- А тебя отпустят?
Митрий молчит, стараясь не зареветь.
- Ну, чего опять? - спрашиваю я. - Опять уезжать собрался?..
- Мы сегодня контрольную писали... - тоскливо шепчет он. - Вдруг двойка?..
- Да ну тебя! - сержусь я. - Тогда тоже говорил: налупят, налупят! Трусишь ты все и выдумываешь! Ведь не налупили...
- Сначала не налупили... - тихо говорит Митрий и задирает рубаху. - А потом налупили...
На ребрах у него три отчетливых фиолетовых полосы.
- Шлангом?
Митрий кивает.
- Андрюша! - выскакивает из дома Ленка. - Пошли чай пить, уже кипит...
- Сейчас. Ты иди... А может, у тебя и не двойка вовсе...
Митрий молчит. Ленка стоит в дверях и глядит на нас, раскрыв рот.
- А ты из какого класса? - спрашивает она у Митрия.
Митрий глядит в землю, долго не издает ни звука, но наконец шелестит еле слышно:
- Из третьего "А"...
- У Марь Палны ты, да ведь?
- Ага...
- Так можно пойти узнать... Я журнал когда относила, она как раз в учительской сидела, тетрадки проверяла... Как твоя фамилия?
- Соколков... - сообщает Митрий, и на глазах у него появляются слезы.
- Реветь еще рано! - сердито говорю я. - Перестань, а то в лоб дам! Лен, сбегай, а?
- Ага! - соглашается Ленка.
Убегает. Митрий стоит у забора, опустив лопоухую голову.
Ленка возвращается через полчаса, когда Митрий уже забыл о грядущем несчастье, сидит за столом и брызжется в Цыбулько чаем.
- Двойка... - говорит Ленка и глядит на Митрия с жалостью. - Попадет?
Митрий рыдает.
- Я хотела тетрадку стащить... - говорит Ленка виновато. - Но не вышло... Она такая сердитая: плохо контрольную написали, много двоек...
- А если ночью залезть? - предлагает Цыбулько.
- Я думала... - отзывается Ленка. - Но она тетрадки домой возьмет, я выспросила...
А я всегда думал, что все отличники и отличницы зануды...
- Зачем? - возмущается Цыбулько. - Все проверила, пар наставила, да еще и домой потащит!
- Чтобы про-а-на-ли-зи-ро-вать!.. - по слогам выговаривает Ленка новое слово. - Она так сказала...
Митрий все плачет.
- А она уходить не собирается домой? - спрашиваю я.
- Нет, ей еще половину надо проверить...
- Митрий, - говорю я, - не вой. Сиди тут и жди. Лена, дай, пожалуйста, твою косынку...
Я уже все решил.
Май зажег звезды на своем высоком светлом небе. Моя лошадка мчит по темнеющим улицам поселка, копыта цокают в пыли.
Дядька Самойленко посмотрел на меня хмуро, но ничего не сказал. Значит, разрешил покататься...
Но я не кататься поехал.
Я въезжаю на школьный двор и затаиваюсь в тени, у входа. Лицо у меня до глаз обмотано Ленкиной косынкой.
Я успел вовремя - окно учительской гаснет. Марья Павловна появляется на пороге нашей двухэтажной бревенчатой школы, зябко поводит плечами и выходит на улицу. Идет... Каблуки стучат по деревянному тротуару...
Внутри у меня делается пусто и холодно.
Я даю ей отойти шагов на пятьдесят, туда, где кончается деревянный тротуарчик и освещенное пространство, и сжимаю коленями бока моей лошадки. Она мчит по улице, гулко громыхая копытами.
- Стойте! - приказываю я, нагоняя учительницу. - Тетради или жизнь!
Марья Павловна ахает, прижимается спиной к забору. Она молодая и ужасно красивая... Почему-то я заметил это только сейчас, хотя и прежде ее видел сто, раз...
- Кто это? - испуганно спрашивает она.
- Тетради! - требую я.
- Перестаньте, это глупая шутка! - неуверенно бормочет она. - Я позову милицию...
- Звать на помощь бесполезно! Тетради с контрольной работой третьего "А", быстро!