— Ты не возражаешь, если я задам тебе личный вопрос? — спрашиваю я Виндзора, когда мы стоим внутри свадебного магазина в Лухо, и я наблюдаю, как десятый в очереди на английский трон принц надевает розовое платье подружки невесты, облегающее его гибкое, мускулистое тело. Он оглядывается на меня через плечо, рыжие волосы встают дыбом, карие глаза мерцают.
— Продолжай, моя дорогая, — говорит он, когда служащая встаёт и извиняется, чтобы взять ещё несколько булавок. Она посмотрела на нас как на сумасшедших, когда мы забрели сюда в поисках платья для парня-подростка в качестве костюма на Хэллоуин, и ещё больше удивилась, когда узнала Виндзора, а затем начала лихорадочно переписываться со своей подругой за прилавком.
К обеду весть об этом разлетится по всему Интернету. Винд говорит, что ему всё равно, но, возможно, так оно и есть, просто не так, как могут подумать другие. Возможно, ему и не стыдно, но ему определённо не всё равно: он хочет, чтобы все знали, насколько он непочтителен.
— Почему твоя мама не пришла на родительскую неделю? — спрашиваю я, пока Виндзор рассматривает своё платье в зеркале, разглаживая руками блестящий лиф. Он сказал, что королевская семья — это действительно скучная тема, если только он не сможет нарядиться как принцесса. «Я был принцем всю свою жизнь, что в этом весёлого?» Так что теперь и он, и Эндрю пойдут в дрэге. Последний в данный момент находится в раздевалке, примеряя своё бледно-голубое платье.
— Моя мать? — спрашивает Виндзор, хмурясь, а затем пожимая плечами, как будто в любом случае это не имеет большого значения. — Полагаю, она слишком занята тем, что изображает из себя любимую принцессу. Пресса боготворит её, ты же знаешь. Они говорят о том, что она надевает на каждое мероприятие, с кем встречается, как она, чёрт возьми, улыбается. — Винд сверкает злой ухмылкой, наполовину весёлой, наполовину просто стискивающей зубы. — Она едва ли может просто посрать без того, чтобы СМИ не сфотографировали её и не спросили, какой туалетной бумагой она пользуется. Какое ужасное существование. Ты можешь себе это только представить?
Виндзор снова поворачивается к зеркалу и упирает руки в бока, надув губки и слегка нахально покачиваясь.
— Это беспокоит тебя? — спрашиваю я, поднимаясь на возвышение рядом с ним и взбивая его юбку. — Приходится делить свою маму со всем миром? — взгляд Винда скользит по мне, и он поднимает брови, глядя на меня.
— Ты думаешь, это то, что меня беспокоит? — спрашивает он, резко улыбаясь. — О, чёрт возьми, красавица, нет. Меня пугает такая жизнь, когда каждое движение усиливается до тех пор, пока оно не станет значить в сто раз больше, чем должно быть по праву. Я не хочу, чтобы люди смотрели на меня как на своего рода опору общества. — Он снова поворачивается к зеркалу, замирая, когда Эндрю выходит и упирает руки в бока.
Платье… на самом деле выглядит на нём очень хорошо, слишком хорошо. Из него получается очень подозрительный дрэг-квин (подозрительный — это как… женственный; я понятия не имею, откуда взялся этот термин, но имеем, что имеем).
— Тебе следует подать заявку на участие в дрэг-рейсе РуПола, — визжу я, прикрывая рот руками. Только в парике, набивке и платье Эндрю Пейсон действительно немного похож на принцессу.
— У меня всё равно такое чувство, что я всегда в дрэге, — бормочет он, изучая себя в пятистороннем зеркале. — Хорошо, мы возьмём это. — Он кивает швее, когда она выходит из подсобки со свежей подушечкой для булавок. Она делает паузу, чтобы помочь Эндрю расстегнуть на спине его платье, и я изучаю напряжённое, стоическое выражение лица Винда.
Я едва коснулась поверхности Виндзора Йорка, но чувствую, что должна знать больше. Мне нужно знать больше.
Я отодвигаюсь в сторону, чтобы он мог закончить примерку своего платья, а затем перехожу к себе.
К тому времени, как мы закончили, мы определённо испортили мою первоначальную идею с бюджетом, но ни Эндрю, ни Виндзор, похоже, не побеспокоились о том, чтобы предоставить свои карточки и заплатить. Когда я занимаю свою очередь к кассе, ожидая услышать цену платья, чтобы понять, смогу ли я себе это позволить, учитывая стоимость переделок, Виндзор хватает меня за руку и притягивает к себе.
— Придворная дама никогда не платит за свои платья сама, — мурлычет он, глядя на меня сверху вниз с лёгким намёком на лукавую улыбку. — Я беру его, ваше величество.
— Перестань называть меня так, — говорю я со смехом, отстраняясь от него. Мы втроём выходим на солнечный свет, останавливаемся у книжного магазина дальше по улице, прежде чем присоединиться к остальным в кафе.
Я стараюсь быть незаметной, когда проскальзываю в раздел манги в поисках ещё яоя. Есть одна, завёрнутая в пластик, на которой недвусмысленно написано: «Только восемнадцать плюс!» на обороте. Один уголок уже оторван, и похоже, что кто-то уже заглянул внутрь. Я имею в виду, поскольку дело уже сделано… Я подглядываю и чувствую, как мои щёки вспыхивают, когда я вижу эксплицитность этого искусства.
Тпру.
Определённо беру её.
— Что это? Ещё одна твоя неуклюжая манга? — спрашивает Крид, удивляя меня тем, что выхватывает мангу у меня из рук и поднимает над головой. Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит позади меня, одетый в свободную, слегка помятую синюю рубашку на пуговицах и джинсы. Он даже не пытается скрыть свои действия от сотрудников книжного магазина, когда снимает пластик и переходит прямо к грязной сцене. Его светло-русые брови поднимаются вверх. — Боже мой, Марни. Что у нас тут?
— Верни, — шепчу я, пытаясь выхватить её у него, но он проворен, убирает её подальше, чтобы он мог посмотреть на двух парней, эм, ну, если выразиться вежливо… трахающихся? Да, это в значительной степени подводит итог.
— Ого-го-го, — говорит Зейд, закидывая своё покрытое чернилами тело на плечи Крида и заглядывая в страницы, в то время как Крид хмурится на него и хмурится ещё больше. — Что это, чёрт возьми, такое? Чувствительный порнограф? И это название, Черити? Королева элиты на самом деле извращенка. — Зейд хватает мангу и засовывает её под мышку, протягивая руку, чтобы скрутить пряди своих волос цвета морской волны в маленькие колечки. — Я куплю её для тебя; может быть, она натолкнёт тебя на идеи для нашего следующего траха.
Крид усмехается и прислоняется плечом к одному из книжных шкафов, как будто ему просто слишком трудно стоять прямо. Как и любого сверхбогатого человека, его, похоже, не волнует, что он находится в общественном месте. Нет, весь мир просто принадлежит ему; так и должно быть. На самом деле, временами они все такие.
— Ну и дела, спасибо, — говорю я, но мои щёки всё равно краснеют. Между учёбой в школе, чирлидингом, игрой на арфе и тусовками со всеми подряд… остаётся не так уж много времени для секса. Или, может быть, у меня просто нет на это времени, потому что я не знаю, как сбалансировать всех этих парней? На самом деле я довольно быстро разогналась с нуля до сотни. От девственницы… до секса с тремя разными парнями.
Я выдыхаю, когда Крид прищуривает свои голубые глаза, глядя на Зейда.
— Судя по тому, что я слышал, ты был скорострелом. Может быть, это должно стать названием твоего следующего альбома? Как быстро кончить и оставить разочарование после себя. Оно такое же длинное и глупое, как твоё прозвище.
— Ха, — отвечает Зейд, закатывая свои зелёные глаза, а затем протягивает руку через мою голову, чтобы взять с полки ещё одну мангу. Это история об отеле в Хот-Спрингс с привидениями, в котором обитает сексуальный призрак. Я вижу много болтовни, когда Зейд листает роман. Его он тоже засовывает под мышку. Он щёлкает пальцами в направлении Крида. — Ты забавный, братан. Правда, браво. — Он притворно хлопает в ладони, а затем одаривает меня озорной ухмылкой, два серебряных пирсинга в его губе острые, как стрелы. Я уже пробовала провести по ним языком, и всё, что они делают — это вызывают покалывание. Сначала я думала, что будет больно, но это не так. На самом деле они мне очень нравятся.
— И вообще, что вы двое здесь делаете? Я думала, вы ждёте меня в кафе.
— Э-э, Лиззи и Тристан затеяли этот очень глубокий разговор, — отвечает Зейд, пожимая плечами, в то время как Крид наблюдает за ним режущим острым взглядом, который противоречит беззаботной осанке его прекрасного тела. Он осторожно засовывает свои бледные пальцы в карманы. — Разговор о чертовски скучном говне. Мы быстро отказались от выслушивания всего этого.
— Ты такой невозможный идиот, — растягивает слова Крид, переключая своё внимание на меня. — Мне жаль, Марни. Он не хочет быть грубым, невоспитанным и забывчивым. Он ничего не может с этим поделать. У него нет мамы, его отец — зависимый от крэка рок-звезда, одержимый поклонницами, а его бабушка настолько увлечена семейным бизнесом, что однажды забыла его в летнем лагере, и полиции пришлось отвезти его домой. Помнишь это, Зейд?
— Почему бы тебе не отъебаться? — Зейд мурлычет, но уходит с хмурым видом, и я могу сказать, что Крид задел его за живое.
— Ты ведёшь себя как хулиган, — говорю я ему, скрещивая руки на груди и одаривая его своим самым суровым взглядом. Крид снова поворачивается ко мне, а затем пожимает плечами так свободно и лениво, что это выглядит почти как несчастный случай.
— И что? Либо ты издеваешься, либо над тобой издеваются. Ты, конечно, уже поняла это? — он отталкивается от полки и встаёт, глядя на меня сверху вниз с праздной весёлостью сверхбогатого. Ему весело, но ожидается, что весь мир будет веселить его.
— Я не допускаю издевательств в академии, ты это знаешь. — Я смотрю на него. — Я не рассматриваю возможность мести как хулиганство.
— Ла-а-а-а-адно, — растягивает Крид, поворачиваясь и проводя пальцами по краю книжной полки, до самого конца, прежде чем оглянуться на меня через плечо. — Хищник или жертва, Марни. Это факт по жизни.
— Так не должно быть, — говорю я, следуя за ним и заворачивая за угол. Отсюда я могу видеть Миранду, Зака и Эндрю, сидящих за одним из столиков на возвышении, которое окружает небольшое кафе книжного магазина. Это ничто по сравнению с тем, что через дорогу, с камином и большими удобными креслами, но всё равно мило.
— В средней школе надо мной издевались за то, что я богат. Бедные дети тоже могут быть жестокими, знаешь ли. — Крид останавливается у полки, полной детективных романов с мультяшными кошками на обложках, названия которых — сплошные каламбуры о еде и животных. Такие вещи, как то, что «Убийца Кошки подставляет лапы полиции». Поняли? Крид поворачивает полку, лениво просматривая книги.
— Во-первых, те дети, с которыми ты ходил в школу в Гренадин-Хайтс, как правило, относятся к высшему среднему классу. Студентам из Лоуэр-Бэнкс они сами показались бы чертовски богатыми. Но ты прав. Ты прав: каждый человек способен быть жестоким. Дело в том, что все мы люди. У нас есть интеллект и сопереживание, необходимые для того, чтобы умерить эту жестокость. — Я хватаю Крида за бледную руку, и он замирает, глядя на меня. — Я видела вас, ребята, в худшем виде; я хочу увидеть вас в лучшем.
Он выдыхает и позволяет мне переплести свои пальцы с его, притягивая меня ближе. Когда мгновение спустя Лиззи и Тристан входят вместе, я изо всех сил стараюсь не вести себя как ревнивая чудачка.
Но всё в порядке: Крид делает это за меня.
— Ты такой грёбаный дурак, тусуешься с другой, когда у тебя прямо здесь есть прекрасная девушка.
— Тише, ленивец, — огрызается Тристан в ответ, встречая мрачный взгляд Крида своим собственным. Он может быть здесь по благотворительности, но грязное богатенькое отродье внутри него всё ещё там, ожидает, когда поднимется его богатая голова. — Почему бы тебе не пойти вздремнуть где-нибудь и не заняться своими делами?
Крид отпускает меня, но я боюсь, что между ним и Тристаном назревает конфликт, поэтому я встаю между ними, мои глаза встречаются с янтарными глазами Лиззи. Выражение её лица ничего не выдаёт.
— Вы купили то, что вам было нужно для дурацкого костюма принца? — спрашивает Тристан с совершенно невозмутимым видом. Он был таким со времён поместья Вандербильтов, как красивая сломанная кукла. Это меня расстраивает. Я просто… Я хочу встряхнуть его. Я хочу снова поиграть в твистер, я…
— Мы справились, — отвечаю я ему, когда Виндзор появляется над перилами над нами, наклоняясь, чтобы пощекотать меня по волосам.
— Я заказал тебе чашку чая, — говорит он, оглядываясь на стойку. — И я предупредил баристу о последствиях неудачи. Присоединишься ко мне? — он встаёт, и я киваю, хватая Крида за руку… а затем и Тристана. Я оттаскиваю его от Лиззи, но не раньше, чем замечаю, как её губы приоткрываются от удивления.
То, как она хмурится, когда присоединяется к нам за столом несколько мгновений спустя, говорит мне о том, что это маленькое действие было смелым в её глазах.
Я могу только представить, как с этого момента всё может измениться.