Мейсон
Сейчас шесть часов, и ты с доктором Дэниелсом, Эмилия.
Мой папа иногда бывает очень крутым. Когда я попросил его немного пошпионить за доктором Уильямом Дэниелсом, он дал мне доступ к камере его ноутбука. Теперь я могу видеть и слышать все, о чем вы говорите, Эмилия. Разве это не удивительно?
Папа даже не спросил зачем, он просто сказал:
— Две минуты.
Мне нравится, что у моего отца нет угрызений совести. Наверное, это у меня от него. Неудивительно, что я такое дерьмо.
В общем, сейчас ты сидишь на диване полностью одетая — слава богу — напротив этого говнюка, который все время пялится на твои сиськи, Эмилия, а они у тебя не маленькие. Тебе нравится, что он хочет тебя. А меня бесит, что он не тот жирный отвратительный урод, которого я представлял себе в своей голове. Этот ублюдок мог бы быть моим отцом. Он ровесник моего отца и тоже на него похож. Эмилия. Это отвратительно. Ты воображаешь, что трахаешь моего отца?
Я слушаю. Ты теребишь платок в своих руках. Это клише, Эмилия. Ты нервничаешь.
— Что случилось, Эмилия? — спрашивает Дэниелс. — О чем ты хотела поговорить?
— Мы ездили туда, — отвечаешь ты.
— Я слышал тебя. Ты спала с ним?
— Что? — отвечаешь ты, смущаясь.
— Он ответил на звонок твоего мобильного, поэтому я и спрашиваю. Он его разбил? — Он смотрит на твой треснувший дисплей.
— Нет, я с ним не спала. Да, это он сделал.
— Он по-прежнему претендует на тебя?
— Да, и это тоже.
— И? Что ты чувствуешь по этому поводу?
— Что я должна чувствовать? Сет вне себя от ревности. Мейсон вдруг пишет мне о том, как сильно он меня любит, что до этого он говорил или делал лишь однажды, а ты злишься, Уилл. Что происходит?
— Естественно, он вне себя от ревности, Эмилия. Я могу себе представить, как это было. Кроме того, ты знаешь, почему он вдруг начал писать тебе эти вещи, не так ли? Он манипулирует тобой, он психопат, и он хочет тебя, потому что увидел, что ты принадлежишь кому-то другому. Все просто. И да, я злюсь. Ты просто приходишь сюда и трахаешь меня, потому что тебе так хочется. Потом ты уходишь, а на твой телефон отвечает какой-то другой парень. Как я должен на это реагировать, Эмилия?
Позволь мне сказать тебе, Эмилия, как все обстоит на самом деле. Этот ублюдок хочет тебя для себя, и все, что стоит на его пути, его беспокоит. Ты так влияешь на мужчин, Эмилия. Вот почему тебя не следует выпускать из нашего подвала. Теперь ты знаешь, какой ты человек, и ты стала более уверенной в себе. Как ты думаешь, Эмилия, как это влияет на мужчин?
— Извини, — спокойно отвечаешь ты, и я закатываю глаза. — С Мейсоном все не так просто. Все гораздо глубже, чем обычная ревность. — Доктор Дэниелс сжимает челюсть, Эмилия. — А что касается Сета, я знаю, что не люблю его, он Мейсон 2.0, но у него есть и хорошие черты. Он был рядом со мной, когда я нуждалась в нем, а я предала его с тобой, Уилл. — Скучая, он смотрит на тебя, малышка, положив подбородок на кулак. Он знает, что ты не можешь справиться с отказом, и собирается воспользоваться этим, Эмилия. Я вижу это даже через камеру.
— Я не знаю, Эмилия, может быть, нам стоит просто забыть об этом. Все слишком усложнилось, теперь в этом участвует третья сторона. Может быть, тебе стоит найти нового психотерапевта.
Вот об этом я и говорю.
— Что? — спрашиваешь ты, — Но я хожу к тебе уже два года. Ты знаешь всю мою историю, и я тебе доверяю! — Ты откидываешь волосы на другую сторону — признак того, что ты начинаешь нервничать. — Ты не можешь так поступить со мной, Уилл.
— А что еще я могу сделать? Радоваться, что ты приходишь раз в неделю, и делить тебя всю остальную неделю с двумя другими парнями? — О, черт, Эмилия, ты запудрила ему мозги больше, чем я думал, или он тебе, я не знаю. Но мне это не нравится.
— Я знаю, почему ты выбрала этого человека, Эмилия. — Да? — Но тебе придется разобраться в этом самой. — А я знаю, почему ты выбрала этого типа, потому что у тебя проблемы с отцом. Большие проблемы с отцом.
— Уилл, не злись на меня. — Это твой сексуальный голос. Ты играешь со своими волосами и проводишь рукой по ключицам. Ты такая стерва. — Ты единственный, кому я могу все это рассказать. Что мне делать, если я не смогу прийти к тебе? Я не хочу нового психотерапевта. Нужно много времени, чтобы начать доверять кому-то, Уилл. — Эмилия, я сейчас приеду и вытащу тебя за волосы из его кабинета, и тогда этой проблемы больше не будет. — Ты не можешь бросить меня, когда я нахожусь в таком мраке. Как человек или как терапевт, ты не сделаешь ничего подобного. — Он глубоко вздыхает, откидывается назад и расслабляется в своем кресле. Эмилия, я знаю, что он делает. Я тоже так делаю. Каждый мужчина так делает.
Опираясь локтем на подлокотник, он наклоняет голову и упирается виском в кулак.
— Убеди меня, Эмилия, — говорит он почти со скукой.
Эмилия, ты встаешь! Надеюсь, чтобы уйти! Но ты шагаешь к нему и по пути снимаешь с себя одежду. Опять ты без лифчика, Эмилия. Я собираюсь отшлепать тебя по заднице.
Мне поехать и сделать это сейчас или отключиться?
Меня просто разрывает, когда ты расстегиваешь его рубашку.
Я не могу позволить тебе сделать это, Эмилия. Ну, я должен что-то сделать, потому что ты уже сидишь у него на коленях, его руки у тебя за спиной, и вы целуетесь. Сегодня утром ты уже занималась сексом с другим. Разве этого недостаточно? Думаю, я должен поступить так же, как мой отец. Я должен защитить тебя от самой себя. Каждая женщина проходит этот этап, Эмилия. Мне не нравится эта стадия. Поэтому я звоню тебе, а когда ты не берешь трубку, я еще несколько раз набираю твой номер, пока ты не раздражаешься, не встаешь с его колен и не видишь, что это я.
— Блядь! — шепчешь ты и переводишь взгляд с телефона на этого ублюдка. Ты выглядишь так, будто я разбудил тебя ото сна. — Что мы делаем, Уилл? — Ты достаешь свой топ и надеваешь его обратно. Урод, напротив, сидит, не двигаясь в своем кресле, рубашка наполовину расстегнута, и все еще смотрит на тебя затуманенными глазами. — Я не могу этого сделать. Надо прекратить это! — Это то, что я хотел услышать, детка.
— Почему? Что случилось? — спрашивает он и садится.
— Просто забудь об этом, Уилл… — Ты, кажется, совершенно не в себе. — Я должна идти. — Ты достаешь сумочку, не дожидаясь, пока он что-то скажет.
Я смутил тебя, Эмилия. Мне это нравится.
***
— Привет! — говорю я, опускаясь на его диван. Он уже закончил. Ты ушла 15 минут назад.
— Извините, но вам нужно записаться на прием, — говорит он в замешательстве, скептически глядя на меня. Ты показывала ему мои фотографии, Эмилия, или видео? Может быть, наше видео? И после этого трахалась с ним?
— Это не займет много времени! — Я закидываю лодыжку правой ноги на левое колено и вытягиваю одну руку на подлокотник. Именно здесь ты сидела минуты назад, Эмилия, показывая ему свои сиськи, когда наклонилась, чтобы достать салфетку из коробки. Она все еще лежит на столе передо мной. Я держу свой значок у него под носом и с наслаждением произношу следующие слова.
— ФБР, Мейсон Раш. Вы, наверное, знаете меня по фотографиям и рассказам. Я — психопат-манипулятор. — Доктор Дэниелс кажется немного бледным, Эмилия, и он тут же напрягается.
— Мистер Раш, я не могу разглашать информацию, полученную на моих сеансах, ни ФБР, ни полиции.
— Сейчас, сейчас, у меня есть своя информация. Например, вам нравится взаимодействовать со своими пациентами. Сексуально.
— Это не является уголовным преступлением.
— Конечно. — Я бросаю на стол пакет с кокаином, который я получил в камере хранения вещественных доказательств нью-йоркского полицейского управления, просто воспользовавшись своим жетоном. Фамилия Раш известна даже здесь. — Но распространение кокаина среди пациентов является федеральным преступлением.
Теперь, Эмилия, кажется, что его вот-вот стошнит на стол. Я откидываюсь назад и кладу руки на подлокотники.
— Естественно, я могу не арестовывать тебя за торговлю наркотиками, но ты должен держать руки подальше от Эмилии Салливан, это, само собой разумеется. Ты не будешь больше смотреть на нее, не будешь прикасаться к ней и, конечно, не будешь отвечать, когда она свяжется с тобой. Ты все понял? — Наконец, я перестаю говорить непринужденным тоном и перехожу на тон не-связывайся-со-мной. Мой отец гордился бы мной. Я не впечатал его лицом в кофейный столик, как я хотел, Эмилия.
Он сглатывает.
— Понял, — грубо отвечает он. Я усмехаюсь, поднимаюсь и указываю ему на пакетик на столе. — Я оставлю его здесь, он нужен тебе больше, чем мне, — и выхожу из кабинета.
Проблема номер один решена.
***
Эй, чем занимаешься?
Неожиданно приходит смс.
Я лежу в постели, Эмилия. У меня наконец-то появилась травка и работает потолочный вентилятор. Моя жизнь не так уж плоха. Мы попрощались с Доктором Дэниелсом, и я принял душ. Слава Богу, уже не так жарко. Я сажусь и подглядываю за тобой. Ты готовишь, а Венера, твоя белая овчарка, стоит за твоей спиной, надеясь, что что-нибудь упадет на пол, как это делает Мисси.
На тебе только его рубашка, Эмилия. Твои волосы откинуты назад, зажаты зажимом на шее, и ты, вероятно, готовишь для него. Где он вообще? Уже восемь часов вечера, и он точно уже не на занятиях. Прежде чем ответить тебе, я звоню отцу.
— Привет, папа…
— Мейсон, что случилось? Твоя мама приготовила нам ужин, и он особенный. В чем дело?
— О, я не хочу прерывать твой ужин, пап. Твой ужин наконец-то-Мейсон-уехал-насовсем. Речь идет об Эмилии.
— Что с Эмилией, Мейсон?
— Ты можешь проверить ее парня? Мне кажется, он немного не в себе.
— Я уже сделал это. Пришлю тебе материалы завтра, ты, чертова жаба. — О, я немного озадачен.
— Ладно, не забывай пользоваться противозачаточными средствами, — говорю я.
— Конечно, я никогда не забываю об их использовании с тех пор, как ты родился. Пока! — Папа всегда такой забавный.
Теперь я могу ответить, просто позвонив тебе.
Ложка, которой ты что-то помешиваешь, выпадает у тебя из рук, когда ты видишь мое имя на разбитом экране, но ты все равно отвечаешь. Сразу же. Вот так мне нравится, Эмилия. Мы снова начинаем понимать друг друга, как никогда раньше.
— Привет…, — говоришь ты, слегка задыхаясь. Ты такая милая, детка.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, наблюдая, как ты прикусываешь губу, пока твоя собака лижет деревянную ложку на полу. Тебя заводит мой голос, Эмилия?
— Да, я в порядке, а ты?
— Ты ведешь со мной светскую беседу, Эмилия? — Ты закрываешь глаза, потому что тебе неловко. — Что с тобой? — спрашиваю я снова. Меня это немного удивляет, Эмилия.
— Ничего, я просто решила спросить, что ты делаешь. Просто так. Разве я больше не могу этого делать? — Ты поднимаешь деревянную ложку и так нервничаешь, что опускаешь ее обратно в кастрюлю и произносишь: — Черт! — после чего резко вытаскиваешь ее, разбрызгивая томатный соус по всей кухне. Мне приходится быть осторожным, чтобы не рассмеяться вслух. Ты всегда была такой смешной или просто никогда не позволяла мне это увидеть?
— Конечно, можно, но, когда мы виделись в последний раз, это прозвучало как прощание, Эмилия. Ты скучаешь по мне?
— Что? Нет!
— Нет? — Ты сидишь на полу в кухне, не замечая, что Венера поставила передние лапы на стойку, вылизывая кастрюлю, Эмилия. Возможно, тебе все равно, потому что я — это все, что имеет для тебя значение.
— Да, — шепчешь ты.
— Хочешь, я приеду, детка? — Я ближе, чем ты думаешь. Как бы ты отреагировала, если бы я оказался рядом через две минуты?
Но ты говоришь:
— Нет — и, закрыв глаза, прислоняешься головой к кухонным шкафам.
— Я тоже по тебе скучаю, — признаюсь я. Еще несколько лет назад это было бы для меня немыслимо. Когда я говорю тебе такие вещи, это застает тебя врасплох.
— Почему ты вдруг стал таким, Мейсон?
— Вдруг? Мне понадобилось три года, чтобы вытащить голову из задницы, Эмилия.
— Я бы хотела, чтобы это произошло три года назад.
— Три года назад я был озабоченным ублюдком. — Ты молчишь, подтягиваешь колени к груди и обхватываешь их руками. — Я знаю, о чем ты думаешь.
— Ты не знаешь, что я почувствовала, когда увидела тебя с ней. — Я тоже вынужден закрыть глаза, потому что, как и она, вижу перед собой тот же момент: то, как ты смотрела на меня. Боже, я больше никогда не хочу, чтобы ты так на меня смотрела.
— Ты могла подумать, что я хотел отомстить за то, что ты сделала с Райли у меня на глазах, но это не так. То, что я сделал, было гораздо хуже, Эмилия, потому что я думал, что испытываю к ней чувства из-за какой-то детской иллюзии, и потому что я делал это не один раз, а часто, пока ты спала… — Ты сглатываешь и еще сильнее зажмуриваешь глаза. Я слышу, как быстро и неровно ты дышишь. — Я так боялся любить тебя, Эмилия, что искал более легкий путь, и с Черри это казалось проще. Она — простой человек, а ты — глубокий, сложный и запутанный, но именно это меня так привлекает в тебе. Я просто не видел этого. Я тянул тебя вниз. Я даже не позволил тебе поступить в колледж. Я хотел владеть тобой, боялся, что кто-то отнимет тебя у меня. Может быть, мне было проще разбить тебе сердце, чтобы не разбираться со всем тем дерьмом, которое творилось в моем сердце. Я не знаю. Дело было не в ней. Это была иллюзия, созданная моим воображением, и мой страх перед тобой. Прости меня. — Ты глубоко дышишь, и я понимаю, что нужно время, чтобы слова дошли до тебя.
— Я доверяла тебе. Ты всегда был таким ревнивым, Мейсон, ты даже не давал мне поговорить с Райли. То, что ты сделал, выбило у меня почву из-под ног. Если бы ты только признался мне до того, как я тебя поймала и выяснила все сама. Это было слишком. Я до сих пор точно помню, где были ее руки, где были твои руки и ее ноги, и как ты стонал, Мейсон, и где ты ее целовал. Я просто не могу этого забыть, сколько бы сеансов терапии я ни прошла. Как бы я ни старалась оставить прошлое позади.
— Я ничего об этом не помню. Я вижу только то, как ты тогда смотрела на меня.
Ты прочищаешь горло, потому что боишься, что твой голос может сорваться. Я знаю, что у тебя в горле комок. У меня самого он есть.
— Что ты хочешь от меня теперь, Мейсон? В чем смысл? Это уже случилось.
Я просто сказал, не задумываясь, Эмилия, потому что это чертова правда.
— Я скучаю по тебе и хочу, чтобы ты вернулась. Я хочу, чтобы ты порвала с этим ублюдком, потому что он тебе не подходит. Эта жизнь здесь не подходит тебе. Возвращайся домой, ко мне.
Ты смеешься безрадостно.
— И что потом, Мейсон? Будем сидеть в твоем подвале и ничего не делать?
— Детка, я работаю, ты работаешь. Мы уже не те, что были три года назад.
На этот раз я отчетливо слышу улыбку в твоем голосе и вижу ее на твоих губах.
— Жизнь с Мейсоном Рашем, дети и все такое?
Я тихонько хихикаю и замечаю, как ты вздрагиваешь.
— Все, что ты захочешь.
— Ты действительно только что это сказал? — спрашиваешь ты, забавляясь, и я улыбаюсь.
— Если я говорю, что сделаю для тебя все, что угодно, и это не просто фигура речи. Я говорю серьезно, Эмилия.
Ты вздыхаешь.
— Я не могу, Мейсон. Я построила здесь свою жизнь, которая меня устраивает, и я знаю, что, если ты войдешь в эту жизнь, ты принесешь только хаос и беспорядок. Мы оба слишком глубоко затягиваем друг друга во тьму, и я боюсь, что в следующий раз не найду выхода.
— Черт, Эмилия! — кричу я в трубку, потому что твои слова причиняют боль.
— Ты злишься, Мейсон? — Я дергаю себя за волосы одной рукой, пытаясь успокоиться, пытаясь думать о последствиях. Ты бы повесила трубку, и все было бы кончено.
— Нет, я не злюсь, — говорю сквозь стиснутые зубы. Но ты только смеешься, потому что не стоишь передо мной, а значит, тебе нечего бояться.
— Потому что ты не получаешь того, чего хочешь?
— Кто это сказал? Может быть, мне просто нужно подождать еще немного.
— Если ты чего-то и не умеешь, так это ждать.
— Я ждал три года. Я могу подождать еще немного.
— Ты ждал меня три года? — Твой голос дразнит, и бровь приподнимается. Эмилия, ты пытаешься меня спровоцировать?
— Конечно, я ждал три года ради этой задницы. — Ты краснеешь, Эмилия. — Я бы хотел, чтобы ты сейчас была не так далеко от меня, чтобы я мог уговорить тебя на быстрый секс.
— Я не думаю, что тебе пришлось бы меня уговаривать! — вырвалось у тебя, и ты прикрыла рот рукой, широко раскрыв глаза. Думаю, ты не ожидала, что скажешь это.
— Правда? Когда ты была здесь в эти выходные, если бы я немного постарался, у меня был бы шанс?
— У тебя всегда есть шанс со мной, Мейсон, это и есть моя проблема с тобой. — Черт, я собираюсь пойти и использовать этот шанс. От меня требуются все мои силы, чтобы не сделать этого, потому что последствия будут такими, что меня поймают, и ты больше никогда не будешь мне доверять.
— Черт, Эмилия… — хрипло шепчу я, потому что ты заставляешь мой член твердеть.
— Что, Мейсон? — невинно отвечаешь ты. О, Боже, какая же ты сука!
— Я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, — говорю я уверенно.
Твой смех становится натянутым, и ты меняешь положение на полу каждую секунду. Твое дыхание учащается.
— Ну, этого не будет. Между нами километры, и у меня есть парень, Мейсон.
— Не напоминай мне об этом, — с досадой рычу я.
— Но это факт.
— Факт: ты моя девочка и ты снимешь свои трусики… сейчас же! — Ты задерживаешь дыхание.
— Что? Нет, не сниму. Почему ты думаешь, что на мне вообще есть трусики, Мейсон?
Я поднимаю брови.
— О, Эмилия, что с тобой не так? Я никогда не видел тебя такой. — Эмилия, ты оглядываешься по сторонам и раздумываешь, не подыграть ли тебе.
— Ты сделал меня такой. Я постоянно слышу твой голос в своей голове. Он говорит самые мерзкие вещи и указывает мне, что делать во время секса.
— Эмилия, — рычу я.
— Что? — нахально спрашиваешь ты. — Что ты хочешь, чтобы я сделала, Мейсон? У меня нет никаких запретов.
— Сними. Свои. Трусики. — Ты делаешь это, Эмилия. Ты снимаешь свои трусики и бросаешь их на обеденный стол. Ты маленькая сучка.
— Где ты сейчас находишься? — спрашиваю я. Мое дыхание уже участилось. Ни хрена себе.
— На полу в кухне.
— Сядь на кухонную стойку. — Ты хихикаешь, но подчиняешься. О, детка, теперь я так хорошо тебя вижу. Лучше не думать о других ублюдках, которые тоже могут тебя увидеть.
— Что на тебе надето?
— Футболка, без лифчика. — Мне нравится, как грязно звучит твой голос.
— Снимай!
Ты делаешь это, вот так.
Ты такая маленькая сучка с нереальным, невероятно горячим телом.
Блядь, ты в ста шагах от меня, сидишь голая на кухонном столе!
— Как ты думаешь, где бы я тебя сейчас потрогал?
— Здесь, — тут же отвечаешь ты и тянешься к шее.
— Детка, я тебя не вижу. — Ты хихикаешь и говоришь: — На шее… и ты бы положил свой большой палец мне на губы и погладил их. Это наша фишка. — Черт, да, Эмилия, именно так.
— А что бы я сделал потом?
— Ты бы целовал мое тело… вот здесь. — Ты гладишь свою грудь, а затем бока. Интересно, догадываешься ли ты, что я наблюдаю за тобой, потому что то, что ты делаешь сейчас — это самое сексуальное, что ты когда-либо делала, Эмилия.
— Я не вижу тебя, Эмилия. — Ты снова хихикаешь. Ты так возбуждена. — Где ты хочешь меня почувствовать? Только не говори «там».
— Моя грудь!
— Если хочешь, я могу погладить твою грудь, — небрежно предлагаю я и слышу, как ты резко вдыхаешь воздух.
— Да, сделай это, — шепчешь ты, и мне приходится лезть в брюки и хвататься за член от тона твоего голоса. Ты. Меня. Завела.
— Что бы ты сделала, Эмилия? — Как новая ты, сучка!
— Я бы села на тебя сверху, потому что не смогла бы остановиться, Мейсон.
— Блядь! — Я ругаюсь и крепче сжимаю член, когда ты проникаешь в себя двумя пальцами.
— А потом я бы… — Ты стонешь: — Стонала, потому что ты так глубоко заполняешь меня. Ты такой большой, мне этого не хватает.
— Мне тоже, ты даже не представляешь, как сильно!
— Ты ласкаешь себя, Мейсон?
— Ты ласкаешь себя, Эмилия?
— Да.
— Да.
Мы одновременно смеемся и стонем.
Ты стонешь мне в ухо, Эмилия. Я слушаю и, блядь, вот-вот кончу, хотя я расстроен тем, что не могу вставить член в твою киску и вынужден дрочить в руку.
— Блядь, Мейсон, — шепчешь ты.
— Я хочу трахнуть тебя в задницу, Эмилия.
— И я хочу тебя, Мейсон.
— Блядь! — Я задыхаюсь и напрягаюсь.
— Блядь! — Ты тоже задыхаешься, но не по той причине, по которой я хочу. — Я думаю, Сет скоро будет дома. Мне нужно идти.
— Что? — Я бросаю взгляд в окно, и действительно, едва ты успеваешь влезть в рубашку и трусики, как он входит. Видимо, Венера предупредила тебя, подбежав к двери и прыгая вверх-вниз.
Гребаное.
Дерьмо.