Поднявшись во весь рост, он уставился на нее сверху вниз, провел рукой по ее телу до волос, где схватил их в кулак, заставляя ее посмотреть на него.
— Позволь мне поцеловать тебя.
Маленькая часть ее разума, все еще скованная дьяволом, кричала ей, чтобы она не делала этого, зная, что если она согласится, то ее разум освободится от него. Она также знала, что на их место придут новые цепи, которые снова овладеют ею. Ее разум будет принадлежать бугимену.
Хлоя нервно облизнула губы, прежде чем кивнуть, поддаваясь ему.
Рука на ее бедре и в волосах сжалась, когда он расположил ее так, как хотел, а затем наклонился и взял ее сочную нижнюю губу в свои губы.
Ее глаза захлопнулись, как только его губы коснулись ее губ. Она оставалась совершенно неподвижной. Единственное, что двигалось, было ее сердце, пытавшееся вырваться из груди.
— Поцелуй меня в ответ, — прорычал он голодно.
Хлоя задохнулась. Казалось, он годами испытывал голод от любой привязанности.
Когда он взял ее нижнюю губу между зубами и прикусил, из ее горла вырвался звук. Это был звук не боли, а удовольствия, который испугал ее до глубины души.
Она переместила руку к его груди, чтобы попытаться отстраниться от него, но когда ее ладонь оказалась над его сердцем, она почувствовала, как оно быстро и сильно бьется. Ритм совпадал с ее ритмом, как будто их сердца бились как одно целое.
Вместо того, чтобы оттолкнуть его, она стала двигать своим ртом вместе с его, слегка целуя его в ответ, желая насытить ту часть его тела, которая явно нуждалась в ней: самые темные части его тела, которые были самыми голодными. Это разожгло маленький огонь глубоко внутри нее, который был скрыт.
Дьявольские цепи, державшие ее разум в плену, начали таять от огня, разожженного Лукой, и разум Хлои обрел свободу на малую долю времени, прежде чем новые цепи завладели ее разумом.
Бугимен успешно захватил ее тело и разум. Теперь оставалось украсть у дьявола только ее душу. Однако ее душу было не так-то просто отнять.
Проведя языком по ее губам, он внезапно отстранился. Его тяжелое дыхание было таким же резким, как и ее, что свидетельствовало о том, что ему было трудно отстраниться, и его голос был напряженным, когда он сказал ей:
— Если я не остановлюсь сейчас, я возьму тебя прямо здесь.
Она замерла, точно зная, что он имеет в виду, так как его твердость, упиравшаяся в ее живот, теперь была очевидна.
— Я… я… не могу.
Он успокоил себя, сделав глубокий вдох.
— Я знаю, детка. Вот почему я остановился.
Поверив, что он не сделает этого, она снова расслабилась в нем.
Она чувствовала, как тьма просачивается все глубже и глубже, возвращаясь в свой дом внутри Луки. На данный момент тьма была успокоена.
Глядя в его интенсивные сине-зеленые глаза, она надеялась, что то, от чего она отказалась, того стоило. — Обещай мне, что не причинишь Амо вреда и отпустишь его.
Лука переместил руку, которая была в ее волосах, к горлу, слегка обхватив хрупкую шею.
— Скажи, что ты моя, дорогая. Я хочу услышать, как ты произносишь эти слова и подразумеваешь их.
Не темный голос повелевал им. Он хотел, чтобы она сама произнесла эти слова.
— Я твоя, — прошептала Хлоя, полностью отдаваясь ему… навсегда.
Он наклонился в последний раз, снова взял ее нижнюю губу между зубами и прикусил, а затем отстранился и отпустил ее.
— Надеюсь, ты знаешь, что ты только что сделала, — греховно прошептал он, прежде чем отпустить ее, убирая руку от ее горла.
Цепи, опутавшие ее сознание, натянулись. Я знаю.
Отойдя от нее, он попросил.
— Собери все свои вещи.
— Зачем? — спросила она в замешательстве.
— Увидишь. — То, как он это сказал, заставило ее подумать, что она не хочет ничего узнавать, но она больше беспокоилась о другом.
— Так ты не причинишь ему вреда?
Он улыбнулся.
— Собирай свои вещи, дорогая,
Когда дверь закрылась и он ушел, ей оставалось только надеяться, что он не причинит вреда Амо.
В одиночестве она коснулась своих распухших губ. Лука был прав: что я только что сделала?
Она не могла поверить, что это она протянула руку и коснулась его, в то время как она только училась принимать прикосновения Луки. В этом не было даже укора, не было никакой неправильности. Страшнее всего… Хлоя только что получила свой первый поцелуй с обещанием, что он не будет последним.
Она была не из тех девушек, которые мечтают о первом поцелуе. Да и как она могла мечтать о том, чтобы к ней больше никогда в жизни не прикасались? Поэтому она никогда не думала, что у нее будет первый поцелуй, не говоря уже о том, что первый поцелуй будет с Лукой, бугименом.
Все, что только что произошло, напугало ее до смерти. Она повторяла в голове одни и те же слова, пытаясь сохранить рассудок. Ты должна была. У тебя не было выбора. Ты сделала это, чтобы спасти Амо.
Через некоторое время после повторения этих слов, границы начали размываться. Она не знала, действительно ли это то, во что она верит, или это то, во что она заставила себя поверить.
Ты должна была… У тебя не было выбора… Ты сделала это, чтобы спасти Амо…
Правда?
Тридцать два
Как это прекрасно. Как больно это может быть
Щелкнув зажигалкой, Лука закурил сигарету, глядя через стол на Амо. Ни один из них не говорил, оба просто молча убивали друг друга в своих мыслях, пока Лука продолжал наполнять комнату дымом.
— Как ты это сделал? — Амо заговорил первым, не в силах больше выносить молчание.
Поняв, о чем он спрашивает, Лука ответил ему: