В детстве я был смышлёным и веселым малым. Никогда никому не желал зла и мечтал, когда вырасту, стать врачом и спасти как можно больше людей. Я хотел помогать всем и завести много друзей.
Мои родители умерли рано, поэтому я жил с бабушкой и дедушкой. Они были хорошими и старались воспитать меня добрым и отзывчивым человеком. По соседству жили две девочки, я хотел с ними подружиться, но, когда понял какие они капризные и избалованные, перестал с ними дружить. Моим первым другом стала девочка по имени Нарин. Рядом с ней всегда возникало чувство близости и тепла, она мне нравилась, и я хотел смотреть на нее бесконечно. Мне нравилось проводить с ней время, играть и много-много общаться. Потом у нее появился брат, за которым она таскалась повсюду, играя со мной, она думала о нем и больше я не чувствовал той близости, что была между нами. Тем не менее, чтобы сохранить эту дружбу я пытался подружиться и с ним. Он не хотел со мной дружить и открыто показывал неприязнь. Но в один прекрасный момент он все-таки пошел на контакт, и я подумал, что Эван не такой уж и плохой, каким казался мне вначале. Он называл ее Риной… мне так понравилось, как переиначенное имя звучало, я корил себя за то, что первым не додумался до этого. В своей голове я только так ее и называл. Рина. Мы ходили с Риной в один класс, сидели за одной партой, украдкой я часто наблюдал за ней и не понимал, как кто-то может настолько сильно нравиться. В своей голове я уже триста раз прокручивал тот момент, когда став взрослыми мы с ней поженимся и у нас будет трое детей. Я так бы и мечтал о ней, не испорти ее брат все. Этот гребанный лицемер под маской дружелюбия заманил меня в чащу леса, запугал до смерти, а потом запер в домике лесника, чтобы я дожидался там своей смерти. Я не помню сколько пробыл там, минуты слишком долго шли. Я только помню, как мне было страшно, как выл во всю глотку, моля о скорейшем спасении.
День сменялся ночью, мой голос охрип, а тело покинули силы. Мне хотелось есть и пить, но ничего не было. Я был слаб, сил хватало лишь на то, чтобы безвольным кулем лежать на холодном сыром полу и безмолвно плакать, дожидаясь своей смерти. В какой-то момент я искренне этого захотел, потому что возвращаться в мир и встретиться лицом к лицу с тем монстром, было слишком страшно. И вот, когда я думал, что вот-вот умру, меня нашли. Но с тех пор я уже был другим парнем, не тем, каким меня знали. Во мне жил душераздирающий страх, который пожирал мою человечность.
Я не выходил из дома долгое время, запирался в своей комнате и не хотел никого видеть. Я стал бояться людей и сторониться их. Меня преследовали кошмары, когда спал, дикий страшный взгляд Эвана и те дни, что провел взаперти не оставляли меня в покое. Я сходил с ума и не мог отличить реальность от вымысла, мне все время казалось, что он где-то рядом наблюдает за мной, чтобы добить.
Бабушка и дедушка пытались мне помочь, они видели мое состояние и пытались вывести из него, но у них ничего не получалось. Тогда они решили показать меня специалисту. Видимо профессионал в своем деле оказался дилетантом, так как лечить меня он не стал, а посоветовал свои эмоции выплескивать на бумагу. Так я и делал, на удивление это приносило кратковременное облегчение. Не задумываясь, я рисовал то, что выдает мне мозг, но ужасался каждый раз, когда видел свои творения. Черный лес, темный безликий мальчик, страх и небольшой домик. Рисунки каждый раз были практически одинаковыми и каждый раз я в страхе откидывал их от себя. В какой-то момент я просто перестал подходить к бумаге и что-то рисовать.
Потом Рина и ее семья уехали и больше мы не виделись. Но с их отъездом мне не становилось лучше, наоборот, я словно с каждым днем погружался все больше во тьму. Я стал злым, раздражительным и вечно недовольным, бабушка и дедушка страдали от моей тирании и разводили руками, не зная, что со мной делать. Я слился со своим страхом и стал тем, кого никогда не примет нормальное общество. Я стал изгоем, жаждущим мести.
На людях я никогда не показывал своих изъянов, с ними были лишь знакомы мои близкие. Вся ненависть и злость доставались им. Вскоре, когда мне было 10 умерла бабушка, на удивление я не почувствовал ничего, кроме радости. Помню, дедушка долго не мог прийти в себя после ее смерти и видя мое безразличие ужасался, каким монстром я стал. Чтобы справиться со мной дед начал прибегать к грубой силе, но ни битье, ни оскорбления не могли усмирить внутреннюю ненависть. Тогда он отвез меня в клинику, где меня пичкали лекарствами, подавляющими волю. Но таблетки помогали лишь, когда я принимал их. Когда же я вернулся домой, то первым делом смыл их в унитаз, возвращая себя в прежнее состояние. Перед дедом, однако, я стал играть роль нормального мальчика, не показывая свою суть.
Примерно в то же время у нас появились новые соседи. Девочка, по имени Дженифер, была очень назойливой и приставучей, но я старался вести себя прилично и не злился, все-таки я должен был показать деду, что клиника пошла мне на пользу. Каждый день она приходила ко мне, чтобы позвать на прогулку, поиграть и вывести на беседу, но все ее попытки я принимал с безразличием и отчуждением. Но тем не менее, я все равно проводил с ней время, так как видел и свои плюсы в этом общении.
Когда мы стали старше она стала проявлять ко мне любовь и при каждом удобном случае пыталась обнять или поцеловать. Внутренне я сгорал от злости, мне хотелось отшвырнуть ее от себя, смыть все следы касаний, но на деле не показывал ничего, кроме холодности и пренебрежения. Дженифер это устраивало, чем больше я был груб и холоден с ней, тем больше ее тянуло ко мне. Когда нам исполнилось по восемнадцать она пробралась в мою комнату и скинув с себя всю одежду, стала приставать ко мне. Тогда я еще не знал женского тела и когда мне его любезно предложили не стал отказываться. Я у нее был также первым, это должно было меня тронуть, но мне было все равно. Я вдалбливался в ее тело с остервенелой жестокостью, наслаждаясь жгучими слезами, стекающими по ее щекам. Она кричала, что ей больно, но мне было все равно на ее страдания. Я упивался ими. Крови было так много, что я невольно залюбовался ее видом. Удовлетворенный, я с улыбкой встал с постели, вытер свое тело с особой тщательностью, бросив на нее брезгливый взгляд. «Можешь быть свободна» — сказал ей я. Ловя ее взгляд полный слез, я отвернулся к окну. Она еле встала с постели и хромающей поступью вышла из комнаты. «Наверное, она пожалела о том, что пришла ко мне» — с каким-то мрачным удовольствием думал тогда я. После этого случая я думал, что Дженифер забудет о своей любви и наконец отстанет от меня. Но мой зверский поступок не убил ее желания быть со мной, наоборот, она стала прилагать еще большие усилия. Наверное, в ней тоже был какой-то изъян, если она позволяла с собой так обращаться.
Спустя неделю, когда ее тело восстановилось, она вновь появилась в моей комнате, но на этот раз слез и крови не было. Потом мы стали регулярно видеться и она, кажется, стала получать от моего зверского вторжения удовольствие. Точно ненормальная. Но в какой-то момент я осознал, что только она сможет принять меня таким, каким я был. Дженифер не пыталась меня менять, принимая таким, какой я есть. Она была идеальной парой такому как я.
Все годы я много думал о том, почему тот ублюдок сделал это со мной и понял, что всему виной Рина. Не будь ее Эвану не пришло бы в голову избавиться от меня. Тогда во мне появилась жгучая ненависть к ней и мне стали сниться сны, как я вновь и вновь хладнокровно убиваю ее, а потом с наслаждением гляжу как страдает он. Когда я просыпался, на моих губах играла улыбка. Со временем я стал понимать, что безумно хочу воплотить это в реальность. Перед сном я часто проматывал в голове, как издеваюсь над Риной, как ее красивые синие глаза смотрят на меня со страхом и ужасом, как провожу лезвием по белоснежному телу, оставляя глубокие порезы. Я хотел бы слизать ее кровь, а потом отыметь так грубо, что она захлебнется в своих слезах… Но пока я мог только об этом мечтать… в действительности я даже не знал, где она, пока однажды Дженифер не познакомила меня со своей подругой. Это была она! Я сразу ее узнал. Во мне закипела злоба и ненависть при виде нее. Мне захотелось схватить ее за руку и уволочь в лес и прямо в том лесном домике сотворить с ней все, о чем так долго мечтал. Я едва сдержался… еще эта Дженифер повисла на мне, раздражая еще больше. Тогда я ушел к себе домой и не хотел никого видеть, в моей голове постоянно крутились образы истерзанной Рины.
В это время Дженифер еще больше стала лезть ко мне со своей любовью, но на этот раз я не смог сдержать копившуюся внутри ненависть и сильно ее избил. Я выдал ей историю своего детства и что по вине этой суки Рины со мной все это произошло. В тот день, я показал ей истинного себя и ожидал, что Дженифер убежит в страхе от меня, но эта девчонка точно была ненормальной, она стала предлагать мне идеи, как испортить жизнь Рины и Эвана. Я загорелся, понял, что с помощью Дженифер смогу превратить жизнь Рины в ад, сломить ее, а потом заманить в свои сети и долго издеваться. Она бы стала в моих руках игрушкой, с которой буду играться до тех пор, пока не наскучит, а потом я бы утопил ее в собственной крови.
С тех пор во мне что-то изменилось, внутренние границы, которые я запер на замок, вышли наружу и я захотел утолить свою жажду крови. Первой моей жертвой стал дед, которого я ненавидел за все побои и злые слова, сказанные в бессилии. Я должен был сделать все так, чтобы никто не догадался, кто в действительности причастен к его смерти. Я уехал из дома неделей раньше и позаботился о том, чтобы все об этом узнали, но поздно ночью вернулся, чтобы воплотить в жизнь свой план. Задушить подушкой — было скучно, я хотел насладиться его последними попытками хвататься за жизнь. Дед был стар и уже не такой сильный как я, мне не составило труда накинуть на его шею веревку, затянуть как следует, а потом привязать к люстре, водрузив дряхлого старика на стул. Он не понимал за что так поступаю с ним, плакал и молил не брать грех на душу, но я лишь улыбался, не чувствуя ни раскаяния, ни сожаления, ни грусти, лишь фанатичный восторг от содеянного. Толкнув стул, я упивался наслаждением от вида, корчащегося в агонии страданий деда. Оттерев все следы своей причастности, я также тихо, как и зашел в дом, вышел из него. Вернулся спустя два дня и разыграл настоящую драму страданий для соседей. Никто не понимал, почему он пошел на это, дед вел затворнический образ жизни уже пару лет, и я сказал, что ему надоело жить такой жизнью, мол, он так и не свыкся со смертью своей жены. Все кивали головами, веря мне на слово, ведь для всех своих соседей я всегда был примерным мальчиком. Приезжала полиция, но я убедительно сыграл свою роль, и никто меня не заподозрил.
Смерти деда мне было недостаточно, убив однажды мне захотелось убивать еще больше. Жажда крови не покидала меня, и я стал искать тех, кто сможет ее утолить. Моими жертвами становились отбросы общества без родственников и друзей, пропажи которых никто бы и не заметил. Но вскоре и это наскучило. Мне хотелось той крови, что была желаннее всех других. Крови Рины.
Пока Дженифер делилась своими мелкими пакостями, осложняющими жизнь Рины, я хвалил ее каждый раз, видя в ней тот же огонь, что и горел во мне. Рина страдала, а вместе с ней и Эван. Его отчаянные попытки найти виновника меня смешили и приводили в щенячий восторг. Потом они переехали, Дженифер проследила за ними в тот же день и узнала их местожительства. Я стал звонить Рине каждый день с угрозами, радуясь ее отчаянию и ужасу, звучащему в голосе.
Идея скинуть все свои злодеяния на Эвана, посетила меня не сразу, когда же это случилось, я ухватился за нее, наслаждаясь гениальностью сей задумки. Дженифер рассказала, что Эван оказался Рине вовсе не братом и теперь для их любви не было преград. И они любили друг друга, сильно любили, иногда я ловил себя на рвотных позывах, слушая от Дженифер про их сильную любовь. Впрочем, это мне на руку, тем упоительней будет наслаждаться их страданиями.
Все шло как по маслу. Рина узнала о предательстве Эвана и сбежала от него, только я никак не ожидал, что она улетит в другую страну, где мне трудно будет ее найти. Еще эта Дженифер все карты мне попортила, она, видите ли, передумала и считает, что мы не должны осложнять жизнь Рине. Она не думала, что жажда крови у меня настолько сильная, что я хочу ее смерти, а не просто испортить жизнь. Тогда она стала грозить мне полицией и я понял, что больше не могу на нее рассчитывать, отныне, она помеха моим планам.
Все складывалось наилучшим образом, когда у двери родителей Дженифер я увидел Эвана. Хотя во мне и кипела злость, я заставил себя успокоиться перед тем, как выйти к нему. Включил диктофон и стал выводить его на разговор, чтобы записать как можно больше. Эван был зол и вспыльчив и выдал такое, что и сыграло мне на руку. Теперь я знал на кого повешу смерть Дженифер.
Тем же вечером я позвонил Дженифер, обманом и сладкими речами заманил ее в лес и хладнокровно убил. Глупая, она до сих пор верила, что у нас может что-то получиться. До последнего верила моим словам. Идиотка. Убивать ее не было сложно, наоборот, слишком легко и очень скучно. Но глядя на ее мертвое тело, я упивался осознанием, что благодаря этому Эван окажется за решеткой и преград для поиска Рины не будет. Она будет полностью в моей власти.
Спустя время, когда Эвана посадили в тюрьму, я уехал. Я не знал, куда могла отправиться Рина и это вогнало меня в какой-то ступор. Сидеть и ждать, когда она все-таки вернется, я не хотел. Тогда я узнал адрес ее матери и поехал к ней. Дверь открылась спустя минуту после того, как я в нее постучал. Мать Рины нисколько не изменилась, поэтому я сразу ее узнал.
— Здравствуйте, — поздоровался я, как можно вежливей. — могу я увидеть Нарин? — я знал, что ее там нет, но хотел лишь найти повод для разговора.
— Извините, Нарин здесь нет.
— Я Кайл, ее старый друг. Вы помните меня?
— Ах, Кайл. — она закрыла губы руками, радуясь встречи. — Ты так вырос! Заходи, выпьем чай, расскажешь, как у тебя дела, как бабушка с дедушкой. — и она провела меня в дом, напоила чаем, и я рассказал ей все, что ей можно было знать.
— Как жаль, что Нарин нет. Она бы обрадовалась тебе. — я мило улыбнулся, изображая добродушие.
— Где я могу ее найти? Мне так хочется ее увидеть, ведь мы так были дружны в детстве.
— Извини, дорогой, но я правда не знаю, где она. Она уехала и не хочет рассказывать куда.
— Может быть у вас есть идеи? — она задумалась, а я с напряжением стал ждать ее ответа.
— Извини, но нет. — И вдруг я вспомнил, что Рина раньше жила в Америке, кажется, там жил ее отец. Она могла поехать только туда! В этом я был точно уверен.
— Вы ведь жили раньше в Америке?
— Да, в Юджине. — кивнула она, не задумываясь о том, что тем самым подставляет под угрозу свою дочь.
— Может ли она быть там? — она вновь задумалась.
— Не уверена, прошло слишком много времени. — но я был убежден, что она именно там. — Не волнуйся, Кайл, скоро Нарин вернется и вы обязательно встретитесь. — подбодрила она, сияя мягкой улыбкой.
— Что ж, спасибо за чай. Мне пора. — попрощавшись я ушел окрыленный, ведь теперь я знал, где она может скрываться.
Жди меня, Рина, я иду за тобой…