Ромка обрадованно потер при виде нас руки.
— Ну что, звезды мои… — меня передернуло и Аристов с удивлением глянул на меня.
Марта пояснила, сжимая губы, чтобы не рассмеяться:
— Машуню так ОБЖник зовет за то, что она его выводит из себя.
— Ну значит это судьба. — не смутился наш режиссер. — Быть тебе, Мария, нашей примадонной.
— Еще слово и сам будешь петь. — пригрозила, почувствовав, как за спиной улыбаются.
— Хорошо, что напомнила. Дин, я привез твою гитару, подыграешь Марие? — и тут же деловито повернулся ко мне:
— У сирены нет слов в песне, там в основном идут вокализы, но мне нужно точно знать твои певческие способности. Фоно обещал заняться настройщик, но он сегодня не пришел поэтому пока так. Сможешь?
Пожала плечами. Пока Рома выносил из-за кулис гитару Марта на пальцах показывала мне «спой так, чтобы этот зазнайка подавился своим эго».
— Я уже начинаю ее побаиваться, — негромко сказал Дин, обернувшись на Маркину жестикуляцию.
— Если бы я этого хотела, то предложила бы спеть сама. — ласково сообщила Марта.
Гитарные переборы погрузили меня в воспоминания: ночь, костер, кони, я и Дин. Тогда я так смущалась, что болтала, не переставая. Обо всем на свете. Наверно я где-то в глубине души женской интуицией чувствовала, что сейчас произойдет. Хотела этого и боялась так, что пальцы на ногах поджимались, а сердце дрожало как заячий хвост.
Джин Хо слушал меня и улыбался. А потом все случилось как-то в один момент. Наступила тишина, а меня вдруг посетила мысль. Первая: почему я молчу? А следом за ней вторая — почему я вижу звезды?
Я полулежала в его руках и меня целовали. Но я никогда не смогу описать свой первый поцелуй. Я помню только второй. Просто небо с землей поменялись местами и несколько секунд мое сердце не билось. Может именно в этот момент его украли? А я ничего не знала.
Дальше поцелуев в ту ночь мы не зашли. Я не знала хочу ли этого да и вряд ли бы смогла сказать об этом. А он не тронул ошалевшую от любви девчонку. Просто отвез домой и исчез на несколько дней. Это потом уже я узнаю, что у него состоялся разговор с дедом.
Павел Юрьевич стоял у окна, тяжело опираясь на трость, ни дать ни взять седеющий лев в своем логове. Даже сейчас, когда его здоровье начало сдавать, он оставался собой: властный и знающий все лучше всех.
— Оставь девчонку Соколовых в покое.
— А что такое? Не ко двору пришлась? — тихо, но резко спросил, сидящий на диване парень.
— Не в этом дело. Хорошая девочка, хоть и ветер в голове пока, но это пройдет. Не про тебя она.
— Рылом не вышел, да, дед? — в словах прозвучала невысказанная горечь, дед любил его он это знал, но никогда ничего не забудет.
— А как ты хотел? Хочешь ее детям свою кровь передать? Я знаю Соколова с самого детства: парень выбился в люди тяжким трудом, стал уважаемым человеком и жену себе нашел, чтобы уровень поддержать. Думаешь, он отдаст свою дочь такому, как ты?
— Какому? Второго сорта? Таким ты меня видишь? Во дворе двадцать первый век, а ты до сих пор держишься за старые предрассудки. Отец всю жизнь пытается найти с тобой общий язык, но ты отталкиваешь его. Мама счастлива с ним. И он тоже не последний человек у себя на родине.
Трость со стуком ударила по паркету, царапая его.
— Вот именно: У СЕБЯ на родине. Каждый должен, «где родился — там и пригодился». А он выбрал себе мою дочь.
Парень молчал. Дед вздохнул:
— Мое слово такое: не уймешься — отправлю к отцу, а пока, чтобы дурь из головы повыветрилась, съезди-ка ты с бабушкой на пару деньков в город. Купить там надо кой-чего, а сама она не разберется.
Ответа он не ждал, но внук и так знал, что это бы ничего не изменило. Дед никогда не менял своего решения. Сказал кончено — значит «кончено». И обжалованию не подлежит.
Сама не знаю почему я выбрала эту песню.
— «Всей душой полюбила тебя,
но так и не понял этого.
Всего частичку, закуток твоего сердца…
Не можешь подарить мне?
Нельзя поселиться там?»
Марта слушала глядя на меня внимательней, чем бы мне хотелось. Языка она не знала. Но слуха у нее не было только музыкального, а вот чуйке мог позавидовать следователь в отделе по особо тяжким. На Джин Хо я смотреть боялась. Зачем я это делала? Хотела, чтобы у него тоже голова кругом пошла, как у меня эти несколько дней? Или убедиться, что ему все равно?
— «Стоит тебе лишь обернуться — сможешь разглядеть меня».
Гитара жалобно тренькнула и замолчала. Но я не остановилась.
— «Сердце не дает уснуть.
Все выдумала я сама?
Ведь я здесь.
Но почему же не замечаешь?»
Когда я обернулась, гитара лежала на сцене.
В этот раз сбежал Джин Хо.
Роман хлопнул в ладоши:
— Замечательно, у нас получается прекрасная сирена. Нежная и слабая, которую хочется защитить во чтобы то ни стало. Текста у тебя мало, так что выучишь быстро. Мартина, — Марта скривилась, как от зубной боли. — теперь ты. Ты у нас главная героиня и слов у тебя гораздо больше, а у тебя по роли еще кот не валялся.
— Выйду воздухом подышу. — я направилась к выходу. Но далеко уйти не успела, дорогу мне преградил Джин Хо. Коридор был пустым — студенты давным-давно посбегали домой. И увидеть нас было некому.
Я молча сделала шаг влево и попыталась обойти его по стенке.
Ага, два раза… рука перед носом перегородила путь. Повернула назад — там была вторая. Впервые за долгое время я видела его так близко. Джин Хо почти прижал меня к стене.
— Что это было … — чувствовалось, что ему очень хочется выругаться.
— А что? — вежливо обратилась я к джемперу, чтобы не поднимать глаза вверх, не хотела казаться напуганной. — Не понравилось? Аристов наоборот в восторге. Говорит, что все очень похоже и я талант.