказалось рядом со мной. Что это, если не насмешка судьбы?
— Я не сразу поверил своим глазам, когда увидел тебя.
— Поверь мне, тебя я тоже не ожидала здесь увидеть. — нехотя ответила я.
— Что с твоим лицом, ты плакала? — стараясь быть сильной перед ним, я потерпела фиаско и разрыдалась вновь. — Что произошло? Этот придурок обидел тебя? — Дэвид сел на свое место и постарался обнять меня, но я увернулась от его объятий.
— Не нужно. Извини, но я совсем не настроена на беседу.
— Я понял, ты хочешь страдать в одиночестве. — кивнул он. — Нам лететь долго, помни, что рядом тот, кто всегда готов подставить тебе свое плечо. — поблагодарив его, я отвернулась к окну.
Все 10 ч перелета я беззвучно рыдала, оплакивая свою судьбу и любовь. Я так сильно растворилась в нем, что не замечала его подлости. Все это время вера в него и в наши отношения держала меня на плаву, а оказалось, что он был виновником моей боли.
Все мои страдания Дэвид видел, но за весь перелет так и не сказал ничего. Он понимал, что своей болью я не хочу делиться ни с кем.
Приземлившись, Дэвид вновь заговорил со мной:
— Тебе стало хоть немного легче? — покачав головой, он грустно улыбнулся. — Чтобы ни произошло, знай, это того не стоит. — да, легко так говорить, не зная к каким чертям летит моя жизнь.
— Да, спасибо. — поблагодарила я, решив не дискутировать на эту тему.
— Куда дальше? — заметив колебания с моей стороны, он добавил. — Не волнуйся, ни одна живая душа не узнает, что ты здесь, даже моя мама.
— Очень надеюсь на это. — кивнула я, моментально почувствовав облегчение. — Моя мама не должна узнать, что я в Америке.
— Тебе есть где остановиться в Сиэтле?
— Нет, мой путь лежит дальше. — устало выдохнула я.
— В Юджин? — улыбнулся он. Я не стала скрывать и просто кивнула.
На этом наши пути разошлись, попрощавшись с Дэвидом он пожелал мне удачи и уехал на такси, он жил в другом городе недалеко от Сиэтла.
Сиэтл встретил меня проливным дождем, небо плакало так же, как и мое израненное сердце. Здесь я почувствовала себя лучше, виновник моего страха и тревог был далеко, и я больше могла не бояться.
Отправившись на железнодорожный вокзал, я купила билет до Юджина. Мой путь лежал в дом человека, который был мне вторым отцом. Энтони не был моим биологическим отцом, но я очень его любила. Он и моя мама были в браке четыре года, пока мой настоящий отец вновь не ворвался в жизнь мамы и она не решила оставить своего мужа. У Тони была своя семья, я не была уверена, что они хорошо меня примут, но с ним у нас по сей день были хорошие отношения. Он поздравлял меня с каждым моим днем рождения, посылал подарки, называл дочкой и очень гордился моими успехами. Я надеялась, что хоть и ненадолго, но смогу найти приют в его доме.
Я старалась не думать об Эване, но то и дело воспоминания отбрасывали меня к нему. Я ловила себя на мысли, как сильно по нему тоскую, как хочу вновь оказаться в теплых объятиях, услышать его голос… но реальность обрушивалась на меня с ударной силой, и я вновь вспоминала о его вероломстве.
Интересно, что он сейчас делает? Прошло предостаточно времени, чтобы он понял, что я пропала. Скучает ли или сокрушается о том, что муха вырвалась из его паучьей паутины?
Уставшая, растрепанная, потерявшая смысл жизни, я поднялась по ступенькам порога, чтобы постучать в дверь отца. Хоть прошло и много лет, но этот дом отпечатался в моей памяти, как счастливое пятно детства. Помню, как мы с мамой провожали папу на работу, как он брал меня на руки, подбрасывал вверх так, что захватывало дух от счастья, а потом, прижимая к себе, целовал в щеку и говорил, как сильно любит меня. Я помнила много моментов проведенных с ним: как он играл со мной, как читал на ночь сказки. Он проводил со мной много времени и искренне любил несмотря на то, что я не была ему дочерью по крови.
Постучав в дверь, я с тревогой ожидала, когда она откроется. Мои руки вспотели, а сердце бешено билось в груди. Я едва не падала с ног от бессилия, последняя принятая мной пища была вместе с Эваном прошлым утром. Вновь вспомнив о нем, я нервно стерла рукавом скопившиеся слезы. Не буду плакать. Не здесь и не сейчас.
Прошло не меньше пяти минут, когда мне открыла симпатичная блондинка, внешне напоминающая маму. Я поняла, что это его жена и улыбнулась своим мыслям. Энтони так сильно любил маму, что женился практически на ее копии.
— Здравствуйте, папа дома? — я должна была представиться, прежде чем так огорошить женщину. По ее лицу я поняла, что она едва ли знала о моем существовании. Но в следующий момент в ней появилось осознание, и она, мягко улыбнувшись, пропустила меня в дом.
— Ты, наверное, Нарин? — я кивнула. — Можешь расположиться в гостиной. Томас наверху, я позову его. — ах, да, в Америке отец живет под другим именем. Переезжая с мамой, они изменили себе имена, чтобы их не нашел мой отец. Но это не стало для него помехой.
Когда она ушла, я с интересом стала наблюдать такую знакомую обстановку дома. Он почти не изменился за столько лет. Добавилась некоторая мебель, но в целом все было так, как я запомнила.
Присев на диван, я стала нервно потирать руки в ожидании встречи с отцом. Энтони не заставил себя долго ждать, сбежал по лестнице с резвостью молодого жеребца, выдавая радость моим появлением.
— Нарин! — позвал он и бросился меня обнимать. — Как ты выросла!
Папа немного поправился, на его лице добавились морщины, но он все еще оставался для меня близким человеком. Утопая в его по-медвежьи теплых объятиях, я почувствовала себя очень хорошо. Внутренне я боялась, что он может встретить меня иначе.
— Как ты здесь оказалась? Нужно было позвонить мне, я бы встретил тебя в Сиэтле.
— Все получилось очень спонтанно. Не хотелось тебя волновать. Извини, что нагрянула, как гром средь ясного неба.
— Я всегда тебе рад, не зависимо есть у тебя причина для приезда или ее нет. — и он вновь прижал меня к себе. — Ты хорошо себя чувствуешь? — с беспокойством глядя в мое лицо, спросил он.
— Извини за мой внешний вид, дорога измотала.
— Да, я все понимаю. — кивнул он и погладил меня по голове. — Ты приехала одна? — в его глазах был немой вопрос, он хотел знать со мной ли мама, но не высказал этого вслух.
— Я одна. И никто не знает, что я здесь. И никто не должен этого знать. — подчеркнуто, с выражением сказала я.
— Что-то произошло дома? — я кивнула, не в силах что-либо скрывать.
— Понятно, тебе нужно покушать, а потом отдохнуть. Вечером ты, если захочешь, все мне расскажешь. — поцеловав меня в макушку, папа прижал меня к себе, добавив ласково. — Моя девочка.
Хотелось разрыдаться от такой отцовской нежности, что-то подобное я хотела услышать от своего родного отца. К сожалению, он не сказал мне этого, но его объятия говорили больше любых слов.
Жена папы оказалась приятной женщиной. Она приняла меня хорошо, накормила и показала комнату, в которой я могла остановиться. Закрывая за собой дверь, она сказала, что скоро придут со школы мальчики и я смогу с ними познакомиться. О знакомстве с сыновьями папы я пока думать не хотела. Ужасно хотелось спать, тем более ни в самолете, ни в поезде я так и не сомкнула глаз. Закрывая глаза, я вновь вспомнила Эвана и сердце предательски сжалось. Эвана здесь нет, тот ад кончился и больше я никогда его не увижу. От этой мысли стало тягостней и захотелось рыдать еще больше, но уже не от предательства, а от того, как сильно хочу к нему. Глупое сердце никак не могло понять, что Эван вел со мной жестокую игру и самое лучшее, что я могла сделать, это просто вычеркнуть его из своей жизни и постараться жить, как ни в чем не бывало. Но отныне без него.