Одним прекрасным утром во двор ветеринарной амбулатории завернул дедушка Хирон. Несмотря на одуряющую жару, он был в меховой шапке, надвинутой на глаза. Бывший умелый печник держал в руках дорожный указатель на длинном шесте.
— Чем прикажешь удружить, дедушка? — воскликнул, выйдя на крыльцо и щурясь от солнца, ветеринар. — Собака приболела? Так отпустите на пару деньков в тайгу!
Но дед Хирон таинственно огляделся и, приблизив лицо, зашептал скороговоркой:
— Тут, Дмитрий Сергеевич, нечистая сила объявилась! Людям боюсь сказать — вконец засмеют старого почетного специалиста по печам и думо… тьфу, дымоходам!
Старик выговаривал слова, сильно волнуясь и разматывая полотно, в которое замотал указатель.
— Да уже, кажется, перевелась эта сила в нашей области. — Дядя Митя посторонился, пропуская Хирона. — Забредайте, дедушка, в избу, рассказывайте по порядку.
— Все рассказать, так Кордон добрые люди не только обходить — облетать станут на дельтапланах за сто верст! — уже с порога напугал дедушка. Шапки старик не снял, чего ни разу не случалось с ним, а одним глазом кольнул из-под нее доктора. — Думаешь, зря махину эту придорожную пучил аж с околицы? Ты только глянь!
Дед решительно сдернул покрывало и отпрянул. Прямо на доктора глянула щетинистая голова с маленькими сливовыми глазками и огромным рогом на лбу. По обе стороны от головы были нарисованы цифры «1000».
— Во страхолюдина затесалась! — указал дед перстом и затрясся от возмущения. — Привидение, не иначе, образ пещерный! Обудни возвращаюсь из лесу, там у меня колоды пчелиные, а на дорожном щите харя эта курносая!
— Обычный дорожный указатель, требующий от водителей внимания на протяжении двух километров пути, — пояснил дядя Митя. — В том месте скот дорогу переходит.
— Оно еще и требует! — пуще прежнего вознегодовал дед Хирон и стащил шапку с мокрой лысины. — Оно, может, в лесах наших расплодилось в достатке, а ты, доктор ветеринарный, страж колхозного стада, и знать об том не знаешь!
— Не расплодилось, думаю, чудище в тайге, дедушка! — успокоил дядя Митя. — Климат уральский больно суров для такого зверя. Ведь тут изображен единорог мифический, теплолюбивый.
— Ну и трижды рожа отпетая! — выдохнул наконец дедушка Хирон, не без боязни трогая нарисованную голову. — На него живого наскочишь в темени — ноги-руки отнимутся! Я Клеопатре как сунул для пробы оказатель этот с рожей африканской — она сразу набок подломилась. Эдаким рогом цистерну железнодорожную запросто пропорешь! Ты только Фаине секрет не доверь — раззвонит по всему свету сельскому. Я-то знаю, парень, что насекомка Фая говорящая!
— Ладно, — согласился доктор, повеселевший после такого жуткого сообщения. — Только ведь на указателе раньше корова была намалевана.
— Про корову и мне ведомо! — воскликнул с досадой дедушка Хирон. — А кто же после чудище пристроил?
— Сейчас прежний портрет восстановим! — успокоил деда доктор. — Где-то у меня есть черная краска, мы ею телят метим при рождении!
Он взял кисть и нарисовал на круглом щите симпатичную корову.
— Вылитая моя Черемуха! — узнал, возрадовавшись, дед.
Старик немного потоптался, точно собираясь с силами, потом спросил неожиданно:
— Что-эт, Дмитрий Сергеевич, за страхолюдина у тебя в огороде намедни топталась с трубой какой-то на башке?
— И что там топталось? — весело-испуганно переспросил дядя Митя. — Вы, дедушка, видели, так скажите, не скрывайте!
— Специального подгляда не было, — тянул в сторону хитрый печник. — Маюсь ночами бессонницей, вдруг слышу: Клеопатра закричала изо всех козьих сил. Я бросился во двор. Батюшки-светы! Будто мамонт какой на огороде вырос из ледникового периода. Потом взвился, окаянный живот, к самым звездам!
— Нехорошо, дедушка! — посмеиваясь неизвестно чему, ответил дядя Митя. — Ты же знаешь, что мамонты не летают!
— Так-то оно так, кто спорит с наукой, — гнул свое глиняных дел мастер. — Да только стартовала мамонта с твоего участка, как с иродрома какого секретного! Вот эта голова и выхлестнулась с земли, какая на оказателе нарисована была. А может, сосед дорогой, гости к тебе ночные зачастили? Ты ведь у нас знаменитый ветеринарный врач — в России такого не сыскать!
— Так вы меня, дедушка Хирон, и в колдуны запишете! — дядя Митя укладывал вещи в походную кожаную сумку. — Напрасно. Мы, ветеринарные врачи и фельдшеры, всегда против ворожбы и колдовства боролись!
— Тогда я побег, раз боролись! — дед Хирон устремился к дверям. — Мешать борьбе справедливой не стану, голубь! Но ты не прояснил меня, а вдруг тот гибрид у нас картошку вытопчет?
…Дедушка Хирон говорил чистую правду. Посещение состоялось. Надо сказать, что дядя Митя ожидал очередного пациента с неба, разглядывая ночной свод, строил догадки — кто навестит его в свой черед?
Ждать-то ждал, но не такого же!
Сначала вокруг дома потемнело наглухо. Следом в палисаднике послышался долгий треск сучьев, кустов и тяжелые, виноватые вздохи. Похоже было, что рядом с амбулаторией опустился вместительный дырявый дирижабль и медленно покачивался с боку на бок.
Не медля ни минуты, дядя Митя схватил сумку-аптечку и бросился из комнаты. Доктор опасался, что падение с неба огромного, неразумного, может быть, по деревенским масштабам, тела приметят любознательные и дотошные односельчане — как объяснишь потом людям эти визиты? Тот же прораб Честноганцев немедленно объявит по местному радиоузлу, что у него похитили бульдозер или экскаватор граждане с неопознанного блуждающего объекта, да вдобавок покажет следы.
От шума проснулась камышовая муха. Включив на полную мощь жужжалку, она вылетела за дядей Митей. И тут же круто спикировала вниз, ослабнув крылами.
Да и было от чего вздрогнуть и ослабеть!
Посреди двора возвышался мощной горой Единорог! Осторожно переступая мощными короткими ногами, Единорог ждал хозяина дома. Лобовая штука его торчала высоко над крышей дома, и конец ее терялся в кромке нижних облаков.
Дядя Митя осторожно кашлянул и поглядел на небо. Там, как ему показалось, ободряюще мерцали созвездия Ящерицы, Пегаса, Лисицы и Ориона — мужика сильного, с палицей в правой руке. Дядя Митя перевел дух.
— Тысяча космических извинений, доктор Донников, за примятые кустики — малость не рассчитал! — низко-низко пробасил Единорог. — Но я столько слышал о вашем искусстве и доброте, что не выдержал — на пару часов покинул звездное стойло. Как ни толста, как ни груба моя кожа, но не могу больше выносить этих мучений! Не могу, доктор! — глубоко вздохнул, переводя дыхание, Единорог.
Дядя Митя сбежал с крыльца и подошел ближе.
— На что жалуетесь, больной? — по привычке всех докторов мира осведомился колхозный ветеринар.
— Да не жалуюсь я ни на кого, доктор, — басовито отозвался Единорог. — Привычки такой не приобрел.
— Прошу прощения, — понял доктор. — Что же вас беспокоит?
— Кость роговая, доктор, отросла за тысячелетия! — признался Единорог и горько зарыдал. — Не могу стоять, не в силах ходить!
— М-да! — покачал головой дядя Митя. — Запустили вы болезнь, конечности прямо заплыли!
Из глаз Единорога ручьями текли слезы.
— Не плачьте, Единорог! — попросила осмелевшая муха Фаина. — Дом затопите!
— С операцией медлить не будем! — решил доктор, сбрасывая с плеча сумку милосердия. — Надо же когда-нибудь и Единорогов научиться стричь… Посвети-ка, Фая…
— Не тратьте, пожалуйста, электричество! — остановил муху Единорог. — Сейчас включусь в мировое свечение. Отключился ради маскировки, чтоб спящих не разбудить.
Столбы-ноги Единорога засветились: сначала, как запятые молодого поджарого месяца, по ободку копыт, потом засияли полными лунами!
Это было настоящее чудо — четыре огромные луны светили с Земли на небо впервые за всю историю Млечного Пути.
При этом свете было хорошо видно, что толстые ноги Единорога обросли мозолями, а оплывший рог потерял свою воинственную форму.
Дядя Митя вынул из сумки острый изогнутый нож, потом клещи, похожие на кузнечные, и принялся за дело. Мозольные стружки разлетались искрами из-под ножа и тотчас темнели. Фаина сгоняла по хребту до хвоста животного. Когда она вернулась, доктор управлялся с мозолями задней пары ног.
Наконец Дмитрий Сергеевич выпрямился и вытер со лба пот.
— Операция прошла успешно! — доложил он и пощупал рог Единорога. — Да, эта косточка будет покрепче гранита.
— Звездное вещество пополам с хитоном, — с сочувственным вздохом признался тот. — Доктор, я чувствую величайшее облегчение. Кажется, что с меня только что срубили тяжелые свинцовые цепи. Можно чуточку попрыгать?
— Валяйте, — засмеялся дядя Митя. — Только дом не сверните!
Прыгающий Единорог напоминал большой аэростат.
— В следующий раз, Единорог, обращайтесь к врачу вовремя! — посоветовала летающая ветеринарная сестра милосердия. — Отрастить мозоли и костный рог легко, а прооперировать носорога или лошадь Пржевальского трудно. Ведь мы так устаем на основной работе!
— Большое спасибо! — темпераментно поблагодарило звездное животное. — Сейчас я, кажется, легче бабочки. И боли в ногах нет.
— Заворачивайте на огонек в следующий звездный сезон! — пригласил дядя Митя. — Только, прошу, предупредите заранее. А то в селе испугаете кого-нибудь.
Единорог потоптался на месте, повертел щетинистой головой.
— Позвольте же, славный представитель человечества, сделать небольшой подарок! — Единорог жарко задышал, приблизил голову к лицу доктора. — С невероятным наслаждением облечу ради вас вокруг вашей маленькой планеты, на которой живут такие добрые люди и… мухи!
— Согласны! — восторженно завопила камышовая муха. — Дмитрий Сергеевич, соглашайтесь, другого раза не будет!
Дядя Митя уже ничему не удивлялся. Он спокойно и деловито поинтересовался:
— Где наш отсек, дружище?
— Внутри рога, — пригласил Единорог, — там хватит места для человека и мелкого насекомого.
Единорог наклонил голову и уперся рогом в землю. Доктор, с акробатической ловкостью пролез в тесное отверстие носа и очутился внутри живого космического корабля. Следом за ним шустро проникла в: корабельный отсек Фаина Рептильевна.
Внутри пустотелого рога сверкали пластины, черного и белого цветов. Как на настоящем орбитальном корабле, темнел иллюминатор овальной формы. Только вместо стекла была вставлена истонченная прозрачная роговая пластинка.
Единорог слегка присел на задние ноги, оттолкнулся от теплой Земли и поднялся в воздух.
Дядя Митя увидел в иллюминаторе деда Хирона с выпученными от изумления глазами. Бывший печник замер на полуосвещенном крыльце избы. Около него примостилась, задрав бороду, Клеопатра и по-козьему силилась понять происходящее.
Единорог поднимался все выше и выше. Кордон раскрылся упавшей картой, мигая пунктирными огнями. По проселку от Кордона ходко двигался к далеким березнякам табун.
Плотный конский, косяк вбегал в облако предутреннего тумана, и рождалась волшебная картина. Казалось, что кони плыли по белому озеру, вытянув гривастые головы и шумно фыркая. Впереди табуна скакал сам начкон товарищ Жуков. Он так увлекся работой, что даже не поглядел вверх, когда над табуном скользнуло черное облако.
Путешественники летели над ночной страной. Они миновали славный город Пермь со знаменитым конным заводом орловских рысаков, пролетели Горький. Москва встретила их разливами огней. И дядя Митя подумал, что на следующий год возьмет Сашу в столицу и покажет ему и Красную площадь, и красный Кремль, и Красную Пресню.
Но пока он думал, Единорог в полной тишине проскочил Берлин и Лондон. Над Атлантическим океаном астронавты нагнали вчерашнее солнце. Единорог изменил орбиту — снизился, чтобы доктор увидел морские корабли с флагами и трубами, густо-зеленые острова, яхты с отчаянными мореплавателями. Пролетели быстро Ньюфаундленд и Лабрадор, пронеслись над Тихоокеанским побережьем Канады и Алеутскими островами.
И — здравствуй, Отчизна!
Единорог нырнул в темное, сумрачное, но уже предутреннее пространство милой Сибири.
Вдруг тишину неба разорвали восторженные крики, вылетавшие из носорожьей трубы в космические дали.
— Сенсация! — надрывалась камышовая муха. — Муха в космосе! Первая муха на околоземной орбите!
— К сожалению, Фая, ты не первая, — огорошил помощницу доктор Донников. — В свое время в космосе побывали дрозофилы, или мушки плодовые.
В эту секунду большое животное мягко приземлилось на околице Кордона. Небесное кругопланетное путешествие завершилось.
— Ближе доставить не могу, — извинился Единорог, когда ветеринары покинули свой отсек и вступили на мокрую от росы землю. — Как пить дать, усекут! Тогда надо свозить по орбите всю деревню, а у меня жесткий распорядок вечности. Прощайте, друзья животных! Я расскажу собратьям по космосу о чудесном исцелителе. Как-нибудь мы назовем самую новую, самую сверхмощную звезду звездой доктора Донникова, а новое созвездие — созвездием Ветеринара!
— Может быть, носится там еще какая безымянная планетка? — запросила огорченная муха. — Не буду спорить, если назовете ее Фая!
Единорог уже завис над Луной, маскируясь в теневой ее части.
Он торопился в мировое сообщество звезд, в пространство, еще не ставшее человеческим общежитием, но населенное небесными телами с человеческими именами.