— До свидания, Вадим.
Казалось, ещё немного — и рухну здесь. Лишь усилием воли держалась и хотела только одного: чтобы муж оставил меня в покое.
— Есть ли шанс, что ты меня простишь, Анна? — смотрел он на меня с грустью и ожиданием. — Ты ведь добрая и сострадательная. Всегда умела понимать и прощать.
Да, так и есть. Но это как раз не тот случай. Предавший раз, предаст снова. И если б только раз… Нет. Я даже думать об этом не хочу. Дышать одним воздухом тяжело. Пусть лучше уходит. Хотя бы сейчас.
— До свидания, Вадим, — повторила я, как попугай. Снова накатывала тошнота. Может, не столько физическая, сколько нервная.
— До встречи, Анна, — вздохнул он тяжело и начал спускаться вниз.
Останавливался и оглядывался, а я ждала, когда он исчезнет с поля моего зрения. Ждала с нетерпением, чтобы наконец-то открыть дверь и спрятаться.
Я не рисковала, пока Вадим был слишком близко.
Я знала, что второго раунда переговоров мне не выдержать.
К счастью, он, пусть и медленно, но уходил. И тогда я наконец-то вставила ключ в замок и юркнула внутрь квартиры.
Лечь в постель. Отлежаться. Поспать. Прийти в себя.
Можно сказать, непростой и очень-очень длинный день подошёл к концу.
Эту ночь я спала плохо. Путанные тревожные сны заставляли без конца просыпаться. А утро меня снова встретило тошнотой.
Глава 13
— Это что такое было, Ань? — встретила меня у туалета Машка. Она с ночной смены как раз вернулась.
— Да вот… — пришлось признаваться ей, что я внезапно «заболела».
— Я б твоему Майскому руки повыдергала бы! — бушевала подруга. — Вот я шляпа, а? Как же я проглядела-то, а? Непростительно!
— Ты не виновата, Маш, — в третий раз повторила я. — У меня не совсем типичная картина. Сознание я не теряла и чувствовала себя вполне сносно. Подташнивало, да. Но тошнить меня начало ещё до того, как Вадим ударил.
— Ну ладно бы кто другой! Но я!
Машка моя — медсестра. Всегда мечтала стать врачом, но судьба её сложилась так, что мечты так пока и остались мечтами.
Мы из одного города. Жили по соседству. В один класс ходили. Только я росла в хорошей дружной семье, а Маша хлебнула с лихвой прозы жизни с матерью и вечно пьяным отчимом.
Она выжила, выросла, выучилась. И стремилась достичь ещё большего. Но жизнь её никогда не баловала. Скорее, без конца испытывала на прочность.
Кто-то другой уже бы сломался. Только не Машка. Крепкая, как придорожная трава. Стойкая, сильная, закалённая.
И, наверное, никому не дано разглядеть её тонкую ранимую душу, потому что она никому её не показывала. Даже мне. Но я с годами всё же научилась и видеть, и слышать её, и предугадывать всякие мелочи. Мы всё же подруги со стажем.
— Мы все ошибаемся, Маш. Не кори себя. Ничего страшного не произошло. Я жива, почти здорова. Отлежусь — и всё наладится.
Но Машка только упрямо сжимала красивые губы, хмурилась и досадовала.
— Надо побои снять, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Ещё вчера нужно было это сделать.
— Не нужно, — покачала я головой. — Не хочу ничего. Пожалуйста.
— Ну и зря! Вот поэтому домашнее насилие и процветает! Потому что вы их жалеете, чего-то боитесь или стесняетесь!
— Не надо, Маш, — отвела я глаза. — Это единичный случай. А я… не хочу ни мстить, ни скандалить. Не потому что выгораживаю Вадима. Да и выкрутится он. Мама его весь свой арсенал на ноги поставит и сделает так, что я во всём виновата останусь. Не хочу через это проходить. Ни сил, ни желания. Хочу просто куда-нибудь спрятаться поглубже и не вылезать. Я даже обрадовалась больничному. Мне и впрямь нужна пауза.
Машка нахмурилась ещё сильнее и побарабанила пальцами по кухонному столу. Мы там обосновались для непростой беседы.
— Как там твой Райдер, кстати? — спохватилась она. Увела разговор в сторону, и я ей за это была бесконечно благодарна.
— Рейнер, — машинально поправила я. — И он не мой.
— Да какая разница? — махнула она рукой. — Получилось? Хоть не зря?
— Получилось. Я у него в кабинете сознание потеряла. Стыд какой…
— О! Как это на тебя похоже! История с конца. Вначале ты говоришь главное, а подробности — если из тебя их выдавишь.
— Да рассказывать нечего, Маш. Лингафонный кабинет он школе подарит. Пообещал. Ну, и заодно со мной ему пришлось возиться.
— Ну, давай хоть вкратце, что да как.
И я рассказала. Почти всё. Умолчала лишь о его странном поведении и о словах, что он сказал в клинике. И о том, что визитку дал.
Я знала: не понадобится. От Вадима я ушла. Да и вряд ли повторится то, что было. Вадим никогда не был ни жестоким, ни тираном. Никогда и пальцем меня не тронул.
Немного заносчивый — да. Расчётливый и прижимистый — тоже, но в меру. Но я замечала это только тогда, когда дело касалось каких-то несемейных вопросов. Со мной муж был всегда щедр. Мне не на что жаловаться.
Он всегда покупал всё только качественное и предпочитал пользоваться высококлассными услугами. За пять лет я прошла и лечение, и обследования в клиниках. Он никогда не отказывал и исправно платил по счетам.
Так что — я уверена — больше Вадим так никогда не поступит. А поэтому я никогда не позвоню Рейнеру и не попрошу о помощи.
— А ещё приходил Вадим, — вздохнула я. — Сидел у тебя под дверью на коврике, как бездомный пёс. Я от него в гимназии улизнула, ушла через чёрный ход, так он меня тут достал.
Машка вся подобралась. В глазах — колючие иглы.
— И что ему понадобилось?
— Прощения попросил. Хочет, чтобы я домой вернулась.
— Надеюсь, ты не повелась?
— Нет. Я пока даже к нормальному разговору не готова. К тому же, так плохо себя чувствовала, что мечтала об одном: чтобы он ушёл и оставил меня в покое.