— Спасибо, — голос её звучал тихо и сдавленно. Будто я своими руками накинул ей на шею удавку.
Ещё бы извините-простите свои коронные сказала, и я бы вообще почувствовал себя конченным мерзавцем.
Но во мне жило это: крутые горки и какая-то ненормальная страсть, что сжигала изнутри. Я не знал, что с этим делать, а поэтому… всё получалось не так, как могло бы быть.
В другое время. В другой реальности. При других обстоятельствах.
— За что спасибо, Анна? — почти взорвался я, хоть и лёд плескался в моём голосе. — Я унизил вас, повёл себя, как свинья, а вы благодарите? Ну не будьте же такой беззубой! Дайте отпор! Пошлите меня к чёрту, в конце концов!
— Идите к чёрту, — сказала она и отключилась.
Но то, как прозвучали её слова, мне понравилось. Не тускло и покорно, а со сдерживаемым гневом. А это почти страсть. Эмоции.
Не побоялась. Я почувствовал, как ухмылка коснулась моих губ.
Не стала раздумывать, что за этим последует. Не подумала о кабинете, который я мог бы и не подарить, будь я большей скотиной, чем есть.
Может, не всё ещё и потеряно в её случае.
— Замечательно. Прекрасно. Великолепно, — произнёс я вслух. — Зашибись, — стукнул раскрытой ладонью по оконной раме. Так, что задрожали стёкла. — Ты самый лучший ловелас, Рейнер, на планете Земля. Вместо того, чтобы очаровывать и притягивать женщину, найти подход, обрубил канаты.
А может, это и к лучшему. Больше не будет повода ей звонить. Я и так преступил все возможные границы.
И снова думал о том, что где-то там сидит упырь, который издевается и пьёт её кровь. И неизвестно, чем ей аукнутся мои звонки.
Было кое-что, что меня тревожило. Мне постоянно казалось, что я что-то упустил. Какую-то мелочь, незначительную, но важную. Но никак не мог уловить беспокойную мысль, что возвращалась и снова ускользала.
Неудивительно при моём плотном графике. Но мозг так устроен, что подаёт сигналы, и вот сейчас я снова ощущал эту грызущую обеспокоенность. Пытался поймать лису за хвост, а она растворялась, как дым.
Я зажёг свет и зацепился взглядом за папку, что так и лежала у меня на столе. Лежала, приваленная другими документами, но всё же выглядывала, словно приманивая меня.
Я достал её и похлопал рукой по поверхности.
Надо убрать. Я и так знаю, что там. Больше меня эти данные не интересуют.
Нужно ехать домой, упасть и уснуть. Выспаться наконец-то. А завтра… завтра будет новый день.
Я достал лист из папки и собрался его порвать. Отправить в мусорную корзину это ничего не значащее «досье». Набор пустых фраз, которые почти ничего не знали об Анне Майской. Впрочем, как и я.
Но прежде чем мои пальцы сделали дело, взгляд скользнул по сухим строчкам и задержался на данных в конце страницы.
Домашний адрес. Телефон, который я знал наизусть.
Домашний адрес. Совсем не тот, куда возвращалась Анна после клиники.
Не тот. Не там.
Невольно я сжал бумагу так, что превратил её в мятый комок.
— Вот, значит, как… — произнёс вслух, наверное, чтобы услышать свой голос.
Ну, что ж, дорогая Анна. К чёрту так к чёрту.
Кажется, я знал, где находится тот самый чёрт, куда ты меня послала.
И я обязательно там буду, чтобы понять. Или узнать. А там уж, как сложится.
Нет. Я не из тех, кто гордо отходит в сторону.
Я из тех, кто забирает то, что мне нужно.
Глава 19
Анна
Я будто попала во временной разлом, где это самое время застыло.
Чувствовала я себя сносно, если бы не воронка в груди — развороченная и некрасивая. На меня порой накатывало. И тоска, и обида, и боль. Не физическая, а душевная.
Вадим звонил каждый день. Я не отвечала. Вадим писал каждый день смс. Я не читала. Но он настойчиво продолжал меня атаковать. Спасибо, что не приезжал и не трепал нервы. За это я была ему благодарна.
Я почти выбрала квартиру — скромную, неподалёку от Машкиного дома, и даже переговорила с хозяевами.
— Выдумываешь, — ворчала подруга, — жили бы вместе. И платить меньше, и хозяйственные дела пополам.
«А я б за тобой присматривала», — читала я между строк.
— Знаешь, — сказала я ей напрямик, — у меня ощущение, что я жила, окутанная ватой. Вначале родители опекали, сдували пылинки. Потом я замуж выскочила и, казалось, муж любит и боготворит.
Машка в этом месте презрительно фыркнула. Может, она видела то, чего не замечала я.
— Ну, я понимаю, что не всё всегда шло гладко. Но идеально ни у кого не бывает. Временные трудности. Всё можно преодолеть. Это какой-то розовый мир, что нравился мне. За исключением того, что я так и не смогла забеременеть, мне казалось, что и семья у меня замечательная, и муж — всем бы такого. И работа есть, нравится.
— Угу, — подмигнула Машка, — и свекровь — зашибись, врагу не пожелаешь, и Анаконда вас, как кроликов, заглатывает целиком.
— Я вот это как раз называю трудностями. Не всё идеально, но если отбросить в сторону подобное, то я считала, что мне очень повезло. А теперь… я должна уметь сама справляться с тем, что на меня свалилось или ещё свалится. Хочу научиться жить не за чьей-то спиной, а сама.
Машка только головой покачала.
— Ты удивительный человек, Ань. Там, где другие стонут и ноют, ты находишь позитив. Умеешь не замечать гадости и подлость, сглаживать углы и идти на компромисс.
— Я безвольная и мягкотелая, — возразила ей. — Это не очень хорошо.
— Ты добрая и замечательная. На тебя только смотришь — и светло на душе. Оставайся такой, какая есть. Не ожесточайся и не становись стервой. Иногда можно немножко ею быть, но это не ты. Не твоя стихия. Помнишь? Мир спасёт доброта.
— Красота, — поправила я подругу машинально и вспыхнула. Но Машка на то и Машка — рассмеялась звонко.