Когда папа приезжает на Родительскую неделю, я, извинившись, иду в ванную и учащённо дышу.
Он выглядит так плохо… по-настоящему, очень плохо.
— Он умрёт, — шепчу я, когда входит Зак и обвивает меня руками, удерживая сзади в женском туалете, в то время как крупные слёзы стекают по моему лицу, а моё тело сотрясается от внезапного прилива адреналина. «Найди лекарство, спаси его», — кричит оно, но как я могу? Что я могу сделать? — Зак, он скоро умрёт.
— Ни в чём нельзя быть уверенным, Марни, — говорит он мне, его сильный голос оттягивает меня от края ровно настолько, чтобы мне удалось повернуться в его объятиях. Он снова надел свою майку, а я вернулась в своей форме для одной из самых важных игр года.
Сегодня вечером в зале будут скауты.
И один из них из Борнстеда.
Насколько я знаю, вполне возможно, что каждый из этих пяти придурков подумывает о том, чтобы поступить в тот же колледж, что и я. Каким-то образом это ещё больше усложняет ситуацию. Если они все подадут заявления в мой университет, а я их не выберу… это какое-то предательство?
Я провожу рукой по лицу, но чувствую усталость. Примерно также сейчас выглядит Виндзор. Я всё ещё беспокоюсь о нём.
— Ты видел его, Зак, ты его знаешь. — Он прищуривает глаза и сжимает свои полные, сочные губы в тонкую линию. Даже его спортивный запах грейпфрута не может пробудить меня из тёмных глубин, в которых я плаваю. — Он похож на скелет. Его вообще не должно здесь быть, он должен отдыхать, он…
— Он хочет увидеть выступление своей дочери, Марни, — говорит Зак, приподнимая мой подбородок и заглядывая мне в глаза. — Твой папа здесь, независимо от состояния его здоровья, потому что ты — самое важное в его жизни.
— Зак, он…
— Марни. — Его голос твёрдый. Он заставляет мою панику отступить, и впервые почти за полчаса я могу взять себя в руки. — Твой папа здесь, чтобы увидеть, как ты танцуешь, а не плачешь. — Зак улыбается, чтобы смягчить свои слова, а затем обхватывает моё лицо огромной ладонью. У него на щеках те чёрные полосы, которые всегда размазывают футболисты, и я улыбаюсь. Я бы посмотрела на него, если бы всё ещё не сдерживала слёзы. — Давай выйдем туда вместе и сделаем мужественные лица, хорошо?
— Спасибо, — молвлю я ему, и я говорю это искренне. Он видит мою уязвимость, и это его не отпугивает. Мы берёмся за руки и направляемся в холл, встречаясь с Чарли у ряда машин снаружи.
Как ни удивительно, Изабелла стоит там с Дженнифер и ребёнком.
— Мы ждали тебя, — говорит Дженн, улыбаясь, и я не могу решить, то ли она полна дерьма, то ли ей просто жаль меня, потому что Чарли явно умирает. Она оставила меня только с одним родителем, и он стал всем моим миром, всем моим сердцем… И он не будет рядом со мной так долго, как мне нужно.
Я не буду вам врать: мне требуется усилие, чтобы сидеть с ней в этой машине.
— Я не могу дождаться, когда увижу, как ты танцуешь сегодня вечером, — говорит мне папа, улыбаясь, и кожа на его лице покрывается незнакомыми морщинками. Как будто у него их слишком много; он просто выглядит измождённым. Я должна бросить учёбу и заботиться о нём. Дело в том, что я знаю, что Виндзор не экономит на уходе за ним. Недавно он прислал мне несколько анкет помощников по уходу на дому, чтобы я могла выбрать одного и отправить его домой, чтобы помогать Чарли с повседневными делами.
Но… время, проведённое с ним дома, стоило бы больше, чем время, проведённое в академии, верно? По большому счёту, качественное времяпрепровождение с любимыми людьми намного превосходит академические занятия.
— Ты же знаешь, я всегда была чертовски неуклюжей, — говорю я, заставляя себя улыбнуться, когда Зак сжимает мою руку. — Мне потребовалось много времени, чтобы дойти до этого момента. Просто не смейся надо мной, из-за того, что я худшая в команде. — Чарли смеётся и притягивает меня к себе, улыбаясь мне… а затем позволяет своему взгляду задержаться на Дженнифер и ребёнке у неё на руках, на Изабелле…
— Держу пари, ты лучшая танцовщица, Марни. Ты всегда была хороша во всём, что делала.
Лимузин с грохотом катится вниз по склону, но Изабелла даже не смотрит на меня. Дженнифер ведёт светскую беседу, но только Зак отвечает на её постоянную болтовню.
Мы испытываем огромное облегчение, когда добираемся до поля и выходим, разделяясь, чтобы заняться своими делами: Чарли, Дженнифер, малышка — кстати ее зовут Марли, слишком похоже на смесь моего имени и Чарли для удобства — и Изабелла направляются на трибуны, чтобы посмотреть, как Зак бежит трусцой выходя на поле, и я присоединяюсь к команде поддержки.
Скаутов нетрудно заметить в аудитории. К тому времени, когда наступает перерыв, я точно знаю, кто это такие. Они редко улыбаются, но приходят в восторг, когда Зак делает что-то правильно. Джален тоже, если уж на то пошло, что отстойно. Джален не заслуживает быть квотербеком, не заслуживает того, чтобы его просматривали. Я узнала от Миранды во время одной из наших бесед на пижамных вечеринках, что он обычно лгал Эбони и говорил ей, что надевал презерватив, когда на нём его не было.
По-моему, это сексуальное насилие.
Теперь я чувствую себя уже не так плохо из-за того, что раскрыла, что она планировала ему изменить.
Незадолго до начала нашего шоу в перерыве я замечаю, как Зак кладёт деньги в руку игроку из другой команды. Это такая странная вещь — замечать это едва заметное пожатие ладоней. Но я не упускаю зелёное пятно, которое проходит между ним и Корбом Ламбертом, звёздным игроком «Гренадин Хайтс».
Хм-м.
Зак платит ему за то, чтобы тот проиграл игру, или что-то в этом роде? Хотя он бы этого не сделал. Имею в виду, я не думаю, что Зак сделал бы это, и я не верю, что Корб стал бы рисковать своим шансом попасть в отбор из-за какой-то дурацкой взятки.
У меня нет времени беспокоиться об этом перед выступлением, встаю в строй вместе с группой и исполняю наш танец. Мы использовали эти игры в качестве тренировок для наших собственных соревнований, а не для чего-то большего. Чирлидинг — это уже не то, чем он был раньше, просто какой-то ненужный вид спорта, чтобы поддержать мальчиков. Сейчас это полноценное спортивное мероприятие.
Мы переходим от танцевальной части к трюковой — той части, где мы подбрасываем девушек в воздух — и я оказываюсь напротив Киары, поднимая крошечную фигурку Илеаны в воздух. Всё идёт по плану, пока не приходит время заставить её спешиться. Обычно мы с Киарой сгибали колени, а затем поднимались обеими ногами и руками одновременно, подбрасывали Илеану вверх, а затем ловили её сцепленными руками. Наша страховка — какая-то случайная третьекурсница, которую я едва узнаю, и она должна поддерживать Илеану за лодыжки и подхватывать её подмышки, когда она будет спускаться.
Во время этого сеанса всё происходит не так. Вместо этого и Киара, и третьекурсница отпускают Илеану, и она разворачивается в воздухе и буквально бьёт меня ногой в лицо.
Боль пронзает меня, когда я спотыкаюсь и оказываюсь на заднице в траве, кровь течёт по моему лицу и попадает в рот. Киаре и другой девушке всё равно удаётся поймать Илеану, и я единственная, кто остаётся раненой.
Тренер Ханна подбегает, чтобы помочь мне подняться, но у меня слишком кружится голова, чтобы стоять.
Меня только что крепко приложили — и не в хорошем смысле.
Музыка продолжает греметь по стадиону, и другие девушки заканчивают свой танец под одобрительные возгласы и хлопки с обеих сторон. Почти уверена, что все думают, что это произошло случайно. Кроме меня. И Зака.
Он стремительно подбегает, тяжело дыша и взмокший от пота, его тёмные волосы прилипли ко лбу. Наконец мне удаётся подняться на ноги и протиснуться мимо тренера Ханны, чтобы перехватить его на пути к нам.
— Не надо, — бормочу я сквозь кровь. Я начинаю задумываться, не сломан ли у меня нос. Это было слишком больно, а теперь совсем не больно… Нехороший знак. Моё тело пытается защитить меня от агонии. — Зак, не надо.
— Мне всё равно, девочки они или нет, я разобью им лица.
— Нет, это не так. — Я кладу ладони ему на грудь, а он стоит там, огромный, мускулистый и тяжело дышащий, пытаясь прийти мне на помощь единственным известным ему способом. Точно так же, как и в случае с Тристаном, я пытаюсь ухватиться за эту тёмную жилку внутри него, отвлекая его внимание от них и переключая его на себя. — Скауты здесь. Я знаю, что ты любишь футбол; я знаю, что ты хочешь играть за НФЛ, даже если ты этого не признаёшь.
— Я могу попросить своего дедушку купить команду и включить меня в неё, — шепчет Зак, но его голос звучит почти болезненно, когда он произносит это. Конечно, он мог бы это сделать. Но он такой же, как я: он хочет добиться всего самостоятельно. Он не просто хочет играть; он хочет заслужить право играть.
— Они получат своё. Я обещаю тебе это. Я обещаю тебе. — Из-за того, что это первый месяц в академии я ничего не делала. У меня есть мой блокнот. У меня есть свои правила. И в прошлом году я позволила ребятам во многом отомстить за меня.
В этом году всё будет по-другому.
Я закончу Подготовительную Академию Бёрберри и сделаю это на ура.
— Вы грёбаные тролли, — рычит Зак, но девушки позади меня просто смеются, и на этот раз моя очередь протянуть руку и обхватить его лицо своими гораздо меньшими руками. Он опускает на меня свои горько-сладкие шоколадные глаза. Они сужены и темны, и я знаю, что он уничтожил бы их, если бы я попросила его об этом — даже если бы это означало потерю его места как в этой команде, так и в его будущей карьере в колледже. — Вам лучше следить за своими спинами.
— Мы просто в ужасе, — мурлычет Илеана, смеясь, когда Зак снова смотрит на меня сверху вниз, положительно трясясь от ярости. Я оглядываюсь в поисках Чарли и вижу, как он исчезает за углом, вероятно, направляясь к лестнице, чтобы подойти сюда. Он ещё не знает, что я встречаюсь с Заком, так что… У меня есть только секунда.
— Не обращай на них внимания, поцелуй свою девушку и уходи. Вот и всё. — Зак берёт меня за подбородок и крепко целует на глазах у обеих школ, заставляя нескольких своих товарищей по команде одобрительно свистеть. Меня даже не волнует, что мне больно, когда он прижимается своим ртом к моему. Хотя я уверена, что на вкус я, должно быть, как кровь, я провожу языком по его нижней губе.
У него действительно самый красивый чёртов рот.
Своим поцелуем Зак заявляет на меня права, издавая низкий, удовлетворённый мужской звук, когда его язык скользит по моему, а его большие руки обхватывают мои плечи, сильно сжимая. Когда он наконец отпускает меня, я чувствую себя так, словно меня каким-то образом пометили, заклеймили на весь стадион как его пару.
— У меня есть несколько минут. Давай приведём тебя в порядок, — рычит он, а затем подхватывает меня на руки и несёт к скамейке. Полевой медик осматривает меня и решает, что будет лучше, если я потом пройду обследование в больнице, просто на всякий случай. Папа там, пытается нависнуть надо мной, Дженнифер тоже. Я отмахиваюсь от них обоих и ухитряюсь уговорить всех вовлечённых взрослых позволить мне посидеть там со льдом на лице, чтобы я могла досмотреть игру до конца.
Другие парни спускаются, чтобы встать рядом со мной, и Виндзор, что неудивительно, становится тем, кто берёт верх, сажая меня к себе на колени. Он ничего не говорит, никто из них этого не делает, но я могу сказать, что все они тихо злятся.
Как раз, когда мы приближаемся к концу игры, я вижу, как Зак бросает взгляд на Корба.
Джален готовится отдать пас вперёд, солнце отражается от чёрной поверхности его шлема.
Он отводит руку назад, и Корб идёт прямо на него. Поскольку он защитник «Гренадин Хайтс», это имеет смысл. Это его работа. Он сильно бьёт Джалена, и всё, что я слышу, когда он падает рядом со мной — это ужасный хрустящий звук.
Судья объявляет тайм-аут, когда Джален кричит, и я вижу всю эту кровь. Как будто слишком, слишком много крови. Я наклоняюсь рядом с ним, так как я ближе всех к нему, и нахожу осколок стекла у него в ноге.
— Что за…
Меня оттесняют в сторону, пропуская полевого медика, но не раньше, чем я хватаю стекло в руку и забираю его с собой, спотыкаясь, возвращаюсь и опускаю его в чашку с водой. Я притворяюсь, что делаю глоток, чтобы успокоить нервы, а потом выбрасываю его в мусорное ведро.
Зак смотрит на меня с другого конца поля, и наши взгляды встречаются.
Джалена увозят с перерезанной артерией и сломанной бедренной костью. Его шансы сыграть за команду колледжа в следующем году… практически нулевые. А его отец какой-то суперизвестный игрок НФЛ. Это всё, о чём он когда-либо говорил.
Когда я вернусь в свою комнату, я вычеркну его имя из своего списка.
Вскоре после этого игра заканчивается, и победа достаётся академии Бёрберри. Это приятная смена темпа по сравнению со вторым курсом, когда я испортила шансы Зака на славу.
Однако у меня не было возможности поговорить с ним, потому что после этого мы сразу поехали в больницу (к счастью, мой нос не сломан), только чтобы узнать, что у меня, возможно, сотрясение мозга. Чарли не спит со мной всю ночь, играя в настольные игры в одной из кабинок для посетителей, и я провожу с ним каждую минуту, наслаждаясь проведённым временем.
Как только он уедет, я смогу встретиться лицом к лицу с Заком.
Он нарушил одно из моих правил, и я этому не рада.
Я подбегаю к Заку в столовой и хватаю его за его большую мускулистую руку, оттаскивая его от других парней в коридор.
Сейчас понедельник, и Чарли только что уехал. У нас осталось около двух недель до Хэллоуина, и мы понятия не имеем, что делать с костюмами. Понятия не имею, что мы сделаем, чтобы отпраздновать это событие. Как представители «Голубой крови» Бёрберри, мы должны устроить вечеринку, чтобы сохранить наш титул. Точка. Вот как всё здесь работает, но где? Мама Виндзора — которая, если вдуматься, чёртова принцесса, верно? — остановилась в доме, которым мы пользовались в прошлом году. От Тристана отреклись, Кэботы и Кайзеры не живут достаточно близко, а мать Зака ремонтирует их загородный дом.
Нам придётся придумать что-нибудь креативное.
— Ты игнорировал мои сообщения все выходные, — шепчу я, но Зак качает головой, поднимая ладони.
— Никогда, Марни. Никогда. Ты не понимаешь: мой дедушка и мой папа были здесь в эти выходные. — Я приподнимаю брови; я никогда не встречалась с отцом Зака, но слышала, что он придурок. Он сильно хмурится и на мгновение отводит от меня взгляд. — Всё прошло не очень хорошо.
— Они злы из-за игры? — спрашиваю я, и Зак качает головой, глядя на меня в ответ, сжав губы в тонкую линию. Он выдыхает, закрывает глаза и протягивает руку, чтобы взъерошить пальцами свои короткие тёмные волосы.
— Не совсем.
Я жду, пока он уточнит. Он этого не делает. Тогда я решаю сначала решить свою проблему.
— Я сказала, никакого насилия, Зак, — шепчу я, потому что не хочу выиграть эту войну, прибегая к их тактике.
Он оглядывается на меня, и, по крайней мере, я могу сказать, что на его лице застыло выражение стыда.
— Я не знал про стекло, — произносит он, качая головой. — Но никто из персонала не знает, что Корб на самом деле порезал его; все они думают, что в траве были какие-то обломки.
— Я видела, как ты заплатил Корбу, чтобы тот навредил Джалену, — говорю я ему, скрещивая руки под грудью. Зак изучает моё лицо и вздыхает, как будто у него нет оправдания тому, что он сделал. Он опускает взгляд на пол между нами и на мгновение закрывает глаза.
— Я бы сделал всё, чтобы защитить тебя, — отвечает он, поднимая голову и открывая глаза. — Джален был опасен, Марни. Ты не слышишь разговоров в раздевалке, которые слышу я. — Он смотрит прямо на меня, подняв голову. — Да, я заплатил Корбу, чтобы он приложил Джалена посильнее, чем это было необходимо, но я не знал о стекле. Если тебе от этого станет легче, Джален разбил стеклянную бутылку о лицо брата Корба на вечеринке в Хэмптоне этим летом. Осколок стекла перерезал ему сонную артерию, он чуть не умер.
Мы стоим там, лицом друг к другу, но я не знаю, что сказать.
Я в противоречии.
— Иногда ты не можешь бороться с тьмой словами, Марни. — Зак засовывает свои большие руки в карманы своей куртки. — Тут… происходит много такого, о чём ты не знаешь.
— Тогда скажи мне, — умоляю я, — потому что я буквально только что прочитала мангу с подобным сюжетом. Ребята скрывали информацию от героини, пока не стало слишком поздно, а потом…
— Правила Клуба Бесконечности, — рычит Зак, как будто ему очень больно. Он вынимает руки из карманов куртки и обхватывает ими мои плечи. — Если мы скажем тебе, мы потеряем серьёзное преимущество. И мы не можем сделать этого, Марни.
— Зак… — я вздрагиваю, когда он скользит ладонями вниз по рукавам моего чёрного блейзера.
— Мой дедушка не хочет, чтобы я встречался с тобой, — шепчет он, и моё сердце серьёзно сжимается. Оно вырывается у меня из груди, и я смотрю на него снизу-вверх, приоткрыв рот от удивления.
— Почему нет?
— Моя мама любит тебя, Марни. Она любит тебя. Моей сестре ты тоже нравишься. Но просто… мой папа и мой дедушка… — он замолкает, это болезненное отчаяние отражается на его лице. — Единственное, в чём они когда-либо соглашались, так это в этом.
— Почему… — я вздрагиваю, и Зак отступает назад, внезапно отпуская меня.
— Я не должен был нарушать твои правила, не поговорив сначала с тобой, — мягко говорит он, его голос на удивление груб от эмоций. — Это был мой просчёт. Но, Марни, я бы сделал это снова, если бы пришлось. Я сделаю всё, чтобы защитить тебя, даже нарушу твои правила. — Он снова поднимает на меня взгляд, и я резко втягиваю воздух. Он, слишком чертовски красив, чтобы его можно было описать словами. Слишком чертовски красив. — Но я пойму, если ты разозлишься на меня.
— Я не злюсь, но вы, парни, не можете продолжать делать что-то за моей спиной. Что может быть хуже, чем Гарпии, пытающиеся заставить меня покончить с собой? Чем пытаться утопить меня в бассейне? Зак… — я делаю шаг вперёд и кладу руку ему на грудь, и он накрывает её обеими своими. Он невероятно тёплый, и когда я прижимаюсь к нему, его запах немного успокаивает мои нервы. — Что может быть намного хуже всего этого?
— Марни… — Зак обнимает меня, кутает в свою куртку и прижимает к себе. Это странно похоже на прощальное объятие, и мне это совсем не нравится. Ни на йоту. — Давай просто закончим школу и сбежим в Борнстед, а? Ты можешь быть самой умной девочкой в команде поддержки, а я буду играть в футбол и пробираться ночью в твою комнату в общежитии…
— А как насчёт твоей семьи? — спрашиваю я, но Зак ничего не говорит, когда я откидываюсь назад и смотрю на него.
— Меня не волнует, что они думают и чего хотят. Это моя жизнь, а не их. — Он замолкает, когда Крид выскакивает из столовой, прислоняясь спиной к двери, чтобы придержать её открытой.
— Миранда придумала, — говорит он, и я поднимаю обе брови. Прямо сейчас меня немного подташнивает от эмоций, но я справляюсь с ними, встряхивая руками и делая глубокий вдох, прежде чем заставить себя улыбнуться.
— Придумала что? — спрашиваю я, и Крид улыбается, медленно, соблазнительно, так, что это согревает меня изнутри, прогоняя некоторые мрачные тени.
— Наши костюмы на Хэллоуин, — отвечает он, когда Миранда, тяжело дыша, подходит ко мне и протягивает руку, чтобы взять обе мои руки в свои. Её голубые глаза сверкают.
— Королевские особы, — говорит она, широко улыбаясь. — Мы идём как члены королевской семьи: принцы, принцессы… короли и королевы. А ты как думаешь? Ты можешь надеть корону, которую мы подарили тебе на день рождения. Это идеальный вариант для Харпер, учитывая, что она и её дружки пытаются ввести термин «Правящие члены королевской семьи». Так глупо. Идолы и их ближайшее окружение правят этой школой с тех пор, как… — она делает паузу, а затем слегка морщится, глядя на меня в поисках ответа.
— С тех пор, как он был придуман Уильямом Вандербильтом Первым в 1919 году? — предлагаю я, и Миранда взвизгивает, обвивает руками мою шею и дарит мне душистый поцелуй в щеку.
Однако я не упускаю из виду мрачный взгляд Зака, когда он изучает меня.
Он говорит, что ему всё равно, что думает его семья, но, может быть, это не так?
И я уверена, что он такой не единственный.