— Я никогда и ни в чём не путалась. Никогда не делала гадости, не спала с чужими мужьями, старалась не делать людям больно. А всё остальное — решайте сами. Без меня. Я ушла от мужа. В тот самый день, когда застала вас в своей постели.
Она не знала. Я видела это по её лицу — удивлённо-ошарашенному, по округлившемуся рту. Стыдно об этом думать, но вид у неё был глупый. Она сразу стала похожа на рыбу с толстыми губами и стеклянными глазами. И нет. Я её не жалела. Ничего внутри не шевельнулось. Наверное, я уже истратила весь запас своей человечности и человеколюбия.
— Всего хорошего, — смогла из себя выдавить и ушла не оглядываясь.
Уже на улице меня накрыло. Дрожали руки, тело ходуном ходило. Я дошла до машины, села в салон, но ещё долго не решалась завести мотор и уехать.
Она украла моего ребёнка — вот о чём я думала. Нелогично, глупо, горько, нерационально. Но где она — эта логика и ум, когда я могла думать только о том, что я не смогла, а она — вон, в нескольких шагах, с животом, в котором растёт ребёнок.
Значит, Вадя всё же мог, а я нет. Пустышка. Бесполезная оболочка. Не женщина. Какие злые слова я себе только ни сказала в те тягостные несколько минут, пока пыталась взять себя в руки, а у меня ничего не получалось.
Я нуждалась в отдушине. В воздухе, которого не хватало. Я задыхалась от сухих рыданий, когда из глаз — ни слезинки, а внутри всё истекало кровью моих несбывшихся надежд.
«Приезжай, — написала я в смс Рейнеру. — Пожалуйста», — добавила торопливо, чтобы единственное слово не выглядело ни приказом, ни истерикой.
А потом наконец-то покинула стоянку. Домой. Спрятаться. Забыть обо всём. Принять обезболивающее. И не лекарство, а мужчину, который мне поможет выкинуть из головы всё лишнее.
Глава 44
Рейнер
Я смотрел на смс от Ани и понимал: что-то случилось. Вряд ли она позвала бы меня сама. За двумя короткими словами что-то скрывалось, и я бы хотел знать что.
«Буду», — написал коротко и прикрыл глаза, пытаясь мысленно набросать план, какие указания и кому оставить.
— Буду поздно, не жди, — позвонил сыну.
— Да можешь и не возвращаться. Благословляю, — буркнул тот.
Судя по всему, сидит за компьютером. Я пока так и не решил вопрос со школой. Как-то было не до того. Но день-два-три уже всё равно никакой роли не играли. По сути, я мог и не заставлять его ходить в школу, а отправить получать профессию. Но я понимал, что по лёгкому пути не пойду и ему не дам.
— У тебя появилась баба? — поинтересовался Ромка, когда я вчера вернулся к бабуле, чтобы его домой забрать.
Сказал он это вскользь, словно между прочим. Будто ему не очень-то интересно, но он заметил, а поэтому задал вопрос.
— У меня появилась девушка, — сказал твёрдо, потому что слово «баба» совершенно не ассоциировалось с Аней. Ну, и заодно, чтобы дать сыну понять: это не проходной вариант, не ничего не значащий эпизод, а нечто посерьёзнее.
— Понял, — мотнул чубом Ромка и больше ни о чём спрашивать не стал, а я решил не форсировать события. Всему своё время.
Он легко относился к тому, что в моей жизни появлялись и исчезали женщины. Я не водил их домой, с сыном не знакомил, Ромку это устраивало.
Я старался его не ранить. В детстве он часто спрашивал о матери. С горем пополам я сказал, что мать его умерла. И, кажется, до сегодня нас обоих всё устраивало в жизни. Но сейчас ситуация изменилась, и я ломал голову, как бы ему всё объяснить.
«Успеется», — отмахнулся от проблемы и отправился к Анне. Сейчас это важнее. Страшно сказать, но сын подождёт.
— Что-то случилось? — спросил, переступив порог.
Мог и не спрашивать — и так видно.
— Можно я ничего не стану рассказывать? — ответила она вопросом на вопрос и уткнулась лицом в мою грудь.
Нежность. Я испытывал к ней нежность. Хотелось заслонить от всего мира и защитить. Сделать что-нибудь. Грудь разорвать руками и вынуть сердце — лишь бы она улыбалась.
— Если это опять твой муж, я его убью, — пообещал мрачно.
— Нет, не он, — помотала она головой, а потом подняла глаза. — Поцелуй меня, Илья. Пожалуйста.
Дважды просить не пришлось. Я и сам хотел, но боялся обидеть её жестом или голодным взглядом. Но сегодня она была куда смелее, чем раньше.
Губы у неё мягкие и пахнут лимоном. Наверное, пила чай. А волосы пахнут осенью — дождем и опалыми листьями. И это буквально срывало крышу.
— Пожалуйста, не останавливайся, — прошептала Аня и потянула пиджак с моих плеч.
Она прекрасна. Я раздевал её медленно, постепенно, между поцелуями.
Меня коротило, даже слегка трясло. И дело не в том, что у меня долго не было женщины. Всё дело в ней — в Ане. В коже её нежной. Я боялся к ней прикасаться, чтобы не наставить отметин. И я не мог её не касаться, потому что это как запретить дышать.
Она больше не пряталась и не уходила в себя — откликалась на поцелуи, таяла под моими руками. Кожа её порозовела, губы налились, глаза блестели.
С ней было так легко, будто всю жизнь… Так идеально, что даже страшно. Отзывчивая. Гибкая. Страстная. Без лишних зажимов, без ложной скромности.
Я вёл, а она шла за мной, как привязанная. И когда я вошёл в неё, казалось, умру.
Я замер на миг, пытаясь прийти в себя. Я не мог опозориться, но был близок к тому, чтобы раствориться в её глубинах буквально за несколько движений.
Она погладила меня по плечу, успокаивая. Словно говоря: не бойся, я рядом, я здесь, я с тобой. И тогда внутри меня словно что-то взорвалось, ослепило, лишило остатков разума.
Зато ожило тело, что хотело любить. Любить так, чтобы не только удовлетворение получить, а и дать — дать как можно больше, глубже, сильнее. Так, чтобы вызывать её стоны и трепет, раскованность и экстаз.
И она стонала подо мной. Вначале тихо, а затем громче, вскрикивала и прикусывала губы.
— Не сдерживайся, отпусти себя! — подстегнул её окриком, и буквально через несколько секунд она ушла за край, билась подо мной, а я никак не мог остановиться, потому что никогда ещё не было так хорошо, как в эти мгновения.
Я довёл её до экстаза ещё раз, и только потом позволил разжаться собственной пружине. Шептал её имя и растворялся. Терял разум и оставался так глубоко в ней, как только мог.
Я прижимал её тело своим, а она перебирала пальцами мои волосы на затылке — так нежно, что в какой-то миг я подумал, что от этого можно заплакать. И это не стыдно, хоть и впервые.
Я перекатился на спину и увлёк Аню за собой. Не было сил и желания отрываться от неё. И только потом, позже, накатило осознание, что я поступил эгоистично и опрометчиво.
— Мы не предохранялись, — ляпнул и проклял себя. Разве об этом говорят после такого секса? Но Аня лишь покачала головой и приложила палец к моим губам.
— Тебе не о чём волноваться. Я… бесплодна, и у меня не может быть детей.
Вот так просто. Очень спокойно. Лишь только на дне её зрачков мерцали тёмные звезды, в которых читалась её грусть и, наверное, боль.
— Я не волнуюсь. Разве что о тебе, — дал понять, что… Да мне и в самом деле было плевать. Если бы Аня забеременела, то родила. Моего ребёнка. И эта мысль не вызвала былого отторжения.