Он делал так только тогда, когда был уверен в собственной правоте. Во всех остальных случаях, Рейнер оставлял право выбора. И не потому что снисходил.
Я чувствовала его живой интерес и вызов: а сможешь ли ты? И если я могла, всегда звучал его ободряющий голос: молодец, девочка; смелая девочка.
И я хотела ею быть: той самой девочкой, что принимает собственные решения и не отступает.
Это как стрела: осознание, что отношения могут быть другими. Не такими, как раньше.
Я боялась обмануться. Ошибиться ещё раз.
— Маш, — позвонила я подруге, — как думаешь: я очень доверчивая?
— Думаю, да. А что за вопросы, Сотникова? Только не говори, что твои отношения с Вадимом вышли на новый уровень. Я этого не переживу.
— Нет. Не с Вадимом.
— Та-а-ак, — протянула Машка, — и что у нас на этот раз?
И я вкратце пересказала ей события сегодняшнего дня.
— Слушай, как бы там ни было, он мужик, твой Рейнер. Не приставал? Лапы не протягивал? Благодарности не просил? Вывода два: либо он врезался в тебя, как молоковоз в бетонную стенку, либо слишком хитрый, и у него хватает духу и стали, чтобы выждать, пока ты ему в руки спелым плодом не упадёшь. Но знаешь что? Может, тебе и надо упасть как раз. А то скоро крылья за спиной вырастут, как у святой. Ну, не жди от него слишком многого. На пьедестал не возводи. Он же тебе сам сказал, что это не любовь к ближнему и не сострадание. Честно, по крайней мере. Живи моментом. Прислушивайся к себе. Не так-то это страшно — новые отношения.
— Из личного опыта? — не удержалась всё же я.
— И из личного тоже, — вздохнула Машка. — Только есть один важный момент: не всегда новые отношения перевешивают старые. Если этого не случается, то лучше никаких. У тебя не тот случай, Ань. Ты его притягиваешь, он тебе нравится, хоть ты изо всех сил и сопротивляешься. Всему нужно время. Твоё время пришло. Просто живи. А что будет дальше… кто же знает? Но лучше что-то делать, чем ничего не делать, а потом сожалеть. Короче, если тебе нужно моё благословение, то я его тебе даю. Вот такая я нескромная и слишком самоуверенная.
Разговор с Машкой, наверное, ещё больше смятения добавил, но, уже ночью пиликнул телефон.
«Уже сегодня», — высветилось на экране, и сердце отчаянно ёкнуло.
Кажется, я тоже очень ждала этой встречи.
Глава 35
Рейнер
Я выверил всё до миллиметра и рассчитал всё до секунды. Порог родной школы переступил ровно в пятнадцать ноль-ноль.
Никакого волнения не испытывал, только глухое раздражение и злость. На то, что пришлось. На то, что предстоял цирк, а я давно отвык быть клоуном. Но ради Анны я ещё и не то готов был вытерпеть.
Анаконда встречала меня в вестибюле. Ждала. Видимо, напялила парадно-выходной костюм — пиджак, блузка, узкая юбка, туфли в тон.
— Боже, кто к нам пожаловал! — кинулась она ко мне буквально с распростёртыми объятиями на полусогнутых ногах.
Выглядело это смешно.
— Добро пожаловать, Илюша, в родные стены!
— Здравствуйте, Анна Кондратьевна, — поцеловал я ей церемонно ручку и, понизив голос, душевно порекомендовал: — Илья Эдуардович, пожалуйста. У меня статус. Сами понимаете.
Анаконда пошла пятнами, но кивнула, давая понять, что услышала и поняла.
— Ну, что ж мы стоим у порога? — засуетилась она. — Пройдёмте ко мне в кабинет!
— Одну минуту. А где тут у вас кабинет Майской Анны Романовны?
Анаконда позеленела. Эдакая Змея Змеёвна — зелёная в розовые пятнышки. Цвет был ей не к лицу. Губы в шнурочек, глазки заледенели. Как очки инеем не покрылись — одному чёрту известно.
— М-э-э-э, зачем вам? — проблеяла она козлиным голосом, что дал петуха.
— Распоряжусь, чтобы моя бригада — а я с собой свою бригаду привёл — вынесла мебель и начала устанавливать лингафонный кабинет. Время — золото.
— Илья Эдуардович, — выдохнула она, как огнедышащий дракон, — видимо, вас ввели в заблуждение. У Майской не самый лучший кабинет, чтобы туда устанавливать такое отличное оборудование.
Я окинул её насмешливым взглядом и покачал головой.
— Насколько мне известно, Анна Кондратьевна, кабинеты в школе ничуть не отличаются друг от друга. Почти все одинаковые. Ну, разве что где-то чуть лучше, а где-то чуть хуже ремонт. Что, согласитесь, никак не повлияет на то, что мои ребята установят. А я приобрёл для родной школы лучшее: самые крутые ноутбуки, наушники, программное обеспечение, интерактивную доску и специальную мебель.
Я перечислял всё это с величайшим наслаждением и для убедительности потряс кейсом, где лежала документация на этот чёртов камень преткновения.
— Мне позвонить Майской или вы сами скажете номер кабинета?
— Триста четырнадцатый! — буквально прорычала Анаконда почти не разжимая губ.
— Прекрасно! Третий этаж, значит.
А потом я всё же набрал Анну.
— Добрый день. Вы на месте, Анна Романовна? — я буквально обласкал её словами. Мне доставляло это удовольствие. Нет, двойное удовольствие: краем глаза я наблюдал, как меняется в лице Анаконда Листьева. — Сейчас к вам подойдут мальчики. Не обижайте их, пожалуйста. Они хорошие. Вынесут мебель и установят лингафонный кабинет.
Ребята мои отправились на демонтаж и монтаж, а я широко улыбнулся Анаконде. Так, что аж щёки заболели.
— А теперь, Анна Кондратьевна, я весь ваш!
— Прошу! — махнула она рукой в сторону приёмной и пошла вперёд, ведя меня за собой, как вождь.
Больше колени у неё не подгибались, и весь её вид кричал о том, что барыня негодует. Я смешал ей планы. Собственно, как и собирался сделать.
Не надо быть провидцем, достаточно было глянуть на Аню, чтобы понять: Анаконда качала права.
— Что, Майская нажаловалась? — сразу же пошла в атаку эта прекрасная во всех отношениях леди. — Вы, Илья Эдуардович, весьма далеки от школы и не знаете всей специфики нашей работы, а поэтому не стоило так распоряжаться!
Я вперил в неё долгий взгляд. Тот, от которого подчинённые ссутся.
— Нет. Никто не жаловался. Это моё решение как спонсора. У кого хватило смелости ко мне обратиться, тот и выиграл приз. Обратились бы вы — имели бы право распоряжаться по своему усмотрению. А так… согласитесь: Майская его заслужила.
Анаконда скрипнула зубами. Явственно.