— Вокруг ходит так много сплетен! — шепчет Миранда, хватая меня за руку и таща к нашему третьему уроку гражданского права и экономики. — Бриана рассказала Джесси, которая рассказала Эндрю, который сказал мне, что вас с Тристаном видели вместе пробирающимися в библиотечный туалет…
— Крид ничего не сказал? — спрашиваю я, и Миранда бросает на меня самый странный взгляд на свете.
— Зачем Криду что-то говорить? Он бы точно взбесился, если бы узнал, что ты трахаешься с Тристаном.
— А я бы стал? — спрашивает Крид, появляясь из-за угла и пугая нас с Мирандой так сильно, что мы вскрикиваем. Его улыбка — сплошное ленивое, бесцеремонное высокомерие. — Ты отстойный близнец. Во-первых, ты влюбляешься в мою девушку. Во-вторых, ты рассказываешь всей школе, что я девственник. И в-третьих, ты совершенно неверно предсказываешь мою реакцию на неизбежное событие.
— Эм, прошу прощения, но я первая увидела Марни. — Миранда поднимает вверх единственный палец, накрашенный ярко-оранжевым лаком. — Ты в буквальном смысле слова задрал перед ней нос, я хочу, чтобы ты это вспомнил. Во-вторых, я сказала только Марни, что ты девственник. Я понятия не имею, как твои глупые друзья узнали об этом. И в-третьих, ты знал об этом и не сказал мне?!
Миранда толкает брата в плечо с такой силой, что он хмурится, а я улыбаюсь.
— А тебе-то какое до этого дело? — Крид рычит на неё в ответ, и она снова бьёт его кулаком. Он позволяет ей, и его единственное возмездие — закатывание кристально-голубых глаз.
— Я твой лучший друг. И я сторонник #КомандаКрида номер один. Я имею право знать всё это. — Миранда поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и между нами троими повисает неловкое молчание. Мимо нас проходят люди, но с таким же успехом мы можем находиться в нашем собственном маленьком пузыре. — Ну? — спрашивает Миранда, и я растерянно моргаю, щёки горят. Пожалуйста, пусть всё идёт не так, как я думаю…
— Ну, как это было? — спрашивают близнецы в унисон, и мои розовые щёки становятся пунцово-красными.
— Я…
— Это было умопомрачительно, — произносит Тристан, появляясь рядом со мной, его голос совершенно невозмутим. Он прищуривается, глядя на Крида, и светловолосый мальчик хмурится. — Так хорошо, что она переночевала у меня.
— Это так? — спрашивает Крид, но я уже тычу Тристана локтем в живот. Он хватает меня за руку и притягивает к себе, давая этим бабочкам вполне реальный и благоразумный повод для роения.
Именно тогда я вижу Лиззи в конце коридора, открывающую свой шкафчик и притворяющуюся, что не замечает всех нас, стоящих там.
Я пытаюсь представить, каково было бы оказаться на её месте, и отстраняюсь от Тристана, чтобы подойти к ней. Я слышу, как Миранда спрашивает Крида, что происходит, когда иду по коридору и останавливаюсь справа от неё.
— Мы можем поговорить?
— Нам не о чем разговаривать, — говорит Лиззи, захлопывая свой шкафчик, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Её янтарные глаза потемнели от боли. — Просто, чтобы ты знала, во время собрания Клуба Бесконечности несколько старших членов выразили желание проучить тебя.
— Что? — спрашиваю я, слыша, как Тристан выкрикивает имя Лиззи резким, сердитым тоном. Он направляется ко мне, но ущерб уже нанесён.
— Они не хотят видеть, как один из девяноста девяти процентов отбросов уничтожает их вот так. Существует тонкая грань, позволяющая поддерживать порядок в классах, и они хотят, чтобы ты либо вернулась на своё место, либо… — Лиззи замолкает, когда Тристан подходит справа от меня, Крид слева, а Миранда сразу за ним. — Тебе не кажется, что она должна знать? — она поднимает взгляд на Тристана, глаза прищурены, дыхание прерывистое. — Они не просто попытаются заставить тебя покончить с собой. Они убьют тебя, Марни.
— Что? — я задыхаюсь, удивлённо моргая. — Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что старшие члены Клуба хотят твоей смерти. Точка. Им всё равно, как и почему. — Лиззи захлопывает свой шкафчик, когда Тристан скрежещет зубами в её сторону. Они долго-долго смотрят друг на друга. — Они хотят твоей смерти. Всё, что мы сделали на той последней встрече — это изменили ситуацию таким образом, что единственные люди, которые могут прикоснуться к тебе — это ученики этой школы.
— Ты только что нарушила правила, — огрызается Тристан, когда Лиззи идёт по коридору, покачивая тёмным конским хвостом. Она оборачивается, держа в руках ноутбук и огромный учебник в твёрдом переплёте, и поджимает губы.
— Да, что ж, ты тоже.
А затем она разворачивается и исчезает в коридоре.
А я все следующие несколько недель не вижу ни волоска с её головы.
«Они хотят твоей смерти».
Слова Лиззи звучат у меня в голове, но я, кажется, не могу выцепить ни одного из парней, чтобы заставить их сказать мне почему. Почему я? Что, чёрт возьми, я такого плохого сделала?
— Зейд Кайзер, — рявкаю я, упирая руки в бока и останавливаясь перед ним. Он сидит на краю фонтана в переднем дворике, приподнимая солнцезащитные очки, чтобы посмотреть на меня. У нас есть неделя до Дня Святого Валентина, и я не знаю, как справиться с этим со всеми пятью парнями. В прошлом году мы с Заком… Ну, вы знаете, что мы с Заком сделали. В этом году я хочу провести этот день со всеми.
— Марни Рид, давно не виделись, — говорит он, как будто не ночевал прошлой ночью в моём общежитии. Я не говорила об этом ребятам, но я вписывала их имена в план и оставляла по одному на каждый день недели. Два оставшихся дня я оставила для группы и личного дня. Я разрешаю ребятам ночевать у меня — или ночевать в их комнатах — только в назначенные дни.
Это не идеальная система, но она работает. Ну и удаётся взять сложную ситуацию альтернативных отношений из реальной жизни и изложить её на бумаге, что я ценю.
Зейд похлопывает себя по коленям, как будто это самое логичное место в мире, где я могла бы сидеть. Я игнорирую его и вместо этого сажусь рядом с ним, опускаю пальцы в воду и смотрю на него. Прошлой ночью, когда я попыталась спросить о Клубе Бесконечность, он начал целовать меня в шею, и я забыла своё собственное имя.
Сегодня ему так не повезёт.
— Ты знаешь, мы с ребятами как раз обсуждали детали тура этим летом. — Он поднимает свой телефон и вертит им в руках. Ах, суббота и возвращение технологий в кампус. По выходным здесь становится так тихо. То есть, когда люди не веселятся как сумасшедшие. — Мы как бы подстроили это так, чтобы мы путешествовали между этим местом и Колорадо. Будь краткой, милой, простой, и закончи тем, что я заберусь в твою постель в Борнстеде.
Тогда я просто смотрю на него, одетого в обтягивающие чёрные джинсы и ботинки, на его рубашку с короткими рукавами, усыпанную булавками, и пытаюсь представить, какая жизнь могла бы быть у нас вместе, если бы я выбрала его. Я такая строгая, а он такой… нет. Но иногда я задаюсь вопросом, вцепились бы мы с Тристаном друг другу в глотки через какое-то время, мы так чертовски похожи.
Может быть, Зейд мог бы гастролировать со своей группой, а я могла бы проводить семинары по всему миру или что-то в этом роде… Я бы проводила весь день, работая в строгой академической обстановке, а потом он возвращался весь потный, покрытый чернилами и заряженный после своего выступления, и мы…
— Марни? — спрашивает он, размахивая разукрашенной рукой перед моим лицом. — Ого, красавица, куда ты только что ходила?
Я качаю головой и поднимаю руки, чтобы убрать с лица несколько случайно выбившихся прядей волос.
— Я хочу знать, как Лиззи нарушила пари, почему она не мертва или что-то в этом роде, и почему она сказала, что Тристан только что сделал то же самое. Думаю, я также заслуживаю знать, пытаются ли люди, блядь, убить меня.
— Это… чёрт, ладно. — Зейд взъерошивает пальцами свои волосы цвета морской волны, а затем бросает взгляд на дорогу, как будто кого-то ждёт. Колокольни над нами звенят, и птицы разлетаются на ветру, как листья. — Мы пытались, мы действительно пытались. Мы… всё, что мы делали на той неделе — это пытались всё исправить, чтобы Харпер и старшие члены Клуба Бесконечности оставили тебя в покое. Мы потерпели неудачу в этом деле, Марни. — Я помню лицо Виндзора, когда он появился в тот день в папином доме, весь осунувшийся и усталый. — Мы пытались. Но мы младшие участники, так что… — он замолкает и смотрит в небо, откидываясь назад, гроздь ожерелий на его шее позвякивает. Рассеянно он протягивает левую руку и играет с ними. Я замечаю, что некоторые из них — значки с прошлых концертов. На одном пятно от губной помады, из-за которого мои глаза превращаются в щёлочки. — Дело в том, что никто не может прикоснуться к тебе, если только они не учились с тобой в академии. Точка. Никаких наёмных убийц или специальных полицейских сил…
— Ты что, блядь, издеваешься?! Нанятые киллеры? — Зейд слегка поворачивает голову набок, чтобы посмотреть на меня, как будто не может понять, почему я так удивлена этим.
— Э-э, да. Тебя это действительно удивляет? У большинства людей есть цена, и за нужную сумму, конечно, они могли бы заставить какого-нибудь сумасшедшего бывшего спецназовца пристрелить тебя. Это даже не так уж притянуто за уши.
«Даже у меня есть своя цена, Марни. Единственный человек, которого я знаю, который, кажется, не имеет цены… это ты».
Я слышу слова Тристана, эхом отдающиеся в моей голове, как предупреждение, и закрываю глаза.
— Клуб берёт дерьмо из реального мира, такое как экономика, войны или политические гонки, и превращает его во что-то компактное и управляемое. Это как аристократы при королевском дворе, играющие в политику. Весь мир держится на осторожном, закулисном маневрировании. — Зейд поворачивается ко мне и складывает ноги на краю фонтанной стенки, положив руки на колени. — Ты пешка рабочего класса, Марни, восставшая и сражающаяся в своих рядах. Ты даёшь отпор студентам, чьи семьи ходили в Бёрберри на протяжении нескольких поколений. — Зейд указывает подбородком в сторону здания часовни. — Если их дети не могут поиметь одного-единственного стипендиата, то на что они надеются, торгуясь с миллиардерами из Китая или заключая торговые сделки с Индией?
— Значит, они собираются убить меня? — я спрашиваю, потому что это слишком нереально, чтобы в это поверить.
— Они ещё ничего не предприняли, и это меня пугает, — отвечает Зейд, снова глядя на дорогу. — Но они попытаются. Я знаю, что когда-нибудь до конца года они это сделают. — Он снова поворачивается ко мне. — Сделка заключается в том, что у них есть время до полуночи выпускного дня, чтобы убить тебя. Вот и всё. После этого мы берём корону. Если мы победим, Клуб Бесконечности никогда больше не сможет вмешиваться в твою жизнь или в жизни тех, кто тебя окружает.
— Значит, вы все тоже будете в безопасности? — спрашиваю я, и Зейд улыбается, почти печально, кольца на его губах играют на солнце.
— В любом случае, кого бы ты ни выбрала. Счастливчик. — Он вертит языком одно из своих колец в губе. — Я не хочу показаться полным ослом, но… пожалуйста, выбери меня.
— Что? — мои щёки вспыхивают, когда Зейд смотрит мне в глаза, его зелёные глаза переливаются таким ярким цветом, словно нефритовые камни с вкраплениями лайма и изумруда. В этом единственном цвете так много вариаций, что, если бы я была художником, я бы захотела воссоздать его радужки на холсте. Ага, я снова это делаю. Снова становлюсь поэтичной.
— Или ты уже решила? — он слегка усмехается, и я вижу, как в нём проступает тот злобный мальчишка-хулиган. — Это Тристан, так ведь? Чёрт, я понял это, как только услышал, что вы, ребята, трахнулись в библиотеке. Господи. — Зейд запускает пальцы в свои волосы, и я тянусь, чтобы схватить его за руку, отводя её.
— Я ещё не решила. Я… я знаю, вы, парни, вероятно, отчаянно хотите, чтобы я приняла решение, но дайте мне время до выпускного. Если я не умру к полуночи, тогда я… сделаю выбор.
Задумано как чёрный юмор, но, как и в случае с попыткой Чарли, это просто проваливается.
— Однажды ты уже выбрала меня, — шепчет Зейд, и от тоски в его голосе у меня щемит сердце. — Сделай это для меня ещё раз. — Он указывает на татуировку «Никогда больше» сбоку на своей шее. — Я никогда больше не причиню тебе боли. Ты будешь моей маленькой рок-принцессой. — Он замолкает, покусывает нижнюю губу. — Нет, ты будешь моей рок-богиней. Мы вместе объедем весь мир и, хотя бы раз потрахаемся в каждой стране. — Мои губы изгибаются в улыбке, и я чувствую, как слёзы подкатывают к уголкам моих глаз. Я не уверена, почему. Они просто есть, и я не могу их остановить. — У нас есть химия, которая никого не касается. Оставайся друзьями с другими парнями, мне всё равно, но никто не умеет трахаться так, как мы с тобой.
— В чём-то ты прав, — шепчу я, когда Зейд вздыхает и выдыхает, как будто на время отодвигает в сторону свои эмоции. Мы оба замолкаем, прислушиваясь к свисту ветра между башнями. — Какое пари нарушила Лиззи?
— Она не должна была рассказывать тебе о сделке. Никто из нас не должен был. Но это… пока мы единственные, кто знает, что она нарушила его, и что сейчас я нарушаю его снова, всё будет хорошо.
— И каковы будут последствия? — спрашиваю я, и Зейд берёт горсть пенни из фонтанчика, перебирает их и смотрит на годы, прежде чем бросить все обратно, а затем идёт за своим бумажником. Конечно, у богатого придурка нет с собой ни пенни, поэтому он даёт каждому из нас по четвертаку, чтобы мы бросили.
— Последствием этого является то, что пункт об отсутствии оружия большой дальности снимается. Например, ради этого условия, Крид сел за руль автомобиля и промчался по трассе специально ради него. Он чуть не перевернулся и не умер. — Зейд оглядывается на меня, а затем сжимает свой четвертак и с плеском бросает его в воду. Интересно, имеет ли его желание какое-то отношение ко мне? — Гарпии и Компания, они не могут использовать против тебя пистолеты, арбалеты или что-то в этом роде. Вообще. Поверь мне, если бы они могли, ты, вероятно, уже была бы мертва. Лиззи могла поиметь нас, сказав тебе это.
Чёрт.
Значит, она действительно была злой девчонкой по отношению ко мне, да?
С другой стороны… пистолеты и арбалеты?! Что за хрень на самом деле?
— А Тристан? — спрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие. Зейд мягко улыбается.
— Он не должен был спать с тобой, пока мы не выпустимся. Я думаю, Лиззи пыталась дать себе шанс на борьбу, которого у неё никогда не было. Тристан был влюблён в тебя с тех пор, как впервые увидел, в самый первый день первого грёбаного курса.
— Чушь собачья, — фыркаю я, и Зейд поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, приподняв брови.
— Так ли это? Потому что он сказал мне, что, когда увидел тебя, ему показалось, что вся его жизнь перевернулась у него в груди. Я думаю, именно поэтому он так сильно ненавидел тебя, чтобы побороть другие эмоции. — Я ничего не говорю, но у меня снова сжимается горло, и я борюсь с этими странными слезами в уголках глаз.
— И каковы будут последствия для него?
Зейд кивает на мой четвертак.
— Загадай желание, — говорит он мне, и я крепко сжимаю четвертак в ладони, а затем бросаю его в воду. Я бы сказала вам о своём желании, но, если бы я это сделала, оно могло бы не сбыться, а оно итак настолько невероятно, что я не осмеливаюсь рисковать ни одним шансом, который у меня может быть на это. — Наказание Тристана в том, что он должен… переспать с Лиззи.
Когда Зейд замолкает, его голос становится далёким и металлическим, я знаю, что сейчас произойдёт.
— Нет.
— Марни, я знаю, что это убивает его, но он должен это сделать. Он должен. Если он не выполнит условия пари, тогда Лиззи может сказать Харпер, что она нарушила своё. Представь себе это, Харпер Дюпон с ружьём или арбалетом. Марни, это вопрос жизни и смерти.
— Нет. — Я встаю, ветерок треплет розовое платье, которое я надела этим утром. Согласно моему календарю, сегодня день Зейда, но я должна найти Тристана.
— Единственный человек, с которым он когда-либо спал и который ему небезразличен — это ты. Это просто секс, и я бы сделал то же самое, если бы пришлось, чтобы спасти тебя.
Лиззи притворилась, что она на нашей стороне, участвовала в пари в Клубе, а затем намеренно нарушила соглашение и бросила его мне в лицо. Нет. Она не может заполучить Тристана. Я… Я бы предпочла рискнуть с винтовкой.
Я поворачиваюсь и начинаю бежать, Зейд прямо за мной. Он обхватывает меня за талию своими татуированными руками и отрывает от земли.
— Марни, прекрати. Это должно быть сделано. Так и должно быть. — Я тычу его локтем в живот, и он хрюкает. Несмотря на то, что это не такой уж сильный удар, он отпускает меня, потому что я слишком сильно сопротивляюсь, и я знаю, что он не хочет причинить мне боль. Я стучу в дверь третьей башни, а затем ударяю кулаком по кнопке вызова лифта, глаза наполняются слезами.
Это может происходить прямо сейчас. Он мог бы быть внутри неё. Он мог бы…
Он мой.
Эта мысль пронзает остальные мои мысли, как стрела, и я стою там, учащённо дыша, пока лифт тянется, чёрт возьми, не торопясь.
— Ты в порядке? — спрашивает Миранда, появляясь рядом со мной. Я думаю, она может сказать по моему лицу, что это определённо не так.
— Нет.
Сейчас я тяжело дышу и, кажется, не могу заставить свой рот произносить слова. Вместо этого Зейд поворачивается к Миранде, чтобы объяснить.
— Дела Клуба… — он замолкает, когда Миранда упирает руки в бока. Он разочарованно вздыхает, но мы оба знаем, какой убедительной может быть Миранда. — Тристан должен трахнуть Лиззи из-за пари.
— Что?! — ревёт Миранда, а затем забирается с нами в лифт, как только двери открываются. — Что ты имеешь в виду, говоря, что Тристан должен трахнуть Лиззи?
— Это так, или Марни, блядь, умрёт, — кричит Зейд, и я могу сказать, что он срывается. — Это просто… секс.
— Как ты можешь так говорить после того, как был с Марни? Мог бы ты трахнуть другую девушку прямо сейчас? Смог бы? — Миранда бьёт его, но Зейд просто поднимает руки, как щит, и позволяет ей это сделать. — Я знала, что должна была сделать её своей девушкой и отправить всех остальных в глубины ада. Я так и знала. Вы монстры, вы все монстры.
— Я просто хочу увидеть, как она переживёт выпускной, — шепчет Зейд, когда дверь открывается, и я мчусь к квартире Тристана, колотя кулаками по двери.
Я полностью осознаю, что с того дня в коридоре прошли недели, что дело, возможно, уже сделано.
Но… это почему-то кажется срочным.
После нескольких минут стука дверь, наконец, открывается, и вот он, стоит там в своей полной чёрной униформе и смотрит на меня сверху вниз серыми глазами.
— В чем дело, Работяжка? Я занят. — Я собираюсь протиснуться мимо него, но он останавливает меня, хлопнув ладонью по дверному косяку. Вот тогда я понимаю, что всё плохо, что ему есть что скрывать. — Убирайся отсюда, Марни. — Тристан поднимает голову, видит стоящего там Зейда и шипит себе под нос. — Ты должен был держать её сегодня подальше отсюда. Неужели ты слишком глуп даже для такой простой задачи?
Я низко пригибаюсь и смотрю мимо Тристана только для того, чтобы увидеть Лиззи, стоящую там в синем купальном халате.
Нет, нет, слишком поздно.
Я отпихиваю Тристана с дороги и врываюсь в квартиру, приближаясь к Лиззи и всерьёз подумывая о том, чтобы влепить ей пощёчину по её глупому удивлённому лицу. Никакого насилия, Марни. Никакого насилия.
— Я сказала, никаких издевательств в моей школе, а то, что ты сделала со мной, было актом издевательства.
— Ты заслуживала того, чтобы знать…
— Чушь собачья! — я кричу, и она съёживается. В конце концов, она действительно слабая, Лиззи Уолтон. — Чушь собачья.
— Марни, убирайся отсюда и сходи на свидание с Зейдом или ещё куда-нибудь, — говорит Тристан, останавливаясь рядом со мной. Я не могу смотреть на него. Я не могу. Я просто не могу.
— Ты рассказала мне о пари, так что у тебя есть рычаги воздействия на Тристана. Просто признай это. Ты не можешь смириться с тем, что проиграла. — Лиззи отворачивается и закрывает свои янтарные глаза. Её волосы выглядят взъерошенными, и кажется, что под халатом она обнажена. Неужели я пришла слишком поздно? Неужели всё уже закончилось?
— Марни, нам пора идти, — говорит Зейд, но я тоже игнорирую его.
— Вы… уже спали вместе? — спрашивает Миранда, указывая между Тристаном и Лиззи. Похоже, она слишком расстроена из-за этого. Я понимаю, что она на моей стороне, но как будто в этом есть что-то большее. — Вы, ребята, только что закончили трахаться?
— Это к лучшему, Марни, — произносит Тристан, но его лицо такое пустое. Я вижу это даже под его жестокой маской. Он закрывается.
— Ты. Блядь. Трахнул. Её? — шепчу я, ненавидя себя за то, что он мне не отвечает. Почему он, блядь, мне не отвечает?
Виндзор, Зак и Крид врываются в дверь мгновение спустя, и Тристан тихо ругается, отворачиваясь и проводя пальцами по своим тёмным волосам.
— Чёрт возьми, — бормочет Винд, когда видит меня, и всё моё тело напрягается. Он знал. Зейд знал. Они все знали. Они тоже хорошо постарались, скрывая это от меня.
— Тристан, посмотри на меня, — говорю я, но когда он это делает, на его лице отражается гнев.
— Я трахнул Лиззи, — произносит он холодным голосом.
— Ты лжёшь, — говорю я, а затем громче. — Ты лжёшь.
— Я тоже хотел это сделать. Ты думаешь, я когда-нибудь был бы счастлив с таким благотворительным делом, как ты?
Вау.
Он действительно старается изо всех сил, это дерьмовый спектакль. Но он забывает, что я видела его насквозь в уборной, и тем более, когда мы заснули в объятиях друг друга той ночью.
Я на это не куплюсь.
Я подхожу к нему и кладу руки ему на грудь.
— Ты думаешь, ложь, чтобы защитить меня, сработает? Этого не произойдёт. Я не хочу, чтобы твоя ложь служила щитом от плохого. Я хочу только тебя. — Я приподнимаюсь на цыпочки и крепко целую его в губы. Я целую его так собственнически, как никто из других парней никогда не целовал меня. Когда Тристана начинает трясти, и его руки сами собой поднимаются, чтобы коснуться моих, я понимаю, что поймала его с поличным. Я слегка отстраняюсь и смотрю ему в глаза. — Ты трахнул её? — повторяю я.
Тристан пристально смотрит на меня, в его серых глазах борются эмоции.
— Ещё нет, — наконец шепчет он, и я чувствую огромный прилив облегчения, когда обвиваю руками его шею.
И вот тогда я узнаю неоспоримую истину: я не смогу отказаться от Тристана Вандербильта в конце этого года.
Я не знаю точно, что это значит в целом, только то, что я не могу не быть с ним.
Я не могу.
— Но я должен, Марни. Я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности. Даже засуну свой член в какого-нибудь жалкого отброса жизни, который не может понять намёка. Я покончил с тобой, Лиззи. Всё. Я покончил с тобой в тот самый момент, когда впервые увидел Марни.
— Остановись, — шепчу я, прикладывая руку к его губам — губам, которые, бесспорно, принадлежат мне — и поворачиваюсь, чтобы посмотреть через плечо. Лиззи сейчас рыдает, опускается на пол в своём халате, а потом просто сидит там, в полном одиночестве, в то время как остальные из нас смотрят на это.
Мне жаль её в этот момент, правда, очень жаль.
Миранда опускается рядом с ней на колени и кладёт руку на плечо Лиззи. Её лицо всё ещё напряжённое и сердитое, но, возможно, как и я, она видит, насколько на самом деле слаба Лиззи Уолтон внутри. Правило шестое: Знай, когда нужно остановиться.
— Какого хрена ты её утешаешь? — требует Крид, подходя и становясь рядом со своей сестрой. Его голубые глаза холодны и жестоки, они полуприкрыты. — Она была против нас с самого начала. Нахуй эту сучку.
— Крид, хватит, — говорит Миранда. — Да, она была неправа, но… она также просто сбита с толку, глупа и… влюблена в того, кого у неё никогда не будет. Это дерьмо сводит людей с ума. — Долю секунды спустя Майрон Тэлбот врывается в дверь, его лицо — маска дикой ярости.
— Ты спал с ней? — спрашивает он, глядя на своего лучшего друга так, словно расчленил бы его, если бы ответ был утвердительным. — Спал?!
— Нет. — Голос Тристана звучит на одной-единственной мягкой ноте, а затем он просто впадает в ступор, садясь на кухонный пол. Я сажусь рядом с ним и обвиваю руками его шею, чертовски по-собственнически.
— Слава богу, — ворчит Майрон, подходя и опускаясь на колени перед Лиззи. — Ты ничего от меня не скрываешь. Ты не лжёшь мне.
— Майрон, я люблю его.
— Ну и что? — Майрон шипит, и я понимаю, что, хотя мои парни, возможно, насквозь пропитаны жестокостью, этот человек буквально сделан из неё. — Он влюблён в Марни. А я влюблён в тебя. — Он обхватывает ладонями её лицо, но она резко отводит взгляд и отказывается встречаться с ним взглядом.
Майрон встаёт и тянет Лиззи за собой, заключая её в объятия.
— Вы двое — идеальная пара — вы можете соответствовать бредням друг друга, — огрызается Крид, скрещивая руки на груди.
— Осторожнее. Ты мне не нравишься. И твоя девушка мне не нравится. Единственные люди в этой комнате, которые мне небезразличны — это Тристан и вот эта девушка. — Он поднимает её, но Лиззи просто утыкается лицом ему в шею. — Считай, что твой долг исполнен, — говорит Майрон Тристану, поглядывая в его сторону. — Старая услуга от друга.
— Чего ты хочешь взамен, Майрон? — спрашивает Тристан, и его голос звучит чертовски устало. — Ты всегда хочешь чего-то взамен.
Майрон ухмыляется, сверкая зубами.
— Крови, — говорит он, и я вся дрожу. — Я хочу крови.
Кажется, я не могу слезть с коленей Тристана. Я слишком сильно дрожу, думая о том, что он спит с Лиззи в какой-то ошибочной попытке спасти меня.
— Ты меня так сильно напугал, — шепчу я, прижимаясь к нему, пока Виндзор заваривает нам всем чай, а Зейд сидит в кресле, обхватив голову руками.
— Мне жаль, что мы не сказали тебе раньше, Марни. Мне жаль. Мне так чертовски жаль.
— Вы все просто пытаетесь сделать всё возможное, чтобы защитить меня, — говорю я, резко выдыхая. Я даже не могу начать описывать, какое я испытываю облегчение от того, что добралась сюда вовремя. А история с Майроном и Лиззи? Совершенно сногсшибательно. Но, чёрт возьми, я надеюсь, что она влюбится в него и оставит Тристана в покое. — Но вы, парни, должны начать рассказывать мне всякую подобную чушь, по правилам это «Бесконечности» или нет.
— Иногда нарушение правил клуба — это вопрос жизни и смерти, — говорит Зак, выдыхая и проводя ладонью по волосам. Он наблюдает, как я прижимаюсь к Тристану с мрачным выражением лица, как будто думает, что это всё — я приняла решение.
Я решаю ответить на этот вопрос, снимаю руки с шеи Тристана и встаю. Миранда наблюдает за мной, а затем извиняется, легонько чмокает меня в щеку, прежде чем выйти из квартиры, одними губами прошептав «Позвони мне» прежде чем закрыть дверь.
— В духе неизменной честности я просто… Я хочу сказать, что приму своё решение в день выпуска.
— Решение? — спрашивает Крид, как будто не уверен, что понимает, к чему я клоню.
— Чтобы… выбрать одного из вас, — шепчу я, мой голос грубый и надломленный. — Я знаю, что должна вам, ребята, по крайней мере, это. Нечестно с моей стороны продолжать в том же духе, особенно когда мы все принимаем решения о колледжах. Я не хочу, чтобы вы все последовали за мной в Борнстед, ожидая чего-то…
— Никто здесь не заставляет тебя делать выбор, — произносит Крид, отводя взгляд. Несмотря на то, что он говорит, что ненавидит чай, он берёт чашку, когда Виндзор её подаёт. — Марни, ты делаешь его сама. Мы все здесь ради тебя. Нам не может быть насрать ещё меньше на то, что происходит друг с другом.
Я улыбаюсь и качаю головой.
Я не знаю, осознали ли они это уже, и мне бы очень не хотелось сообщать эту новость, но… они друзья, все пятеро. Так и есть, это правда. Шокирующе, я знаю. Такой скандал.
Оборачиваясь, чтобы посмотреть на Тристана, я вижу, что он смотрит в окно, выражение его лица отстранённое и хрупкое, как будто оно может разбиться вдребезги в любой момент. Он привык бросаться всем телом, чтобы получить то, что хочет. Я думаю, до него просто дошло, что он больше не может этого делать, что ему не следовало делать этого с самого начала.
Кстати… Завтра я нацелилась на Киару Сяо.
Я устала ждать.
Гарпии… У меня на них особые планы. Но остальным из «Харпер и Ко» пора уходить.
— Я люблю вас, парни, — шепчу я, слова звучат мягко и приглушённо в напряжённой темноте квартиры. Я говорю это в первый раз, и, может быть, это отговорка — говорить это им всем сразу, но… теперь они как семья.
— Мы тоже тебя любим, — отвечает Крид, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, и вздыхает. — И… мы сожалеем.
Я улыбаюсь. Мне нравится использование слова «мы» — больше, чем я могу себе представить.
— Извинения приняты. Просто… перестаньте принимать решения, не поговорив сначала со мной. Я не боюсь Клуба. — Я кладу руку на свою татуировку и выдыхаю. — У нас осталось всего несколько месяцев. Давай возьмём из них всё, что в наших силах, хорошо? — я снова сажусь на диван и закрываю глаза.
Все эти парни думают, что я нуждаюсь в защите… но я думаю, что они тоже нуждаются в моей защите.
— Мне жаль, Черити, — снова шепчет Зейд, но на самом деле ему меньше всего есть за что извиняться. Если бы он не сказал мне… и я бы застала Тристана и Лиззи? Я могла бы убить её.
— Больше никаких извинений. Можем мы, пожалуйста, просто включить ром-ком и потусоваться вместе — без Лиззи?
— Больше никакой Лиззи, — соглашается Тристан, вставая и направляясь в свою комнату. Он возвращается со свёртком одежды, раздавая другим парням спортивные костюмы, свободные рубашки и майки. — Вот. Одолжи какую-нибудь пижаму и устраивайся поудобнее. У меня такое чувство, что наша девушка сегодня никого из нас за дверь не выпустит.
— Чертовски верно, — отвечаю я, и на моих губах появляется улыбка.
В ту ночь я сплю лучше, чем за весь год.