Эмилия
Все дело в том, как ты на нее смотришь, Мейсон. Дело в том, как произносишь ее имя и в том, что сегодня ночью впервые повернулся ко мне спиной. До сих пор ты никогда так не делал.
Я стояла с твоей матерью и Эмбер на кухне и видела, как она пошла наверх. При этом чувствовала, что должна пойти следом, потому что не хочу, чтобы ты с ней оставался наедине. Я не хочу, чтобы ты смотрел на нее и даже находился в одном доме.
Мне было так плохо, что вечером я не могла ни есть, ни разговаривать с кем-либо. Ты сидел рядом со мной, но казался так далеко, как никогда. Вы с Черри разговаривали о прошлом и так много смеялись. Мейсон, ты никогда не смеешься. Но вчера ты так часто смеялся, наверное, больше, чем за все время, которое я тебя знаю.
Я хочу уехать отсюда. Немедленно.
Но не решаюсь сказать об этом. Я даже не могу поговорить об этом с твоей матерью. Если я что-то скажу, это станет правдой. Может быть, я просто все придумываю. Может, моя ревность необоснованна, а вы просто друзья детства. Райли смотрит на меня таким взглядом, словно знает то, чего не знаю я. Так он делал со вчерашнего ужина, но не разговаривал со мной. Я думаю, он точно заметил, что со мной не все в порядке.
Мы только что закончили завтракать, и вы снова все время смеялись. Твой отец такой напряженный, Мейсон, что это передается и на меня, потому что я достаточно хорошо знаю его и научилась распознавать его взгляды. Это тот взгляд, которым он смотрел на тебя, когда я была с Райли. Теперь он так смотрит на Черри.
У меня паранойя, Мейсон?
Это та женщина, которая разбила твое сердце, из-за коротой ты стал таким? Или это из-за тебя она стала такой?
С ней ты ведешь себя совершенно по-другому, чем со мной.
Передо мной вижу совершенно новых людей, и мне хочется закрыться в себе и больше никогда не открываться.
Эмбер и Оливия убирают со стола, но вы вдвоем до сих пор там сидите и разговариваете. Мейсон, ты даже не замечаешь, как я встаю и выхожу из комнаты. Ты! Я даже в туалет не могу сходить без твоего разрешения, а сейчас даже не смотришь в мою сторону, даже когда Райли следует за мной. Я больше не могу это выдержать.
Он идет за мной, Мейсон, и ты ничего не говоришь!
Спускаюсь вниз по ступенькам, что ведут к пляжу, и знаю, что Райли идет за мной. Мне все равно, я хочу тебя, Мейсон, не его.
Не выбирая, сажусь просто на песок, где волны обволакивают мои обнаженные ступни, и позволяю солнцу припекать мои ноги. На мне очень короткое желтое летнее платье, но ты ничего не сказал. Райли здесь, а на мне короткое платье, Мейсон!
И ты ничего не говоришь!
Сейчас мы сидим здесь в романтической обстановке, а ты до сих пор ничего не говоришь!
Что с тобой?
— Привет, — говорит Райли. Вижу его краем глаза. Он одет в свободные белые чинос и темно-синюю рубашку, плотно облегающую грудь. Видимо, он много тренировался, потому что его мускулы стали обьемнее. Его волосы чуть длиннее, чем обычно, сегодня не уложены и свободно спадают ему на лоб. Раньше я всегда зачесывала назад его кудри или долго укладывала, чтобы они пружинили. Сегодня я замечаю пружинки только на кончиках волос. Его темные глаза такие родные, что у меня подступают слезы. Быстро отвожу взгляд и смотрю на горизонт.
— Как ты? — спрашивает он, и убирает мои волосы с лица, чтобы лучше видеть мой профиль.
Я просто качаю головой, потому что если скажу хоть слово — разрыдаюсь.
— Я знал, что будет не хорошо, если она приедет, — бормочет он. — Вообще-то, я должен был бы злорадствоватт, но не могу.
Я сглатываю и пытаюсь избавиться от комка в горле. От дома доносится звонкий смех, который сопровождается более грубым. Это ощущается как пощечина, Мейсон. Зачем ты это делаешь?
— Что было между ними? — тихо спрашиваю, не глядя на него. Я знаю, что увижу в его глазах, но в данный момент не смогу с этим справиться.
— Ах, — вздыхает он, и я краем глаза замечаю, что он тоже смотрит вперед. — Это первая большая любовь Мейсона. — Ай. Такое ощущение, что Райли со всей силы ударил меня в живот. Мне становится плохо, но я подавляю подступившую тошноту. Голова гудит, в ушах шумит громче, чем это делает море. Холодные волны обволакивают мои ноги, и соленая вода проникает в мой нос и горло. Я чувствую, что задыхаюсь.
— Они знают друг друга с рождения, Эмилия. Против такого трудно устоять. И поверь, я тебе этого не желаю, хотя можно подумать, что это карма. Но ты не заслужила, чтобы он обращался с тобой так дерьмово. Ты никогда не заслуживала. — Действительно, Мейсон? Разве я не заслужила того, как ты ко мне относишься? Может, все так и есть. Может быть, я заслуживаю именно этого. Возможно, я никогда не буду достаточно хороша для чего-то или кого-то. Недостаточно, ненадолго, неискренне. Всегда только поверхностно, потому что у меня, по-видимому, есть суперкиска мирового класса. Больше ничего. Пытаюсь вспомнить, сидел ли ты когда-нибудь со мной за одним столом так долго и просто разговаривал. Задаюсь вопросом, когда ты в последний раз так громко смеялся со мной или смотрел на меня таким нежным, чувственным взглядом. И знаю ответ. Никогда.
— Я его теряю? — глухо спрашиваю я.
— Не знаю, — отвечает он. — Черри всегда оказывала на него такое влияние. Он с ней нормальный, позитивный человек, каким не может быть дома. Он всегда был без ума от нее, а она — от него. Три года назад, летом, у них были какие-то отношения, но потом он бросил ее, потому что Эмбер сказала ему, что он недостаточно хорош для нее. Он бросил ее ради нее, понимаешь? Чтобы не тащить ее с собой в пропасть, как он делает с тобой. Эмилия. Посмотри на меня. — Я не могу, Мейсон. Если посмотрю на него, я умру, серьезно. Мне так больно. Еще вчера все было в порядке, когда мы ехали сюда. Вчера, когда ты держал меня за руку в машине. Как может что-то, что я считала таким крепким, так быстро разрушиться?
Райли кладет руку на мой подбородок и поворачивает голову к себе. Теперь я потеряна. Взгляд его темных, глубоких глаз такой мягкий и такой ласковый. Независимо от того, что он сделал и что сделала я, его сердце все еще чистое и сияющее, Мейсон. Почему я никогда не могу ценить вещи и людей, которые делают мне хорошо? Почему я оттолкнула ангела и легла в постель с дьяволом?
— Ты самая красивая женщина, которую я знаю. Черри даже рядом с тобой не стояла, Эмилия. — Я так не думаю, Мейсон. У нее есть эта аура и эти взгляды. Это намного больше, чем любая внешность. У меня нет ничего, кроме моей внешности.
— Ты хрупкая, — говорит он. — Тебя нужно оберегать. С твоим сердцем нельзя так играть.
— Что ты имеешь в виду? — дрожащим голосом спрашиваю я. Он до сих пор держит меня. Может, ты видишь нас из террасы, куда вышел покурить. А может, и нет. Может, тебя вообще это не интересует.
— Я имею в виду, что по тебе видно, что ты пережила что-то ужасное. Я всегда это видел, но не хотел на тебя давить. Ну, после всего, что я пережил с тобой; после всего, что я узнал о тебе, и после всех людей, с которыми ты меня познакомила… И когда ты выбрала Мейсона, Эмилия, после того дерьма, что произошло в Нью-Йорке, я все проанализировал, и кажется, знаю, что происходит. Но я не буду заставлять тебя рассказывать мне. Никогда так не делал и не собираюсь, потому что уважаю твои границы, Эмилия. Когда-то я почти переступил черту, и до сих пор жалею об этом.
Блин, Мейсон. Мне бы хотелось, чтобы ты хоть раз посмотрел на меня таким взглядом, каким сейчас смотрит Райли.
Он опускает руку и смотрит на меня. А я смотрю на него. Такое ощущение, что мы с Райли связаны. У нас были отношения, Мейсон. В течение двух лет. Мы делили постель, делили горе, планировали наше будущее. Мы собирались пожениться. И теперь, после всего этого времени и всех страданий, я сижу здесь и смотрю в его глаза, потому что они — единственное, что сейчас мешает мне снять платье и забежать прямо в море, чтобы никогда больше не выплыть.
Вижу, как он наклоняется ко мне, и я, к моему ужасу, делаю то же самое. Было бы так легко, если бы я любила его так же, как и тебя. В последний момент отворачиваюсь. Его дыхание опаляет мою кожу. Его губы так близко. Я чувствую его запах, но он — не ты.
Райли отклоняется и вздыхает.
— Прости.
Я только усмехаюсь. Почему он извиняется? Я же тоже тянулась к нему.
— Если захочешь поговорить, ты знаешь, где моя комната.
Он уходит, а я остаюсь на пляже.
Такое ощущение, что так я сижу часами и просто смотрю на море. Мое лицо, наверное, уже покраснело, потому что я не намазалась солнцезащитным кремом. Но мне все равно. Я пуста, Мейсон. Как может быть, что ты так сильно любишь кого-то, но потом бросаешь, потому что ему будет лучше без тебя? Я думала, у нас такая любовь. Думала, что мы вдвоем — что-то особенное. Но, может быть, вы с Черри особенные, а мы просто убивали время?
— Что ты здесь делаешь? — слышу твой голос, и моя кожа покрывается мурашками, что не обязательно приятно. У меня опять слезы наворачиваются на глаза. Черт! Быстро вытираю их тыльной стороной ладони.
— Ты плачешь?
Я мотаю головой. С трудом выношу то, когда ты садишься рядом со мной на песок, согнув ноги и положив локти на колени, и смотришь на меня.
— Эмилия, — настойчиво говоришь ты. — Посмотри на меня. — Те же слова говорил и твой брат, Мейсон, но совершенно другим тоном. Нежнее. За что ты меня так сильно ненавидишь?
Я мотаю головой.
Через секунду я уже лежу на спине, а ты нависаешь надо мной. Ты закрываешь солнце, Мейсон, и твоя тень, которая падает на меня, доводит до дрожи.
— Ты ревнуешь, Эмилия? — ты пристально смотришь на меня, вдавливая в песок. Мне так холодно, Мейсон. Чувствую себя такой одинокой, несмотря на то, что ты здесь. И мне бы хотелось сказать тебе все то, что чувствую. Но не могу.
В одно мгновение из моих глаз начинают литься горячие слезы, стекая по вискам на песок. Я не могу тебя потерять.
Ты смотришь мне в глаза. В этот момент что-то мелькает в твоем взгляде, что я очень редко вижу.
— Бл*дь, — шепчешь ты.
Мне так плохо, Мейсон. Кажется, мое сердце упало на этаж ниже. Мне так больно, и я ничего не могу с этим поделать. Могу только лежать здесь.
— Эмилия, пожалуйста, прекрати плакать, — говоришь ты. Я закрываю лицо руками, чтобы ты больше не мог меня видеть.
Ты берешь мою руку за запястье и тянешь вниз. То же самое проделываешь и со второй рукой.
Переплетаешь наши пальцы и прижимаешь мои руки к песку, слева и справа от моего лица.
— Я не могу тебя такой видеть, Эмилия.
— Прости меня, — говорю я. Это чувствуется неправильно.
— Не нужно постоянно извиняться. Бл*дь. — Ты наклоняешься ко мне и прижимаешься лбом к моему. Я дышу твоим дыханием, ощущаю твой запах, и чувствую твою кожу. Это расслабляет меня.
— Ты мне нужна, Эмилия.
Я почти спрашиваю: Серьезно? Я, Мейсон? Но не делаю этого. Ты ни разу не сказал мне, что между вами ничего нет. Мейсон. Да, ты сейчас здесь и теперь знаешь, что я ревную, но ничего не говоришь, кроме того, что не хочешь видеть меня такой. Потому что ты не врун, в отличие от меня.
Мне остается только поднять голову и поцеловать тебя. Отчаянно. Потому что знаю, что теряю тебя.
Ты точно так же целуешь меня в ответ, Мейсон. Как мы до такого дошли? Я хочу кричать, потому что не могу тебя удержать. Но пытаюсь показать это своим телом. Моими губами. Моим языком. Всем, что могу тебе отдать. Этого не много. Больше у меня нет. Я не остроумна. Не могу смешно шутить, потому что мое сердце слишком быстро бьется, когда ты находишься рядом. Я не могу разговаривать о своих чувствах, потому что их невозможно описать словами.
Я так сильно тебя люблю.
И я теряю тебя.