Марсель
Я поднялась в спальню. Проверила телефон. Пусто.
Легла на кровать.
Права ли Лика? У нее действительно были проблемы с деньгами. Точнее, с оплатой университета: деньги, что дали ей родители, до кассы ВУЗа не дошли, а осели в кармане ее парня. Который обещал все вернуть, но в итоге исчез вместе с деньгами. Лика оказалась на грани отчисления. В итоге, у нее получилось взять академ (о чем она не сказала родителям), а потом и закончить университет. Правда, годом позже. Когда все вскрылось, скандал с ее родителями был грандиозным. Мне тоже досталось: ведь в растрате винили меня. В итоге на последний год обучения Лики мы с ней работали вместе. Часть своей зарплаты я вносила в нашу банку «Вышка Лики». Мы решили сохранить эту традицию и пообещали друг другу после разрешения проблемы с оплатой обучения складывать в банку деньги на наши с ней общие нужды. По разным причинам традиция не слишком прижилась. И, как правило, банка стояла у меня дома пустая.
Должна ли я тогда была продать мамину сумку? Лика права, денег бы хватило покрыть Ликино обучение и еще осталось бы.
Но ответ у меня однозначный: нет. Не должна была. Может, могла бы. Но уж точно не должна.
Эту сумку частенько носила моя мама. Она ее трогала. Складывала туда свои вещи. Там до сих пор лежат какие-то ее бумажки. Ключи от квартиры, которой больше нет. Пластыри — мама часто натирала ноги в новых туфлях, поэтому в каждой сумке у нее лежало по упаковке пластырей.
Я не знаю точно, как сумка оказалась на заднем сиденье ее машины, которую она оставила на парковке на улице. Может, она возвращалась после йоги и пошла домой просто со спортивной сумкой? Или она была после магазина, а папа встретил ее у подъезда? Она выхватила ключ от машины, заперла автомобиль, подхватила пакеты, а сумку оставила?
Не знаю. Но сумка, такая живая, такая настоящая — это горазд сильнее просто воспоминаний, которых у меня навалом! Сумку я могу взять в руки! Зная, что ладонь моей мамы часто согревала эту ручку!
— Марсель!
Я вскочила.
— Снова кошмары? — рядом со мной на кровати сидел Пижон.
— Нет у меня никаких кошмаров, — я села на кровати, — я что, уснула?
— Да. Я смотрю, у тебя два любимых действия: вляпаться в заварушку и поспать.
— Который час? — я потерла лицо и поняла, отчего Пижон спрашивал о кошмарах — щеки мокрые от слез.
— Пять вечера недавно исполнилось. Пора бы переодеться к ужину.
Я кивнула и, взяв мамино платье, скрылась в душевой.