— Ты должен вступить в договорной брак. Таковы условия, — произносит отец, подёргивая манжеты.
Я подхожу к стене и поднимаю кусок полиэтиленовой плёнки, которую оставили здесь, по всей видимости для того, чтобы заворачивать тела.
— Ты меня за кого принимаешь? За какого-то пиздюка? — у Шея есть яйца.
Я смеюсь, волоча плёнку к тому месту, где лежит тело. Мой отец не встречал никого похожего на Шея. Шей должен знать, что он может начать копать себе могилу, по одной лопате за раз.
— Таковы условия, Шей, или ты можешь отправляться обратно на Север, где тебе самое место.
Тон отца заставляет меня бросить полиэтилен. Шей, похоже, готов достать пушку. Мой пистолет разряжен, но, если Шей наставит оружие на моего отца, я без колебаний застрелю его.
Шей смотрит на меня, и я знаю, что он думает о том, что он сделал для меня, что я обещал ему взамен.
— У тебя есть кто-нибудь, на ком ты хочешь жениться? — спрашиваю я Шея, опускаясь на колени, переваливая тело на плёнку. Оно тяжёлое, но мне удаётся его поднять.
— Нет, но не в этом дело, мать вашу.
— Именно в этом дело. Ты либо хочешь участвовать, либо нет, — я знаю, что изворачиваюсь, но он должен понять, что здесь нет места для торга. И лучше он узнает это от меня, а не от моего отца.
Я заворачиваю тело в пленку.
— Ты напиздел мне про своего отца, — останавливаюсь и смотрю на Шея, чувствуя поднимающуюся во мне злость на него. — О чём ещё ты соврал?
— Я узнал об этом всего несколько дней назад и уже увяз по колено в этом, — отвечает он и вытягивает пачку сигарет из кармана.
— Что ж, я дам вам двоим возможность это обсудить. Шей, я жду твоего ответа в ближайшее время. Я могу надеяться, что ты здесь приберёшься? — спрашивает отец, поворачиваясь ко мне.
Я киваю, и он уходит.
Шей прикуривает сигарету.
— Какая она из себя? Одноглазая цыганка или что-то вроде того?
Я рад, что Шей размышляет о своём договорном браке, пусть даже в негативном свете. Он думает о нём, и сейчас это главное.
— Понятия не имею, — я не стал упоминать, что она была предназначена для меня. Шею такое не понравится. Ему не нравятся чужие объедки.
— Вряд ли она будет выглядеть как покемон? — Шей выпускает дым вверх.
Я выпрямляюсь.
— Что это значит?
— Покемон?
Я киваю.
— Как изумительный экземпляр. Крышесносно.
— Для тебя это так важно? — спрашиваю я и киваю на тело. — Помоги мне его поднять.
Шей бросает сигарету на пол.
— Я не хочу спать с цыганкой, — говорит он, давя окурок ботинком.
Я ухмыляюсь.
Значит, он всё же допускает эту мысль.
Подобрав окурок и сунув его в карман, Шей помогает мне.
— Несём на улицу, — мотнув подбородком, показываю в сторону чёрного входа.
— Сколько ей лет?
— Не знаю, — ухмыляюсь, даже несмотря на то, что вес трупа вызывает у меня желание как можно быстрее дойти до выхода и избавиться от тела.
Одной рукой удерживая тело, другой нажимаю на ручку двери. На улице ещё светло. У стены стоит открытый мусорный бак.
— На счёт три, — командую я Шею.
Он не ждёт, когда я досчитаю, а сразу забрасывает труп в бак, отчего я едва его не роняю. Освободив руки, закрываю крышку.
— Избавимся от него позже, а пока приведём в порядок ангар, — обращаюсь к Шею, пока мы возвращаемся обратно в помещение.
— Мне следовало сразу рассказать тебе о своём отце.
Я останавливаюсь и киваю.
— Да, так и есть.
— Честно говоря, я не подумал, что твой отец может быть в курсе, и к тому же мне хотелось остаться. Я на полном серьёзе хочу объединить нас всех.
— Если мы собираемся работать вместе, не должно быть никакой лжи. Никаких секретов.
— Ага, — кивает Шей.
— Это отец послал Киана за Мейв. Он хотел убрать её из поля зрения, — признаюсь я.
— По правде говоря, я не удивлён.
Мы молча смотрим друг на друга.
— Ты не такой, как он, Джек.
Я не уверен, комплимент это или оскорбление.