Был только один вариант.
— Она научится.
Другой вопрос Драго кружил в воздухе вокруг него:
— Действительно ли эта девушка стоит всего этого?
Лука на мгновение закрыл глаза…
Хлоя отвергла руку, протянутую к ней.
— И-извини. У меня гермофобия.
— Нет, мне жаль, — сказала ей Лейк, подняв руки. — Если тебе когда-нибудь понадобится с кем-то поговорить, я выслушаю. Я знаю, каково это — быть одной. Лука наблюдал за обменом издалека. Он вышел вслед за Хлоей, но Лейк, одна из его солдатских дочерей, тоже последовала за ней. Должно быть, она почувствовала беду Хлои, как и он, наблюдавший за ней во время выпускного вечера.
Прежде чем девушка повернулась, она бросила Хлое несколько последних слов.
— Ты не должна прятать свое лицо. Оно прекрасно.
Он не знал, чего ожидать от Лейк, когда она подошла к Хлое, особенно после того, как он услышал об ужасах, через которые Хлоя и Элль прошли в школе, но такого он, честно говоря, не ожидал.
Когда он смотрел на Хлою сейчас под освещенной беседкой, в окружении распустившихся цветов, у него перехватило дыхание. Он ждал этого дня уже несколько месяцев.
То, что он держался от нее на расстоянии и наблюдал за ней только издалека, сводило его с ума. С того последнего раза он ни разу не смог поговорить с ней, но теперь время пришло.
Загнав ее внутрь, как в прошлый раз, он загородил вход своей рамой.
— Привет, дорогая.
Она подняла на него испуганный взгляд.
Вытащив сигарету, он поднес ее к губам, заставляя палочку подпрыгивать, и сказал:
— Я слышал, ты все еще говоришь, что ты гермафобка. А ты не думала хоть раз сказать правду? — Он зажег конец своей Zippo.
Переведя взгляд на давление, которое она производила в своих руках, ее мягкий, неуверенный голос утихомирил что-то внутри него.
— Я… это не ложь.
Тогда докажи это.
Сделав несколько шагов вперед, он встал над ней, протягивая руку.
— Давай, дорогая, попробуй один раз.
Если бы он все еще молился, он бы молился в этот момент. Наблюдая, как она смотрит на руку перед собой, он отчаянно нуждался в том, чтобы она просто протянула руку и коснулась ее.
Будучи слишком сосредоточенным на ее лице, Лука почти пропустил это — легкое движение ее руки, движущейся к его руке, прежде чем она остановилась.
— Я не могу.
То, что она только что сделала, было знаком. Она тоже это чувствует. Даже если она игнорировала это, нельзя было отрицать, что между ними существует электризующее притяжение.
Его голос принял властный тон, не желая больше лгать, и он спросил:
— Почему ты не можешь?
Ее глаза встретились с его глазами, глядя вверх сквозь темные ресницы, когда она прошептала свой секрет:
— Потому что я боюсь.
Она боялась прикосновений. Он знал об этом с самого начала, но ему нужно было заставить ее признаться ему в этом, чтобы однажды она смогла преодолеть этот страх. Ему нужно было, чтобы она начала доверять ему свои секреты.
Он сел напротив нее.
— Это было не так уж плохо, дорогая. — Затянувшись сигаретой, он захотел еще. — Сейчас лето, а ты все еще носишь длинные рукава.
Она ничего не ответила, но, глядя, как она проверяет их длину и опускает рукава своего черного платья, он понял, что снова был прав. Он ни разу не видел ее в коротких рукавах, независимо от погоды, что говорило о том, что она что-то скрывает под материалом.
Поймав на себе ее взгляд, он понял, что какая-то ее часть все еще заинтригована им.
Желая заинтриговать ее еще больше, он достал свою Zippo и открыл ее. Ему не потребовалось много времени, чтобы очаровать ее светом, пробивающимся сквозь его пальцы.
— Ты собираешься в колледж?
— Да, конечно.
Он начал плести быстрее. Важность этого вопроса она пока не могла понять.
— Где?
— Стэнфорд… в Калифорнии. Она говорила так легко, когда была очарована им, без запинок.
Он щелчком выключил зажигалку, получив то, что ему было нужно.
— Это ужасно далеко, дорогая. Думаю, ты сможешь бежать дальше. — Стоя, он посмотрел вниз. Снова смотрел на нее, впитывая все, что мог, до следующего раза. Это делало ожидание менее мучительным.
Затаив дыхание, она не двигалась.
Следы на ее лице заставили его задуматься о том, что только что сказала ей Лейк.
— Знаешь, она права. Эти шрамы прекрасны.
Он мечтал прикасаться к ним каждый день и представлял, как сделает это прямо сейчас. «Прикоснись к ее шраму…» — прошептала тьма.
Уйти от нее, пока он не сделал то, о чем потом пожалеет, означало уйти от своей мечты. На мгновение он почти почувствовал, каково это — прикоснуться к ней. На мгновение он почти почувствовал, каково это — быть с ней. Это было самое блаженное, что он когда-либо испытывал в своей жизни…