Марсель
— Давай мы с тобой обговорим, как я сделал тебе предложение, — сказал Пижон.
Я вопросительно уставилась на него.
— Как как будто я сделал тебе предложение! — с выражением проговорил Пижон, — правду мы с тобой и так знаем.
— Боюсь, как бы я и в правде не запуталась! — вырвалось у меня и я заметила, как Пижон задумался, — тем более, кого это там волнует!
Впереди показались уже знакомые ворота и на меня накатила тяжесть: снова эти люди! По сравнению с ними — Пижон просто зайка! Хоть я и считаю его колючим снобом, которому дела нет до окружающих!
Проезжаем двор. Парковка. Тяжесть все нарастает.
— Денис, я так не хочу туда идти! — вдруг прошептала я, повернувшись к нему.
Денис? Что это со мной? Когда я его по имени называла?
Неожиданно Пижон наклонился ко мне и поцеловал совсем близко к губам. Кто там про бабочек в животе в школе смеялся? Зря. Они существуют.
— Не волнуйся, я буду рядом. Доверься мне, — прошептал он, и россыпь мурашек разбежалась по моему телу.
Он так же внезапно отстранился и вышел из машины.
Нам снова выделили ту же комнату. Мы раскладывали вещи, когда дверь без стука распахнулась. Черные кудряшки влетели вслед за Вадимом.
— Где Бамблби?? — не здороваясь, завопил мальчишка.
— У врача, — ответил Пижон.
Вадим уселся на кровать и потребовал объяснений. Пижон сел напротив (мне пришлось убрать пакеты с вещами в шкаф) и начал рассказывать о произошедшем. Вадим внимательно выслушал рассказ и воскликнул:
— Бамблби тебя спас! Пожертвовал собой, но спас!
— Да, я тоже так думаю, — на полном серьезе ответил Пижон, — поэтому теперь я должен спасти его.
И Пижон принялся расписывать, как машину будут переправлять на завод через океан. Вадим постоянно прерывал рассказ новыми вопросами. Я заметила, как у мальчишки горят глаза. Хотя… Нет. Как у мальчишек горят глаза! Пижон отнюдь не терпел расспросов мальчика, а был настолько втянут в разговор, будто давно ждал такого собеседника. Я даже почувствовала себя лишней и хотела было оставить их, но вспомнила, что за пределами этой комнаты могу наткнуться на хозяина дома или на его жену. Вторая встреча меня не страшила, но и приятного в ней тоже было мало.
Поэтому я сходила в ванну, закрывшись там надолго, а когда вернулась тоже села на кровать рядом с Пижоном.
— Скажи, Рептилия, — обратился ко мне Вадим, — а ты переживаешь за нашего Желтика?
— Хватит уже Марсель Рептилией называть, — перебил Пижон, — Марсель. Ее зовут Марсель.
— Ок, Марсель, — нехотя согласился мальчишка, — ну так что, переживаешь?
— По правде сказать, не особо, — ответила я и Вадим взвился, — погоди ты, я объясню, почему! Изначально я переживала за… Дениса — ведь если бы с ним случилось что-то серьезное, то и Желтику помочь было бы некому. А так — все будет хорошо!
Я заметила, как Пижон, прищурясь, взглянул на меня. Вадиму, похоже, такое объяснение понравилось.
— Я сегодня опять буду играть, — сказал Вадим, — мама заставляет. Заказы будут? Не хочу эту скукоту классическую!
— А сможешь Queen’ов сыграть? — встрепенулся Пижон.
— Что именно?
— Рапсодию.
— О! Крутая идея! Я даже пробовал пару раз! Ща! Пойду у себя потреню! — и Вадим убежал так же быстро и внезапно, как и появился в нашей комнате.
Повисла неловкая пауза, когда мы остались наедине с Пижоном. Он бодро вскочил с кровати и предложил спуститься вниз.
В залах на первом этаже сновал народ: кого-то я уже видела на прошлой неделе, кого-то видела впервые. Марина, как всегда, блистала красотой, но отнюдь не доброжелательностью. При виде меня, ее лицо исказилось ядом. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы поприветствовать не только Пижона, но и меня.
Юсупов появился чуть позже. Подошел к нам, поздоровался с Пижоном и обратился ко мне:
— Марсель, я очень рад видеть Вас. Надеюсь, все недоразумения между нами остались в прошлом.
Взгляд его серо-зеленых глаз был недобрым и холодным — я поежилась. Но нашла в себе силы улыбнуться и кивнуть.
Мы слонялись с Пижоном по залам, порой останавливаясь, чтобы поговорить с какими-то его знакомыми. Чаще разговоры шли о бизнесе и я не вслушивалась в суть, витая в своих мыслях.
Я поймала себя на ощущении, что мне очень комфортно рядом с Денисом. Да, я заметила, что в мыслях порой называю его Денисом, а не Пижоном. С каждым днем, что я узнаю его, мне начинает казаться, что первое мое впечатление о нем было ошибочным. Не такой уж он и сноб — когда он разговаривал с Вадимом, его лицо светилось и он вовсе не строил из себя никого — просто был собой. Да и обо мне он, как бы мне не хотелось этого признавать, заботится. По правде сказать, больше чем кто-либо после моих родителей. Конечно, он просто соблюдает выгодный ему наш контракт. Понятно, что это не из-за каких-нибудь там чувств ко мне. Но блюсти договор при желании можно было бы и не так… нежно ко мне.
Позвали к столу. Какой у них поздний обед! Я надеялась, что мы пропустим это мероприятие. Я шепнула на ухо Пижону, что так поздно обедают только последние лентяи.
— Это полдник, балда, — шепнул в ответ Пижон, — после полдника будет еще Вадим играть.
Я закатила глаза: они тут целыми днями организованно жрут?
На полднике обошлось без эксцессов. Марина попыталась однажды мне что-то сказать, но муж ее, Юсупов, ловко перехватил разговор и Марине пришлось затихнуть.
Когда все встали из-за стола, хозяйка дома попросила всех пройти в зал с роялем.
Вадим уже сидел у клавиатуры. В рваных джинсах и белой футболке с явно только что отрезанными рукавами. По всей видимости, Марина лишь сейчас заметила облик сына и высказать ему за отсутствие смокинга — или что она там ожидала увидеть — уже возможности не имела.
— Дамы и господа, — объявила Марина, скривив рот в подобии улыбки, — мой сын, похоже, подготовил нам сюрприз! Давайте послушаем!
Гости захлопали и приготовились. Я с интересом посмотрела на Марину: она кусала щеки. И что ей не нравится? Сын в девять лет концерты гостям исполняет! Нашла глазами Юсупова — вот, у кого взгляд сияет! И ведь может же быть человек, явно обожающий своего ребенка, таким дерьмом!
Раздались всем знакомые аккорды — гости заулыбались. И вдруг Вадим запел чистым детским голосом: «Mama, just killed a man…». Гости ахнули, Марина закрыла глаза рукой. Я почувствовала, как Пижон рядом со мной весь напрягся. Что это с ним? Переживает за мальчишку?
Вадим пел второй куплет: получалось завораживающе. Девятилетний мальчик, в драной одежде, выполняет какие-то невероятные кульбиты пальцами на пианино и в довершении ко всему еще и поет ангельским голосом.
Но вот тема сменилась и детский голос Вадима споткнулся. Мальчик попытался выправиться, повторив мелодию, но снова «дал петуха». Из слушателей двое одновременно шагнули к Вадиму: Марина с перекошенные лицом, видимо, полная решимости прекратить этот рок-концерт и… Пижон! А он-то что может сделать?
— I’m just a poor boy, nobody loves me, — запел Пижон! И надо сказать, у него хорошо получилось.
— He’s just a poor boy from a poor family, — вторил ему Вадим снова чистым голосом.
Дальше петь продолжили вдвоем. Зал был в восторге. Но, мальчишки, казалось, вообще никого не замечали, а просто ловили удовольствие от распевания «Oh, mama mia, mama mia». Я не могла сдержать улыбку. Юсупов одобрительно пританцовывал, гости следовали его примеру.
Лишь Марина стояла темнее ночи, продолжая прикусывать щеки. Я бы не удивилась, если бы у нее изо рта хлынула кровь!
Когда инструмент и голоса стихли — зал сотрясали аплодисменты! Юсупов орал «Браво!», гости хлопали, не жалея ладоней, а Вадим с Пижоном стояли рядом и, лукаво щурясь, глядели друг на дружку.
Наверно, такого отца я бы хотела своим детям.