Билл. Мы обделали это дело, шеф, быстрее, чем думали. Мы не стали дожидаться тех, новеньких, которых нам назначили в подмогу. Наша машина возле отеля могла вызвать подозрение.
Френк. Тем более мой вид в той форме, которую я одолжил у швейцара. Парень оказался свойским и взял с меня за прокат своего мундира и фуражки всего пятьдесят долларов.
Билл. Мы как вошли, так и вышли из отеля с этим здоровенным чемоданом.
Френк. Нам здорово повезло. Никто не обратил на нас никакого внимания в вестибюле было полно туристов.
Билл. Можно было на ходу прихватить еще парочку чемоданов, и никто бы не заметил.
Мак-Доннел (строго). Этого еще не хватало! Запомните раз и навсегда: наша контора играет крупно, а не по мелочам!
Френк (наливая себе виски). Он пошутил, шеф!
Мак-Доннел (обращаясь к Жоре). Очевидно, мой юный друг уже понял свое положение в нашем обществе?
Жора. Я понял. Меня украли.
Мак-Доннел. Это мне нравится! (Смеется.) Честное слово, я не предполагал, что наша встреча будет столь дружеской. Поверь мне, дружище, мы не желаем тебе ничего плохого. Более того, ты будешь у нас жить в лучших условиях, чем в том вонючем имении, куда тебя решили упрятать подальше от нас. Мы могли бы тебе дать возможность повидаться с тетушкой, с которой ты даже не знаком, но потом, посоветовавшись, решили, что лучше перехватить тебя в пути. Во-первых, путь из отеля сюда, в этот уютный загородный дом, намного ближе, чем из отдаленного имения. А если учитывать, что проделать его пришлось бы опять же в чемодане, то это было бы много утомительнее. А во-вторых, действие усыпляющего газа рассчитано не более чем на час: врачи применяют его в случае легких краткосрочных операций. А путь от имения сюда занял бы не менее пяти часов. Ты не чувствуешь легкого головокружения?
Жора (спокойно). Нет. Спасибо. Я хорошо себя чувствую.
Мак-Доннел. Мой долг раскрыть перед тобой карты: мы действительно тебя похитили, но ты пробудешь у нас лишь столько времени, сколько потребуется твоему щедрому отцу на то, чтобы оплатить счет, который мы ему предъявим.
Жора. Полмиллиона долларов?
Мак-Доннел (с удивлением). Ты знаешь свою цену?
Жора. Если только на одну рекламу каких-то "фаршированных костей" фирма истратила более миллиона, то пятьсот тысяч за единственного сына это не так уж много!
Появляется Жаклин с подносом, на котором стоит еда.
Мак-Доннел (восторженно). Жаклин! Мы имеем дело с настоящим маленьким бизнесменом! Он сам оценил себя в полмиллиона долларов! Ни цента меньше! Как вам это нравится, господа! (Обращается к Жоре.) Вот молоко и сандвичи! Прошу! (Пододвигает Жоре поднос.)
Жора наливает себе стакан молока. Пьет. Ест.
Осматривается.
Твой отец будет завтра не позже конца дня уведомлен о твоем здоровье, а также о возможности вновь заключить тебя в свои родительские объятия. Ему будет выдана гарантия, что наша контора на повторение подобных операций никогда не идет. То, что взято, - взято, то, что возвращено, - возвращено. Мы - джентльмены. И держим свое слово.
Жора. А если он вдруг откажется заплатить?
Мак-Доннел (удивленно). Но ты же только что сказал, что за единственного наследника это не слишком высокая цена, если на какие-то "фаршированные кости"...
Жора. Я имею в виду, что он, может быть, захочет обратиться в полицию.
Мак-Доннел. Мы найдем способ соединить вас по телефону, и ты посоветуешь ему быть более благоразумным. Обращение в полицию может только осложнить наши взаимоотношения. Этого не стоит делать.
Звонок телефона.
Жора (настойчиво). Ну, а если все-таки Ричард Роб-Ронсон пожалуется самому президенту? Что тогда? Кому-нибудь попадет?
Мак-Доннел. Хорошо. Допустим. У нас демократия, и я не исключаю возможности, что такая беседа может состояться.
Жора. Ну, и что скажет президент?
Мак-Доннел (не сразу). Мне трудно предугадать ход его мыслей, но я бы на месте нашего президента сказал: "Уважаемый сэр! Что такое один украденный мальчик, за которого требуют выкуп, по сравнению с сотнями убитых американских мальчиков в Индокитае, которых ни за какие деньги нельзя вернуть их родителям! Идите и не морочьте мне голову вашим сыночком! Если он вам нужен, платите! В нашей стране за все надо платить!" Вот что бы я сказал на месте президента Соединенных Штатов Америки президенту фирмы по производству собачьих консервов!
Жора. Правильно. А я бы еще и добавил.
Мак-Доннел. Что именно?
Жора. Что в стране, где убивают даже самих президентов, не может быть настоящего порядка. Так что нечего жаловаться. А за сына надо платить.
Мак-Доннел. Вы слышали, господа, как мыслит наш юный друг? На нашем счету двадцать семь похищенных детей - мальчиков и девочек в возрасте от пяти до пятнадцати лет, и ни один из них не мыслил так широко. Одни из них кусались и царапались, другие - тряслись от страха, третьи - плакали, ломали наши игрушки и отказывались принимать пищу, а ни один из них не вел себя так выдержанно и благоразумно, как этот (показывает на Жору) - двадцать восьмой!
Слышен шум подъехавшей к дому автомашины. В дверь
звонят. Френк открывает дверь. Появляются Рауль и Томми.
Они с победоносным видом втаскивают большой черный
чемодан. Мак-Доннел молча поднимается им навстречу.
Рауль быстро раскрывает чемодан, и оттуда вываливается
Джордж. Руки у него связаны, во рту кляп. Он испуганно
вращает глазами, но, неожиданно увидев Жору,
успокаивается. Большая пауза.
(С грозным жестом.) Что это значит? Кто это?
Томми. Это - мальчик, шеф! Мы взяли его прямо в номере.
Рауль. Баллон с газом не сработал, пришлось применить силу.
Томми. Он не хотел лезть в чемодан.
Рауль. Он ударил Томми.
Мак-Доннел (разъяренным шепотом). Кто это? Где вы его подобрали? Где?
Томми. Отель "Империал". Двадцать пятый этаж. Номер две тысячи двадцать семь. Все точно, шеф! Все по плану!
Пауза.