— Талант. — глухо согласился. — Его даже слишком много для одной Ма Ри Соколовой.
— Может уберешь руки? — снова обратилась я к груди, обтянутой серым. — Меня Бонифаций ждет. И не только.
Рука опустилась.
— Это тот парень с букетом? Странное имя, но ему подходит. Слащавое, как его цветы.
Я чуть не споткнулась.
— Нет, конечно. Боня — это мой кот. И хорошее у него имя. И ему действительно идет.
— Откажись от роли.
Я уже думала об этом. Ну среди прочих вариантов, типа бросить институт и уехать из города. Родители с радостью увезут меня на другой конец земли стоит мне только заикнуться. Не будет же он преследовать меня по всему земному шару? Но сейчас внутри меня зрело глухое упрямство.
— Почему бы тебе самому это не сделать? — от собственной сладкой улыбки самой во рту приторно стало и водички захотелось.
— Откажись. — повторил он.
— Кажется у тебя пластинку заело, Ким. — теперь я начала злиться. — Давай я скажу тебе несколько очевидных вещей: я у себя дома, в своем городе и буду жить, как хочу. Если тебе так не нравится мое лицо, что ты не хочешь его видеть, то это твои проблемы. И вполне решаемые, между прочим. Покупаешь билет на северный полюс и едешь мишкам настроение портить. Понятно? Обещаю за тобой не ехать потому, что ненавижу холод.
И гордым шагом удалилась прочь.
Коленки подгибались.
Сценарий я решила прочитать вечером при свете лампы, подсунув под бок Боню, который не возражал и тут же включил «моторчик». Не успела я удивиться, как с другой стороны шустро пристроилась Ванда.
— Мадам, у вас «эти» дни? — вслух озадачилась я, Ванда прикрыла лапой нос и сунула голову мне под одеяло, мол, я-то тебя, конечно, терплю, но уши уже скручиваться начинают.
А ночью мне приснился сон.
«Было холодно и ветрено, но она была в тонком шелковом платье, раздуваемым ветром и открывающим тонкие босые ступни. Лицо ее было бледным, на нем выделялись только огромные глаза с длинными густыми ресницами. Она полуприкрыла их, чтобы не дать увидеть какого они цвета. И еще у нее были длинные волосы, которые ветер то бросал ей на лицо, то откидывал за спину.
Воин немного удивленно смотрел на нее:
— Мне говорили: сирены прекрасны…
— Так и есть. — легко согласилась она. — Я очень красивая. Ты просто не видишь меня.
— Обычная озябшая девчонка, каких много в бедных селениях. Мне говорили, что здесь обитает чудовище, которое губит людей, а я вижу только одинокого ребенка.
— Чудовище? — нежно-розовая губа обиженно дрогнула. — Не называй меня так. Я никому не делала ничего плохого. Эти люди приходили сюда, чтобы забыть то, что их гнетет и я давала им это.
— Ты убивала их.
Темные волосы снова скрыли выражение ее глаз.
— Они хотели полное забвение ото всех забот. А так не бывает. Жизнь — это всегда боль пополам со счастьем. Не зная одного, не увидишь другого. Полный покой дарует только смерть. Я всего лишь исполняла их желание.
Неожиданно она легко вскочила на ноги и протянула тонкую ладонь вперед.
— У меня особый дар: я вижу чужую боль. У тебя на сердце рана, воин. Хочешь, я избавлю тебя от нее?
Он отступил назад.
— Ты ошиблась, сирена. У меня нет сердца. Оно в руках той, кому я отдал его добровольно. Тебе ничего не получить от меня.»
6 глава
Следующая неделя прошла на удивление спокойно. Такое затишье бывает перед бурей. Мне бы вспомнить об этом и насторожиться. Но наивная Маша радовалась, как ребенок тому, что все само собой устаканилось.
Но… не с нашим счастьем, как говорится.
Тот понедельник был последней тихой гаванью. Дальше события закрутились с такой скоростью, как на американских горках. И если выпадали спокойные дни, то их лучше было использовать для того, чтобы перевести дух пока есть возможность.
В восемнадцать лет многим девчонкам кажется, что самое страшное это, когда на тебя внимание не обращают. Я тоже так думала… и ошибалась. Гораздо страшнее, когда их двое и ты не можешь выбрать.
За год до всех событий мы с девчонками отдыхали на море. Это был подарок на мой день рождения. Сами, как взрослые барышни. Ну почти сами. Мой отец зарезервировал нам комнаты на три дня в пансионате у своего друга и попросил присмотреть за нами, чтобы мы никуда не влипли. Так что видимость свободы была, но поводок тоже имелся. Все в лучших традициях правильного родительского воспитания.
Мы шли с пляжа и решили зайти на рынок чтобы купить фруктов. Рыночки в приморских городах напоминают улей. Торговцы, не перестают жужжать, как пчелки вокруг цветов-туристов, чтобы собрать с них побольше медку, на который потом весь год будут жить их семьи. Все такое цветное и яркое и пестрит так, что голова кружится. И хочется и то, и это, и еще вон то. Сама не замечаешь, как накупаешь всякой ерунды, которая тебе в общем-то и не нужна. Мы купили огромные персики желтые с розовыми бочками и с плотной мякотью, но такие сочные, что они брызгали во все стороны сладкими золотистыми каплями, покрывая руки и подбородки. Один килограмм мы слопали тут же у прилавка и купили еще два. Продавец с южной внешностью и низким рокочущим басом так расхваливал свой виноград крупный и такой светлый, что казалось светился изнутри, что мы купили и его. А потом прилипли у прилавка с ручными украшениями. Я сначала купила себе плетеный тонкий ремешок, который повязывают на голову, а потом мое внимание привлек головной обруч. Он был сделан из металла в виде тонкой ветки с камнем в виде капли центре. Эта капля в момент движения посылала мягкие искры делая лицо загадочным, как у героини волшебной сказки. К нему шел такой же браслет. Я купила весь набор, не смогла устоять, вот просто почувствовала, что эта вещь моя и все. При этом мы весело щебетали, обсуждая разные девичьи глупости. Катя, высокая шатенка задорно сказала, что, мол, увидев ее в этом колье сосед Паша точно не устоит и женится на ней. Продавщица, невысокая худощавая женщина с короткой стрижкой и очень светлыми голубыми глазами, глянула на нее и едва заметно улыбнулась. Катя это заметила и задиристо спросила:
— Что думаете, не смогу?
В глазах женщины была насмешка но не обидная, так мать смотрит на своего ребенка, когда он глупости лепечет:
— Не на того смотришь, девонька, так что зря сил не трать. За большой водой судьба твоя. С глазами зелеными.
— Что вы имеете ввиду? — растерянно пробормотала Катька.
— Время придет — узнаешь. Что увидела, то сказала.
И тут меня черт за язык дернул.
— А вы только будущее читать умеете или и мысли тоже?
Женщина верно истолковала мою глупую попытку съязвить и усмехнулась.
— Разве же для этого дар нужен? У тебя все и так на лице написано. Волнуешься, что никого у сердца нет. Любви хочешь. Думаешь, что самое страшное — это одинокой быть. Ребенок ты еще. Страшнее, когда двое рядом и выбрать не можешь. А у тебя так и будет. Двоих сзади тебя вижу. Один светлый, другой, как ночь темный. И обоим сердце твое нужно будет. Выбирать придется. Рядом будет человек, который правильный ответ знать будет, но тебе подсказывать нельзя будет. Только сама.
Еще одной девочке она предсказала беречься от собак. Не ходить по снегу у зеленого дома а то судьбу свою на год отсрочит.
Нам было весело и мы рассказали обо всем поварихе из пансионата тете Саше, что вот какие у вас тут таланты оказывается есть. Та неожиданно серьезно выслушав нас сказала не дурить, а запомнить, что сказала та женщина. Ее в городе каждый знает и Веркой-ведьмой кличут. Дом Веры единственный во всем городке без замка, но воров туда на аркане не затащишь. Они ее пуще участкового боятся. А украшения она сама делает, и никогда не продаст, если эта вещь «не того» владельца.
— А чтобы кому две продала, так и вовсе редкость. Повезло тебе, Машуня.
Впервые мы вспомнили ее слова, когда зимой нашу Катюшку-хохотушку увез во Францию зеленоглазый Анри, студент, приехавший по обмену учиться в нашу страну и пропавший при виде нее. Зимой Кате стукнуло восемнадцать и тут же он ее и забрал, надев на палец колечко. И очаровав всех ее родных так, что они и опомниться не успели, как хитрый француз своего добился.