― Да, очень холодно. Так что за дельце? ― я надеюсь, что он знает больше моего, но, судя по тому, что отец прислал Финна, нужно будет просто что-то забрать.
Он не стал бы посылать его, чтобы кому-нибудь навредить. Мой дядя отпустил бы их или попытался бы отговорить нас от причинения им увечий.
Внешне он ужасно похож на моего дядю Дарру. Они с ним близнецы, но занимают противоположные части спектра. Дарра ― больной ублюдок, всегда таким был, если верить тем историям, что я постоянно о нем слышал.
Финн вечно находится в непрекращающемся круге боли. Говорят, это из-за того, что он потерял жену. Этого мне не понять. По правде говоря, я считаю, что, если бы он потрахался как следует, ему стало бы лучше. Конечно, у меня хватает ума не высказывать свои мысли вслух. Что бы я себе ни думал, я должен проявлять уважение к старшим.
― Я понятия не имею, зачем она нас сюда прислал, ― Финн рассматривает фермерский дом, застегивая пальто.
Я вынимаю руки из карманов джинсов, и трение о ткань обжигает кожу. Пробую согреть их дыханием, но оно почти не помогает на таком лютом холоде.
Финн поводит плечами в своем пальто, и я следую за ним в сарай. Он наклоняется и заглядывает в каждый закуток, проверяя каждое стойло прежде, чем перейти к следующему.
― Так ты говорил с Ки́аном?
Я двигаюсь вдоль противоположной стены и принимаюсь за проверку в стойлах, чтобы ускорить процесс. Я тут скоро яйца отморожу.
― Нет, ― отвечаю коротко, но прекрасно понимаю, в каком тоне звучит мой ответ.
Финн больше не двигается, а я сую пальцы подмышки, чтобы согреться, и поворачиваюсь к нему.
― Он… ― пытаюсь подобрать подходящие слова. На языке вертится «совершеннейший мудак», но, опять же, понимаю, что должен следить за словами.
― Я знаю, что с ним нелегко.
Я не могу скрыть улыбку, растянувшую мои губы.
― Он ― маленький рыжий долбоеб.
Блядь! Я сказал это вслух!
Финн пытается спрятать улыбку, осматривая следующую стену.
― Лучше, чтобы Шейн этого не слышал.
― Да, я понял, не дурак, ― бормочу я.
― Я знаю, поэтому-то ты нас и возглавишь, — от доверия Финна мне не по себе.
С самого рождения я знал, что встану во главе нашей семьи. Мы контролируем всю северо-восточную Ирландию. Под нашим контролем все поставки наркотиков, все бордели, поставки оружия. Отец с братьями начинали с нуля, а сейчас в империи, что простирается передо мной, сети отелей, клубы, рестораны и несметное количество объектов недвижимости. Мне следовало бы испытывать счастье из-за того, что унаследую все это, но не так уж все и просто. Далеко не просто.
― Нашел! ― возглас Финна прерывает мои размышления, и я в один прыжок оказываюсь возле него. Он заходит в самое последнее стойло в ряду. Разумеется, это в самом конце, в самом дальнем от джипа месте. Я откидываю зеленый брезент и обнаруживаю белые блоки, уложенные в башню высотой почти полтора метра.
― Это же целая гора кокса! Нам что, придется его весь погрузить в джипы?
― Нет. Мы просто полюбуемся на него и оставим здесь, ― сарказм Финна весьма неожиданный, и, когда он поворачивается ко мне, я могу сказать, что он готов извиниться.
Мне не нужны его извинения.
Я подхватываю два блока белого порошка и поворачиваюсь к Финну. На его губах по-прежнему играет улыбочка … воздух колеблется, и теплая жидкость забрызгивает мне лицо. Финн падает на пол, а я цепенею на несколько секунд. Булькающий звук, раздающийся снизу, возле моих ног, заставляет меня бросить блоки и присоединиться на земле к Финну.
Он пытается дышать, но напоминает мне рыбу, выброшенную из воды на берег и хватающую ртом воздух. Кровь толчками выливается из его шеи. Он зажимает руками рану, но кровь слишком быстро вытекает.
Я жду, что на нас обрушится дождь из пуль, но вокруг тишина. Стрелок или затаился, или ушел. Я жажду найти его и заставить расплатиться за пролитую кровь О’Риганов. Меня уже переполняют мысли о мести.
Голубые глаза Финна тускнеют, и в его взгляде воцаряется дикая паника, которую я видел прежде у умирающих животных и людей.
― Ты не умрешь сегодня, ― одной рукой зажимая его рану, другой тянусь в карман за телефоном.
Отец не отвечает на звонок, и я матерюсь, набирая номер Шейна.
― В Финна стреляли, ― произношу я и хочу добавить «и все плохо».
― Я уже еду, ― Шейн отключается и не спрашивает, где мы. Должно быть, они все знают, поскольку это является частью испытания. Я трусь щекой о плечо, пытаясь стереть кровь, все еще покрывающую мое лицо.
Моя рука становится красной, а кожа Финна бледнеет с каждой секундой все сильнее. Все, о чем я могу думать, ― он не должен умереть на моих глазах. Это уже не часть испытания. Кровь, которая вытекает из него, ― теплая. Это не трюк или тест. Кто-то взял и подстрелил моего дядю.
Может быть, целью был не он. Может, целились в меня. Я приподнимаю голову, но ничего не могу рассмотреть из-за стены.
― Шейн уже едет, ― говорю я дяде, и его закрытые глаза подрагивают. ― Не спи, Финн.
Он открывает глаза, но в этот момент он не со мной. Он где-то далеко.
― Не сдавайся, мать твою! ― предупреждаю я и сильнее прижимаю ладонь к его шее. Все, что я могу, ― это нести всякую хрень, только, чтобы он не вырубился. Я рассказываю ему все подряд, все, что приходит на ум. Мне снова десять.
― Я как-то встречался с твоим отцом. Моим дедом.
Готов поклясться, его глаза становятся шире.
― Он сказал, что всего лишь хотел познакомиться со мной, узнать меня получше. Вы все с ним похожи, ― я прислушиваюсь, ожидая услышать урчание мотора, но не слышу ничего.
Где же ты, Шейн?
― Он сказал, что я часть Клана.
В горле у Финна булькает, когда он пытается что-то сказать.
― Заткнись нахрен, Финн, — меня охватывает паника. Я не хочу слышать его предсмертные слова. Я не хочу стать тем, кто увидит, как потух свет в его глазах.
Во двор стремительно врывается машина.
― Видишь, все будет хорошо. Шейн здесь.
Надежда не расцветает в глазах Финна. Хлопает дверь машины.
― Последнее стойло! ― кричу я. И опять у меня возникает соблазн сказать, насколько все плохо, но я молчу. ― Стреляли с западной стороны. Стрелок может быть все еще здесь.