Виктор не только никуда не исчезал, но становился еще настойчивей, намекая, что его отношение ко мне более, чем серьезное. А Джин Хо я не могла разгадать. Неужели они и есть мои «белый и темный»? Или у меня уже крыша набекрень?
Марта подтолкнула меня в бок, Роман уже второй раз что-то спрашивал.
— Ась?
Роман терпеливо повторил:
— Я говорил о твоем костюме. У Сирены два образа: то, как ее видят окружающие — невзрачной и неприметной…
— Во как раз наша Машка, которая губит свою внешность! — не утерпела Марка и тут же ойкнула, когда я ее ущипнула, и почесала больное место.
Роман сдержал улыбку, но она искорками отразилась в глазах. Тонкий с интеллигентной внешностью в очках с тонкой оправой, иногда Аристов надевал линзы, он был полной противоположностью задаваке Стрижаеву. Как они сдружились?! Хотя… дружу же я с Мартой, которую никто больше выдержать не может.
— И второй, когда она поет. Там будет перебивка света, чтобы ты успела за камнями преобразиться. Темное платье принесет гример, оно должно спереди расстегиваться, чтобы тебе легче было. А под низ нужно что-то светлое и тонкое. Воздушное такое. Ты, кстати, обещала привезти сегодня украшения.
В зал заглянула темноволосая пышка — наш гример.
— Ромчик, я принесла темное для нашей красавицы и даже откопала платье феи от наших попрыгуний из танцевального. Может ей подойдет. Только померить надо.
— Свет, ты меня спасла. — Аристов развел руки, словно собираясь ее обнять. — вот тебе жертва, меряй, обмеряй и мы ее сейчас на сцене и глянем. Как у нее с превращением дело пойдет.
Света благодушно отмахнулась.
— С тебя тортик и в расчете. Слышь, прынцесса, ты то у нас уже укомплектована? Или тоже приданое собирать?
— Мартину я тебе не дам. Мне ее еще по тексту прогнать надо. — вмешался Роман.
Кислое лицо Марты еще больше погрустнело.
Когда я увидела платье феи, у меня желудок подпрыгнул от возмущения. Длинное прямое платье тонкое и полупрозрачное с открытыми плечами. Хорошо хоть у него подъюбник был до колен, но верхняя юбка была с такими высокими разрезами что малейший сквозняк ее на голову накинет. Ну это я конечно преувеличила, но уж очень я была зла. Но Света была спокойно, как айсберг
— Надевай ледышка. Мне бы твою фигуру, так я бы разве так ходила. Глупые вы, девки.
Долгими уговорами Свете удалось впихнуть меня в это белое извращение, к которому мы примерили обруч и браслет.
— Во — показала Светка большой палец. — Как под него делали. А ты брыкалась. Натягивай темный балахон и пошли пока твоя подружка Ромчика текстом не пришибла. Видела, я как она на него смотрела. Как лиса на куренка.
Ромка был жив, бодр и весел.
— О, Мария, отлично. — потер он руки при виде меня. — Забирайся на камни и изображай Несмеяну, когда музыка замолкнет, уходи за камень, я подам текст. Возьмем финал. Нужно проверить сколько времени у тебя на это уходит.
Свет на сцене погасили только камни были слегка подсвечены лампой, установленной на декорации. Текст свой я знала неплохо, но все равно била дрожь. На спектакле эти слова придется говорить Джин Хо.
«Чтобы тебя чесотка одолела, Ромочка. Где же ты отрыл эту пьесу, что в нее непременно понадобился азиат?»
Я подняла голову:
— Идет… неужели все-таки решил освободиться от своей любви? Так больно, что решил отказаться от нее?
В этом месте я и должна была уйти за камень, чтобы появиться в образе колдуньи-искусительницы. Уйти получилось. А вот с переодеванием вышла заминка. Казалось, что копаюсь очень-очень долго. Но вот обруч и браслет на месте, платье, если это можно так назвать тоже и я вынырнула из укрытия. По сценке я должна была оставаться спиной к нему.
Сразу же включалась музыка с моей партией, но начав, я тут же должна была запнуться.
— Почему остановилась?
Голос был не Ромы!
За спиной стоял Джин Хо.
Глухо ответила:
— В твоем сердце больше не боли. Ты влюблен.
Пауза.
И снова он.
— Договаривай. Молчишь? Хорошо, я скажу: влюблен в тебя, сирена. Убьешь меня?
— Я уже говорила: что не убийца. Но и любить тебя мне нельзя. У таких, как я, когда они устают — один путь. В пропасть. И это условие не изменить.
Рука легла на плечо, заставив вздрогнуть:
— Я и предлагаю тебе прыгнуть. Только не одной. Любовь — это такая пропасть, что ни дна, ни края в ней нет. Согласна остаться в ней со мной?
— Стоп! — крикнул из зала Рома. — Мария — замечательно. Дин, ты помнишь, что со следующей недели отрабатываем ваше падение?
Тот кивнул.
А я примерзла к полу.
— Так, какое еще падение? — вмешалась Марта.
— Скажи-ка мне, солнышко Мартина, ты текст так и не дочитала? — вопросом на вопрос ответил наш режиссер. — вообще-то это драматическая легенда. И ты, моя ревнивая принцесса, убиваешь их в конце, приказав воинам стрелять из луков. Они падают вдвоем. С верхнего яруса декорации.
Камни были в несколько «этажей», на нижнем я встречалась с воином, с верхнего, как теперь оказывается, мы должны были падать. Никакого символического театрального падения, типа «крик, свет потух и когда включается мы уже на полу не будет». Ромка задумал трагизм по максимуму, чтобы пощекотать зрителям нервы. И все бы хорошо, если бы не одно «но». После того, как тонула, я панически боялась падать спиной назад. Мне первое время по ночам всегда снилось, как я падаю.
Ромка истолковал мое молчание по-своему.
— Не дрейфь, Мария. Тебя полностью страхует Дин. Если плохо справится, можешь раздавить его, я разрешаю. Ты сверху будешь.
Утешил, слов нет.
Искоса глянула на Дина, но тот сохранял невозмутимость. Нас отпустили переодеваться и в коридоре я его догнала.
— Это что еще за импровизация лебединой пары?