Я сжала ладонями виски. Свекровь рвала шаблоны, но я не хотела понимать. Точнее, принимать всё это как должное.
— Он мне изменил, — произнесла тихо.
— Ну и что? — дёрнула свекровь бровью. — Он что, первый или последний мужчина, который оступается?
— Вы бы смогли? — решила надавить я на её эго.
— Смогла.
Это звучало без «бы». Это звучало уверенно.
— У всех семей однажды случаются кризисы. Моменты, когда кажется, что всё рухнуло или пропало. Трудности, которые нужно преодолевать. У кого жена посмотрела налево, у кого муж. Житейская история.
— Ну а я не хочу! Не хочу к этому относиться, как к обыденности!
— Ну и зря. В тебе бурлят эмоции. Это всё равно, что уйти от мужа за то, что он мусор отказался вынести. Глупо и неразумно.
Я смотрела на свекровь во все глаза. Она сейчас серьёзно? Но не похоже было, что она шутит.
— Не хотелось об этом говорить… Знаешь ли, почти все семьи переживают подобное, — снова повторилась она. — Думаешь, в моей жизни всё было гладко? Отец Вадима, царство ему небесное, тоже однажды повёл себя неподобающе. А у нас, между прочим, была образцовая семья. Душа в душу, можно сказать.
Вот оно что, оказывается…
— Я тебе больше скажу, — вела свекровь дальше свой монолог, потому что меня заклинило, и я никак не могла ни слова вставить, — он не просто оступился, а из семьи уходил к другой женщине.
— И вы простили? — наконец-то сорвалось с моих губ.
— Я не просто простила. Я боролась за нашу семью, как львица! — кажется, в её голосе прозвучала гордость. — Я вернула сыну отца. И всё у нас хорошо было. Думаешь, легко далось? Думаешь, это не задело меня? Не расплющило в какой-то момент? Но мы, женщины, — хранительницы очага. И кто, как не мы, обязаны поступаться всем ради семьи?
— Женщина обязана быть счастливой. А больше она никому ничего не обязана, — повторила я фразу, которую не раз говорила Машка.
— Ты подумай, — поднялась со стула свекровь. — Не пори горячку. Если бы не сын, я бы никогда не пришла сюда, — гордо задрала она голову.
Но ничего гордого в ней не было. Особенно после того, что она мне сказала. Она снова поступилась. Сделала не то, что чувствовала, а то, что обязана была. И то под давлением.
— Лично я уверена: всё в его жизни будет хорошо. И без тебя. Но не я это решаю. Он тебя любит. А я хочу сыну только добра. Будь моя воля… сумей я это всё переломить… — невольно сжала она кулаки, и я видела, как её затрясло.
Видимо, разговор дался ей нелегко. Особенно, учитывая, что меня она недолюбливала.
— Спасибо, что пришли поговорить, — поднялась и я со своего места.
Свекровь метнула в меня убийственный взгляд. Наконец-то она походила сама на себя, а не на ту женщину, что ломала себя в угоду сыну.
Я не жалела её. Ни капли сострадания или сочувствия не чувствовала. Даже стыдно немного. Но слова её не убедили и не тронули. А, наверное, я ещё больше уверилась: не хочу прощать. И понимать — тоже. И то, что Вадим якобы раскаивался, не смягчило, не вызвало колебаний и душевных метаний.
Может, потому что слишком любила и доверяла ему. Может, поэтому — чересчур больно и обидно. А я при всей своей мягкости и бесхребетности всё же не безвольная кукла, не амёба. Не тряпка, о которую можно вытирать ноги.
***
Свекровь ушла, я закрыла за ней дверь и без сил прислонилась к стене.
В тот момент я поняла, что пора расставить всё по своим местам. Сделать то, что должна давно. Забрать вещи. Подать на развод. Решить вопрос с квартирой.
У меня не так уж много времени. И чувствую я себя уже вполне сносно.
И первое, что я сделала, — позвонила и договорилась посмотреть квартиру. А вечером набралась сил и ответила на телефонный звонок Вадима.
— Ну, наконец-то! — в голосе мужа чувствовалось и облегчение, и торжество. Наверное, он думал, что на меня благотворно повлияла Лариса Сергеевна. — Как ты, Ань?
— Здравствуй, Вадим. У меня всё хорошо.
Я сжимала в ладони телефон и чувствовала, как влажнеет кожа. Нет, это нелёгкий разговор. И, наверное, лучше было бы нам поговорить глаза в глаза, но на это я сил не находила. Уж лучше так. Маленькими шажочками. Как получается. Прячься не прячься — а нужно двигаться вперёд.
— Давай я приеду и заберу тебя? Прямо сейчас?
Напористый, как всегда.
— Не надо, Вадим, — перебила я его, потому что он что-то ещё говорил и, кажется, уже спешил одеться, чтобы брать быка за рога, пока я не очухалась.
Но всё заключалось в том, что я не мириться с ним собиралась. Отнюдь.
— Ну, хорошо. Тогда утром?
— Ни сегодня, ни завтра. Не нужно.
— А когда? — чуть растерял он свой радужный настрой.
— Никогда, — я всё же произнесла это слово. — Я думаю, что ничего не надо менять. Ничего не изменилось. Я была тебе хорошей женой. Хотела стать матерью нашим детям. И что уж — все эти дни я мучилась и гадала, что сделала не так. Что не предусмотрела, чего не предвидела. Почему случилось то, что случилось.
— Да перестань, Анна, — в голосе Вадима уже прорывалось раздражение. — Никто не виноват. Ну, кроме меня, конечно, — добавил он поспешно. — Я оступился. Но разве это повод бесконечно бить меня ногами? Я ведь тоже был тебе хорошим мужем.
Был. С этим не поспоришь. Как и с тем, что всё у нас уже в прошедшем времени. К сожалению.
— Я не вернусь, Вадим.
— Ты не можешь, не можешь так со мной поступить, Анна! — взорвался он. — Я не приму этого, так и знай! И развода тебе не дам! И уж если ты не хочешь бороться за нас, я буду бороться сам! За двоих! Ничего не закончилось, слышишь? Ничего не изменилось! Просто дай мне шанс! Один-единственный! Я о большем не прошу, Анна! Я дам тебе столько времени, сколько нужно, чтобы ты отошла и простила! Ну нельзя же, нельзя из-за единственного проступка казнить сразу без суда и следствия!
— А он единственный, Вадим? Этот проступок?
— Да! — выкрикнул он, но по крохотной паузе, по заминке, я поняла: он лжёт. Он наглым образом лжёт.
— Знаешь, у меня было время поразмышлять. Думаю, это неправда. Иначе ты бы не приволок ту девушку к нам домой. Не стал бы делать этого, будь это один-единственный раз. Нашёл бы, где спустить пар. На стороне. Но почему-то это произошло именно у нас дома. Я не хочу знать твоих мотивов. И объяснений не хочу. Ты осознанно переступил черту. И да, я бы ничего не узнала, если б не вернулась домой пораньше. Но что случилось, то случилось. Отпусти меня, Вадим. Даже если ты меня сломаешь, ничего хорошего из этого не выйдет. Я буду помнить. Буду постоянно оглядываться. А я не хочу.
— Анна! Ну послушай же меня, Анна! — кричал мой муж.
А я только покачала головой и отключилась.