— Я, наверное, и спрашивать ни о чём не должна. Но мне как бы важно, чтобы мы друг другу доверяли. И не обманывали. Я никогда не спрашивала тебя о других женщинах в твоей жизни. Я сама… как бы ещё не свободна.
— Нет никаких других женщин, Ань, — повернулся Илья стремительно и сжал меня в объятиях. — Только ты. А то, что ты якобы не свободна… Исправим. Чтобы ничего между нами не стояло. И фамилию тебе поменяем.
— Да, — потёрлась я о его плечо, — я и не собиралась оставаться Майской. Буду опять Сотникова. Это моя девичья фамилия.
Рейнер посмотрел на меня как-то странно из-под ресниц, а затем улыбнулся и потянул к дивану.
Он не давал мне спать до утра. А утром, накачавшись крепким кофе, приказал:
— Ты поспи. Я скоро. У нас сегодня самолёт.
И я не стала спорить. Зарылась в одеяло и отключилась.
Тело горело. Ныли все мышцы. Но это была приятная боль, которая позволяла мне принять новую реальность.
Глава 50
Поездка прошла хорошо. Без приключений. Господин Келлер разглядывал меня с интересом и многозначительно улыбался.
— Ваша жена? — спросил он у Рейнера.
— Вы же знаете, что я не женат, — улыбнулся тот ему.
Роман вёл себя, как пай-мальчик и совершенно очаровал всех. Эдакий грешный ангел, только крыльев ему не хватало.
— Учти, — заявил он мне, как только мужчины уединились обсудить дела, а мы остались «без присмотра», — папка на тебе не женится. У него таких, как ты, знаешь сколько было? У-у-у! Менялись, как перчатки, трусы или презервативы. Иногда — как времена года, — хохотнул он. Всяко бывало. Но ни одна не задерживалась. И ты тоже рано или поздно пополнишь их ряды.
— А кто тебе сказал, что я стремлюсь замуж? — улыбнулась и я ему.
— Ой, да ладно! Все вы одинаковые! — закатил мальчишка глаза.
Он мне нравился. Хорошенький. И не только внешне. Он чем-то напоминал мне братьев-близнецов моих — Антона и Георгия. Умный, развитый не по годам. Бунтующий, потому что… ему не хватало любви и внимания. А ещё… он очень напоминал мне Илью. Я смотрела на Ромку и представляла Илью в детстве. Такой же непримиримый и мятежный.
Я ловила себя на том, что пытаюсь протолкнуть ком в горле — столько во мне накопилось любви и нежности. И я невольно переносила все эти чувства на одинокого мальчика, что строил из себя великого эксперта во всех вопросах и, походя, уже разбивал женские сердца.
«Наплачется с ним ещё Илья, — подумала, разглядывая его сына. — Сложно ему. Но это так прекрасно — быть родителем…».
То, о чём я мечтала. То, чему не суждено было сбыться. И даже если на минуточку представить… на одну секундочку… Ну, какая я мать для шестнадцатилетнего парня?.. Мне двадцать пять. Я никак не могла ни заменить, ни представить себя в этой роли. Но где-то там, внутри, жутко завидовала Рейнеру. Он отец. У него есть сын, а значит есть семья.
А я… Да, однажды он увлечётся кем-то другим. Это очевидно. Но пока он мой. И я не собиралась с ним ни с кем делиться. Вот такой клубок противоречий лохматился во мне и запутывал ещё больше.
После поездки всё вернулось на круги своя. Я вернулась на работу, в свой отдел по переводам. Но теперь мы с Ильёй стали выбираться в «свет» — по вечерам мы ужинали вместе. Он, я и Ромка.
Вначале — в ресторанах. Однажды Илья затянул меня к себе домой.
Ромка улыбался, как звезда. Вёл себя вежливо, но я знала: он ждёт удобного момента, чтобы кинуться и укусить. А пока доблестно копит яд.
— Останься, — попросил Илья после ужина. Меня так и подмывало пощупать ему лоб — не перегрелся ли он.
— Я не могу, — покачала головой, — не уговаривай, пожалуйста. Нет.
Он вздохнул и отвёз меня домой. Естественно, остался.
Он уже походил на привидение. Я не знала, на каком адреналине держится. Илья работал постоянно и никогда не делился проблемами, но я видела: что-то происходит. А на все мои робкие вопросы он отмахивался.
— Ань, нет ничего, с чем бы я ни справился. И поверь, если б ты могла помочь, я бы рассказал. А так… ты будешь нервничать, я буду волноваться, мы начнём ссориться, а я этого не хочу. Мне уже хорошо, оттого что ты рядом. Не лишай нас равновесия. Просто будь, ладно? Всё остальное как-то утрясётся.
И я была. Наши ночи — волшебство на двоих. Пусть они стали не так часто, не каждый день. Илье всё же приходилось и дома бывать, с сыном. И я понимала. И даже чувствовала вину перед Ромкой. Но и отказаться от встреч с Ильёй тоже не могла.
***
Незадолго до суда мне позвонил Самойлов.
— Анна Романовна, я всё же хочу вам помочь, — заявил он, не размениваясь на «здрасьте» и «как дела». — Я знаю, что вы на пороге развода. Непростого, скажем так. Вы ни о чём не просили. Я всё сделал сам. Ваши интересы в суде будет представлять мой человек. И, надеюсь, это вам поможет. Не благодарите и не отказывайтесь. Это не обсуждается. И это мой способ сказать вам «простите» за всё, что с вами случилось по нашей вине.
— Как Петя? — сглотнула я ком в горле и попыталась не расплакаться.
— Скучает по вам. И да, я развёлся с женой, забрал сына и перевёл в другую школу. Буду рад, если вы однажды захотите с Петей встретиться.
Я хотела. Но это означало встретиться и с Самойловым, а я понимала: я ему нравлюсь, и поэтому… предпочла уклониться.
— Передавайте Пете привет, — проговорила быстро. — И спасибо вам, Владимир.
Он всё понял, хороший и добрый мужчина, которому, как и мне, не повезло в семейной жизни.
Накануне развода мне позвонил Вадим.
— Привет, Ань, — голос печальный-печальный, — я тут много чего передумал. Ты прости меня, а? Я дурак, конечно, и большой. Наломал дров и при тебе, и без тебя. Давай хоть расстанемся цивилизованно, по-людски. Я виноват. Очень. И я потерял тебя, понимаю.
— Вадим…
— Я хочу, чтобы ты не держала на меня зла. Чтобы по-человечески у нас хотя бы всё закончилось. Я… тут твои вещи сложил. Приезжай. Заберёшь всё, что тебе надо.
И я заколебалась. Разволновалась.
Собственно, мне уже ничего и не нужно. Барахло и есть барахло. Однако было то, что не имело для Вадима ценности, а для меня — очень даже.
В доме оставались альбомы с фотографиями моей семьи, моих родных. И я не хотела бы, чтобы чужие руки листали их или выбрасывали на помойку. Я хотела их забрать.
Илья как раз уехал на три дня в командировку. Наверное, будь он рядом, я бы… посоветовалась хотя бы. Или взяла его с собой. Но, как ни крути, то, что между мной и Вадимом, — это никого не касается. И эти узлы нужно развязывать мне самой.
— Хорошо. Я приеду, — решилась я поставить все точки над «і», и это был мой осознанный шаг в ад. Шаг, который всё изменил и сломал.
Странно было возвращаться в дом, где я была счастлива. Где прожила с мужем долгих пять лет. Будто никогда и не было этого. Или всё случилось со мной много-много столетий назад.
Я поднялась на свой этаж и позвонила в дверь, которую когда-то открывала своим ключом.