— Спасибо тебе за всё, — целую её в щёку.
Машка неожиданно крепко меня обнимает. Для неё это не просто порыв. А что-то особенное, очень редкое, чего не дождёшься просто так.
— Прорвёмся, Ань. Всё у нас получится. Даже интересно выкрутиться.
— В самом крайнем случае, я позвоню Андрею, — вздыхаю тяжело.
У Машки ни один мускул не дрогнул. Только глаза стали темнее и взгляд ушёл в никуда.
Может, я выдумываю. Может, мне кажется. Но я всегда подозревала, что между моей подругой и старшим братом что-то было. Очень давно. И что Андрей — причина Машкиного одиночества. Но она не рассказывает. А я не спрашиваю. Не лезу в душу. Но надеюсь, что однажды она всё расскажет сама.
— Не надо Андрею, — срывается с её губ. — Мы сами уж как-нибудь. А то ещё прилетит, будет уму-разуму учить.
Да, он такой. Может. Но мне снова чудится: Машку не это заботит. А его внезапное появление. Кажется, кто-то боится этой встречи очень и очень сильно.
— Ну, я побегу, — суетится подруга и прячет глаза. — Дел полно, я позвоню вечером, ладно?
Я киваю и смотрю ей вслед. Провожаю до лифта и слушаю, как скрипит кабинка, спускаясь.
В это время звонит телефон. Вадим. Ещё не всё сказал? Не всё забрал у меня?
Глава 25
Я перевела телефон в беззвучный режим. Пусть звонит. Я не слышу, мне всё равно. Надо бы его в чёрный список забросить, но я не спешу. Перед судом всё равно придётся как-то контактировать. Хотя, наверное, не стоит надеяться, что суд пройдёт легко.
Вадим решил насладиться сполна. А поэтому… Нет, я не жду, что он сдастся. Он всегда был упрямым и целеустремлённым.
У меня впереди нелёгкий период. И дело даже не в том, что я осталась на мели. А в том, что мне предстоит вступить в противостояние.
Невольно вспомнился Рейнер. И его предложение. Рука потянулась к сумочке. Визитка его там. Лежит, никуда не делась. И такое искушение набрать его номер и попросить помочь.
Но любая просьба имеет цену. Может, только это и остановило меня. Я знаю, что он захочет взамен. А я… не готова. Не для меня вольные отношения. У меня никогда даже мыслей об этом не возникало.
Я замужем. Была. У меня муж. Был. Никто и никогда меня не интересовал. Я смотрела на мужчин, как на предметы интерьера. Что есть, что нет. До недавнего времени.
Рейнер меня волновал. Притягивал. Было в нём что-то загадочное и непонятное. И вся эта буря внутри — то холодно, то жарко, то в дрожь кинет, то сожмётся всё внутри — пугала меня. Я не понимала и не могла разобраться, чем таким он тянул к себе.
Я думала о нём. Не постоянно, но часто.
— Я не сдамся, — произнесла вслух и занялась подсчётами.
Что ни говори, а жизнь с Вадимом меня избаловала. Я могла бы составить сейчас длинный список бранных слов в его адрес, но одно знала точно: я ни в чём не знала отказа (если дело касалось меня лично), никогда не считала копейки, как сейчас, и не планировала свой бюджет в рамках жёсткой экономии.
В моей жизни бывали разные периоды. Но и всегда находилось плечо, на которое можно опереться.
Я могла позвонить родителям. Братьям. И нашла бы поддержку. Материальную — в том числе. Но в двадцать пять как-то неловко снова припадать к родительскому плечу. Это самый крайний случай.
Чтобы просить, нужно поделиться. Рассказать, что моё замужество закончилось, и я осталась у разбитого корыта: без квартиры, без поддержки, без денег, без ребёнка. Рассказать, что муж мне изменил и поднял на меня руку.
Кто-то назвал бы меня дурой. Но я не хотела рассказывать о проблемах, ныть, жаловаться, выворачивать душу наизнанку.
То, что со мной нянчились подруга и поневоле — Рейнер, жгло самолюбие. Я чувствовала себя голой и беззащитной.
Я не хотела чувствовать себя жертвой — и чувствовала. Может, именно поэтому не желала, чтобы жалели и помогали. Я так и видела жалостливый мамин взгляд. Хмурые брови отца. Кровожадные лица братьев, которые бы наверняка захотели наподдать Вадиму.
Андрей бы его точно закатал в асфальт. Старший брат вообще не отличался дипломатичностью. Внешне спокойный и даже флегматичный, он обладал взрывным характером, что вспыхивал внезапно и до небес. И тогда случались всякие катаклизмы.
Нет. Я не желала, чтобы вся семья втянулась в мои проблемы.
Мы созванивались пару раз в неделю. И я даже не заикнулась, что в моей жизни произошли перемены.
Сообщу потом, когда всё разрешится. Поставлю перед фактом — и бурю пронесёт мимо. Поволнуются, поахают — и всё успокоится.
Я вдруг поняла, что жизнь не остановилась. И что я вполне смогу выкрутиться, живя по средствам.
Я вела подсчёты с блокнотом в руках. Составила план, расписала бюджет, разложила деньги по кучкам, приплюсовала то, что осталось на рабочей карте. В очень крайнем случае можно влезть в кредитку.
Эти простые действия успокаивали. Ушли паника и растерянность. И уже не так болело в груди. Знала ли я человека, с которым прожила рядом пять лет? Могла ли я подумать, что он способен на жестокость? Может, как говорит моя Машка, всё — к лучшему? Иначе быть мне тенью при муже, который бы изменял, тиранил, выдвигал пустые претензии только потому, что я приелась, стала неинтересной… А я человек, личность!
Пуповину отношений рвать нелегко. Уходить тяжело. Оставлять позади кусок жизни — рвать с мясом по живому. Но лучше сделать это сейчас. И я даже благодарна Вадиму, что он показал себя не с лучшей стороны. Лишил иллюзий, что ещё жили во мне и заставляли сомневаться.
Спокойствие и уверенность, как и положено, разбились в прах, когда раздался звонок в дверь.
Я замерла. Провела рукой по лицу. Вадим приехал, чтобы окончательно меня добить? Нет, я не хочу с ним видеться. Смотреть в глаза. Разговаривать. Я не стала подниматься и красться к двери, чтобы проверить, кто там стоит. Я замерла, как кролик, и это мне не понравилось.
В эту же секунду завибрировал телефон. Чёрт. Хорошо хоть я звук отключила. Но на экране не Вадим, а Рейнер.
Имя его — как выстрел. То, чему я не могу сопротивляться. То, что гипнотизирует и тянет меня за собой. И я отвечаю, даже забыв, что там, за дверью, скорее всего, стоит мой муж.
Нажимаю на кнопку приёма вызова и молчу.
— Анна, я знаю, что вы дома. Откройте дверь.
Волна облегчения. Гора с плеч. Там не Вадим. Там Рейнер. И без разницы, зачем он пришёл. Но, кажется, в тот момент я даже не думаю об этом. Просто поднимаюсь и иду в коридор. Два щелчка — и в проёме дверей маячит высокая фигура. Рейнер.
Зачем он здесь? Я так и стою с телефоном в руках. Сердце грохочет в груди. Пульс бьётся в губах.
Он делает шаг, переступая порог. А я пялюсь на него, как дурочка.
— С новосельем, — сухо поздравляет он меня.
Он следит за мной — доходит медленно, сквозь шум в ушах, сквозь грохот ошалевшего сердца.
Он проходит в комнату, не спрашивая разрешения, оглядывается. Это очень деловой взгляд, будто щупающий изъяны или несоответствия.
На его лице ничего не отражается. Он инспектирует. Но в этом изучающем взгляде нет ничего брезгливого или пренебрежительного, как у свекрови, которая почти так же оглядывала комнату, где мы жили с Машкой.