Марик домчал до кафешки буквально за десять минут. Я ждала его, сидя на скамейке у входа, потому сразу заметила знакомое авто. Поднялась и направилась к черному "Ауди", а парень открыл для меня дверцу.
Едва я устроилась на сидении, Марк велел:
— Рассказывай, — зарывшись пятерней в светло-русые волосы, он откинул их назад. Этот жест означал, что брат зол и напряжен. Впрочем, его состояние легко угадывалось по "ходящим" желвакам и глазам, зелень которых покрылась льдом. — Все. Абсолютно. Не упуская ни единой мелочи.
— Что-то случилось? — обеспокоенно уточнила, расстегивая куртку с отправляя ее на заднее сиденье к рюкзаку. В салоне безумно жарко — печка включена почти на максимум.
— Что сказал Егор? — спросил он тоном, не терпящим возражения или же увиливаний.
— "Передай Марку, чтобы хорошенько подумал, прежде чем что-то делать. Потерять статус безболезненнее, чем лишиться чего-то более ценного", — процитировала я и, помрачнев, потребовала ответа: — Что вообще происходит?!
Лицо брата после моих слов стало походить на непроницаемую ледяную маску. Ни одна мышца не дернулась. По нему понять, о чем он думал, не сумела.
— Марк, ты снова темнишь, — подавленно произнесла я.
— Поля, а ты снова, мягко говоря, поступаешь непредусмотрительно, — парировал он устало, заводя авто и вливаясь в поток машин. — Жду рассказ. Как получилось, что ты пошла с этой су… с Гошей в кафе, несмотря на мой запрет?
Я открыла рот, чтобы съязвить, но запнулась, встретив его взгляд в зеркале заднего вида. Что-то было в нем такое, что я безропотно поведала ему обо всем. Даже упомянула Карину, сообщив, что именно она организовала "анонима" и видео тоже было ее. Брат слушал меня внимательно, не перебивая и не задавая вопросов, и лишь когда я завершила свою речь, он глухо простонал:
— Черт, Полина! Почему нельзя просидеть хоть один день без приключений?!
— А почему тебе нельзя хоть один день обойтись без тайн?! — в свою очередь парировала я. — Ты что-то знаешь, но не хочешь мне говорить. Это связано с Гошей и Кариной, верно?
— Поля, — срывающимся голосом прошипел Марик, явно стараясь взять себя в руки. Выходило откровенно хреново. — Ты просто не понимаешь…
— Конечно, блин, не понимаю, — разозлилась я. — А что мне понимать, если ты не желаешь мне дать шанс помочь?! Я не маленькая девочка и от осознания, что мир отнюдь не белый и пушистый, истерики не случится.
Он не ответил на мои вопросы. Снова. Лишь бросил недовольно:
— Дома пообщаемся.
Я, как и всегда, стучалась в неприступную стену.
— Кстати, тогда, пять лет назад, Карина услышала наш разговор в кладовке и потом написала папе через мой телефон. Я тогда снова забыла смартфон в классе. Слышишь, Марик? Я ничего папе не рассказывала! Я тебя не предавала!
— Я знаю, — он бросил на меня взгляд, и его губы тронула невеселая улыбка. — У меня было много времени подумать о том, что тогда произошло. И я понял, что был полным идиотом, когда посчитал, что меня отцу сдала ты. Но потом я решил, что все к лучшему. Ведь пока я вел себя как подонок, мы держались на расстоянии.
Я так не считала, но отвечать не стала — он же обещал, что дома поговорим.
Некоторое время мы ехали молча по полупустой трассе. Я смотрела из окна на мельтешащий пейзаж и низкое серо-фиолетовое небо, налитое искрами винного пламени отгоревшего заката. Впервые за последние месяцы мне до зуда на кончиках пальцев захотелось взять в руки кисти и краски, чтобы перенести увиденное на холст. Я не рисовала уже давно — просто не чувствовала в себе сил для этого.
Внезапно плавная езда прервалась стремительным поворотом в другую, противоположную от нашего дома, сторону. Не проехав и трех метров, Марик резко нажал на тормоз, совершенно не заботясь о сохранности шин.
— Ты чего? — недоуменно вопросила, переводя дух.
Как же хорошо, что брат самолично каждый раз застегивает на мне ремень безопасности, иначе я точно бы заработала себе парочку шишек, хорошенько приложившись о приборную панель!
Марк отчего-то тяжело дышал. Сжал до белых костяшек и отчетливо слышного скрипа руль. Выдохнул сквозь стиснутые зубы струю воздуха, а затем, снова погружая пятерню в челку и несильно оттягивая волосы, произнес хрипло:
— Испугался. Представил, что могло случиться… — качнул головой, будто прогоняя наваждение. — Забей. Дай мне пару секунд, и мы поедем дальше.
— Чего, Марик? — встревоженно спросила, подаваясь ближе к нему и осторожно касаясь его напряженной руки ладонью.
Вздрогнула, когда от соприкосновения ударило током, вызвав легкое покалывание, но отдернуть конечность не смогла — Марик переплел наши пальцы. Чуть погладил внутреннюю часть запястья.
— Марк, ты будто горишь… — ахнула я и расположила свободную руку у него на лбу. Горячем, покрытой испариной. — Простыл? Нет, точно простыл — у тебя температура! Черт! Ну как так можно? Ты совсем не следишь за своим здоровьем…
— Все. Я больше не могу, — глухо простонал Марк.
— В смысле? — нахмурилась. Ему плохо? Что он не может?
— Не могу терпеть, — его голос окончально охрип.
Миг — и я оказалась в кольце его рук, вжатая в его действительно очень горячее тело до легкой боли. А мои губы, приоткрытые для возмущенного оклика, накрыли его. Мое немое негодование он выпил, как и все остальные чувства, оставляя лишь свое дыхание — чтобы не задохнулась. Он целовал алчно, исступленно, при этом сжимая в объятиях так, словно не мог до конца поверить — я с ним.
— Марк, ты что творишь?! — едва парень на миг отстранился, чтобы перейти с ласками на шею, прошипела я. Или прохрипела, потому что и меня захватил тот огонь, что медленно сжигал Марика дотла. И я теперь пылала, зажженная чувствами, которых не должно быть.
Вместо ответа снова жаркий, лишающий воли поцелуй. Жадный, быстро сорванный с губ, но настолько приятный, что я на несколько секунд забываю, что вообще-то сопротивлялась и возмущалась. Я и имя свое готова забыть. Забыть все, чтобы помнить лишь этот миг.
— Марк, перестань, Марик… — попросила, где-то внутри надеясь, чтобы не переставал.
О, Боже…
Его язык скользнул в мой рот, столкнулся с моим, затем…
— Прекрати! — это даже не просьба — стон. Не знаю, чего — удовольствия или сожаления.
— Прекратить? Не сейчас, не в этом мире и не в нашем случае.
— Нам нельзя, — не оставляла попытки вразумить его. Или себя? Кого я пыталась убедить?
— Нельзя? — он рассмеялся, уткнулся лбом в мой лоб, продолжая крепко обнимать. — Можно. Очень даже можно.
Пару секунд мы сидели так. Я — почти полулежащая на его груди, чувствуя его зашкаливающий пульс, и он — с сорванным дыханием, пытающийся успокоиться. А потом Марк немного отстранился и открыл бардачок. Вытащил оттуда файл с бумагами и сунул в мои дрожащие руки.
— Что это? — я вгляделась в латинские буквы.
— Результаты теста ДНК на отцовство. Потом почитаешь, все равно там отрицательный результат, а сейчас не мешай, а? Ты охренеть какая вкусная. Хочу еще. Я безумно долго этого ждал, малышка.
И он снова припал к моим губам, но я умудрилась его оттолкнуть:
— Стой, подожди. Как так? Почему? — уперлась ладонями в его плечи. Сильные, крепкие, надежные.
— Полина, маленькая… — Марик посмотрел прямо мне в глаза. — Не сейчас, хорошо? Я обязательно отвечу на все твои вопросы. Хоть тысячу раз, хоть миллион. Но не сейчас.
Что-то есть в его тоне, во взгляде, в атмосфере, царящей в салоне, и я сдалась. Сдалась под его напором, сама нырнула в бездну по имени Марк, отчетливо понимая — вот она граница, после которой уже ничего не изменить. Но мы оба смели ее, пытаясь стать ближе. Еще ближе. Кожа к коже. Вот так.
Мужские руки на мне — и это настолько естественно и правильно. Губы на моей коже, язык скользит по губам, шее, подбородку, ямке между ключиц. Марик спешил. Спешил исследовать мое тело, трогать, сжать, лизнуть. Словно обезумевший от жажды и голода путник, встретивший вдруг оазис, пил меня жадными глотками, боясь, что испарюсь. Снова стану чем-то недостижимым, миражом, грезой.
Вокруг нас будто разлили концентрированное безумие. Заразили опасным вирусом, вызывающим лихорадку. Нас трясло, но мы при этом мы не могли отпустить друг друга.
Ближе. Только ближе.
Изначальная неловкость сменилась желанием. Мое тело пылало, но я, вместо того, чтобы взять передышку, лезла в самое пекло. Отвечала на жадные поцелуи, обнимала его за шею, скользила по спине.
Интересно, это ли чувствует мотылек, летя намеренно к костру? Понимает ли, что лишь несколько секунд разделяет ее от смерти? Что красота, которая безнадёжно притягивает, ее в итоге и испепелит?
Пришла в себя лишь тогда, когда моя обнажённая поясница уперлась в руль машины, порывисто глотая кислород. Парень умудрился стянуть мой свитер и расстегнуть бюстгальтер, лямки уже свисали, норовя утянуть за собой и чашечки.
Я только открыла рот, ладонями стараясь прикрыться, как Марик, до того целующий мою шею, замер и выдохнул, поправляя на мне одежду:
— Прости… Увлекся, — сипло рассмеялся, выуживая из-под кресла мой свитер. — Б… лин. Никогда не думал, что чуть ли… — с кривой ухмылкой осекся. — Ладно, не буду пугать раньше времени.
— Раньше времени? — я неловко отстранилась и перебралась на соседнее сиденье. Щеки пылали, пальцы дрожали, потому оделась не без помощи Марка. Я в целом ощущала себя странно… странно и волнующе. В низу живота что-то сладко тянуло, причиняя легкую боль и заставляя ерзать и сжимать колени.
— Раньше, чем дойдем до дома, — меня осторожно пристегнули, оставили легкий поцелуй в уголок губ. — А там… Я начну с того, что наконец-то тебя отшлепаю.
Марк как-то широко улыбнулся. Предвкушающе!
— Знаешь, я бы поспорила, кто кого должен шлепать! — раздраженно проворчала я и… И потом дошло, ЧТО я брякнула и КОМУ. Но уже было поздно.
— Оу, Полин, — Марик поиграл бровями и усмехнулся. — Так вот ты какая. Не ожидал, что наши отношения будут развиваться с подобной скоростью.
— Боже, я не это имела в виду! — сгорая от смущения, поспешно добавила. — Я… я…
— Ничего, — он подмигнул мне и завел машину. Плавно вырулил на дорогу. — Поль, я не против. Сам хотел предложить, уже искал подходящие слова и…
— Что?! — потрясенно перебила я. — В смысле?
— В прямом, — с самым невозмутимым видом ответил. — Я уже давно стою на пути латекса и плетки.
Я слушала его с надвигающейся паникой и зашкаливающим сердцем. И ждала, что он скажет дальше, чуть ли не начав грызть ногти.
— Понимаешь, не могу я… — растянул губы в насмешливой улыбке. — Шутить, когда у тебя взгляд запуганной мышки. Отбой, Полинка, БДСМ отменяется!
Марик расхохотался, а я мрачно сообщила:
— Вот и шути. А у меня теперь перманентно болит голова, — с наслаждением понаблюдала за тем, как с его лица испарилось самодовольство.
— Полина…
— Ничего не знаю, — подняла выпавший файл с результатами теста. Покрутила. Весь текст на английском, но если исходить по указанному адресу в самом углу страницы… — А почему ты обратился в американскую клинику?
Прошлась по тексту. После данных о заявителе шла табличка с итогами сравнения. Почти минимальное сходство локусов и такой же процент возможного родства.
В моей голове слиплись в кашу тысяча вопросов. Но один ответ у меня точно есть.
Марк Чернигов — не мой брат и никогда им не был.
***
Марк даже не заехал в гараж — притормозил у самого коттеджа, быстро выбрался, пренебрегая курткой, из авто, стремительно обошел "Ауди" и открыл дверцу для меня. Ступить на землю не успела, потому что сильные руки подхватили раньше.
— Марик! — возмущенно воскликнула я, вцепившись в его шею.
Вместо ответа он снова набросился на мои губы. Только Марк, только его поцелуи — обжигающие, неистовые и отметающие все посторонние мысли прочь — и только наше с ним безумие на двоих, для которого теперь не существовало ни запретов, ни предрассудков.
Он целовал, когда нес до дома, когда искал ключи, когда отпирал дверь. Так же жадно целуясь мы ввалились в прихожую. Умудрились скинуть обувь, но до комнат не добрались — в доме нашлось много стен, столиков и других поверхностей.
Немного шершавая ладонь проводит по моему напряженному животу, расстегивает джинсы. От простого прикосновения поверх белья под кожей вспыхнули искры. Я выгнулась в попытке или отстраниться, или же стать ближе.
— Подожди… я…
— Т-ш-ш, я не буду спешить, — прошептал Марк куда-то мне в шею, продолжая наступление. Горячее, невыносимое, неправильное… но приятное настолько, что приходится кусать губы, не давая вырваться стону.
Он действительно не спешит. Верх. Вниз. Легко, едва касаясь. И от этой нерасторопности мне срывает все тормоза. Чувствительная кожа буквально пылает, пульсирует. От каждых нежных поглаживаний там словно собирается ток.
Верх. Тягуче медленно вниз, чтобы зайти уже дальше.
Я вздрагиваю, из плотно сжатых зубов все же вырывается нечаянный всхлип. Машинально стискиваю запястье парня.
— Поля, маленькая, — успокаивая говорит, разжимая мои пальцы другой рукой и поднося к губам. Скользнул языком по фаланге большого пальца, при этом творя нечто невероятное внизу. Синхронно. Дико. Порочно. В какой-то миг я просто потерялась. Растворилась в эмоциях, стала звездной пылью и распалась до мельчайших искр.
Приходила в себя очень медленно. Тело — расслабленное, разгоряченное, не желало меня слушаться, и если бы не поддержка Марика, я бы просто свалилась. Колени подрагивали.
— Ты как? — спросил Марк, едва открыла глаза.
Смущенно опустила взгляд, а потом и вовсе спрятала нос между шеей и плечом парня. Он как раз удобно стоял — удерживая одной рукой меня, а второй упираясь в стену.
— Хорошо, очень, — облизнула пересохшие губы. — Но ты же сам не… Ничего не получил…
Марик хрипло рассмеялся, а я покраснела еще сильнее.
— Мне тоже было безумно круто, Полинка. Охрененно просто. А сейчас обхвати меня ножками.
Я подчинилась, и он вместе со мной направился к лестнице. Если честно, я сама бы смогла дойти, только… Не знаю. Не хотелось, несмотря на жуткое волнение и стыд, расставаться с его теплом.
Марик занес меня в ванную и только там опустил на ноги. Пока я недоумевала, зачем мы тут вдвоем, он заткнул затычку в ванне, включил воду и добавил немного пены.
— Зачем? — настороженно покосилась на снимающего одежду брата. Осеклась. Нет, не брата. А кто он мне теперь?
Но все же я чувствовала облегчение — я не извращенка. Наши чувства не больные. Мы — не родственники.
Он отбросил в сторону рубашку и, принявшись расстегивать ремень, широко ухмыльнулся:
— Буду тебя мыть.
Я неосознанно сделала шаг назад.
— Знаешь, я вроде как чистая… И прекрати раздеваться!
— Уверена? — насмешливо. — Да? Ладно. Жаль. Тогда я очень-очень грязный и сам отмыться не сумею. Поможешь мне?
Его брюки тоже полетели на пол. Я тяжело сглотнула, не в силах отвернуться от безупречного тела с натренированными мышцами. Ни единого изъяна — широкие плечи, идеальный рельеф живота, даже небольшой шрам на ребре не разрушал красоту. Взгляд скользнул вниз, к ногам. Нет, я нашла минус! Неожиданно большой… Резко зажмурилась, чтобы ничего не видеть.
— Ты так мило смущаешься, — жаркий шепот прозвучал неожиданно близко. По коже пробежали мурашки, едва он горячими пальцами начал приподнимать свитер, обнажая мое тело.
— Марик, пожалуйста… — понятия не имею, чего я просила.
Чтобы он остановился и дал мне перевести дыхание, свыкнуться с новой гранью наших отношений или же не оставлял ни шанса на отступление? Скорее второе, раз я позволила ему медленно, безумно медленно, снять с себя сначала лифчик, а затем джинсы. Он для этого встал на колени и неторопливо опускал грубую ткань вниз, постепенно открывая мои ноги для своих губ. Он целовал все — живот, косточку бедра, сами бедра. Рисовал меня узорами из жгучих поцелуев.
Опустились в воду, уже почти остывшую и без былой пышной пены, мы через целую вечность. Но мне было все равно и на температуру воды, и на то, что между мной и Марком лишь тонкое белье, которое я не позволила снять.
— Люблю тебя, — выдохнул он в мне в рот, обнимая мое лицо ладонями. Погладил большими пальцами мои скулы, снова припал к губам. Затем чуть отстранился и со счастливой улыбкой безумца произнес: — Ты моя. Вся. От кончиков пальцев до макушки.
— Ну ничего себе! — с деланным возмущением ахнула. — Не много на себя взял?
— Нет, Поль, яеще не взял, — его улыбка стала хищной, предвкушающей. — Но обязательно исправлюсь…
— Ты только об одном и думаешь! — несильно стукнула его по груди.
— Верно, — Марк поднял мою руку, поцеловал каждый пальчик. — Я думаю только о тебе. И днем, и ночью. С тех самых пор, как увидел. Проклинал себя, презирал, но не мог перестать думать о тебе.
Приподнял мое лицо за подбородок, заставив смотреть прямо в потемневшую зелень его глаз.
— Я не умею плавать, Марик, — сразу предупредила. — А в тебе я неумолимо тону.
— Я научу, — серьёзно ответил он.
— И потом не оставишь одну? Когда я буду далеко от берега?
— Легче отгрызть себе что-нибудь, чем расстаться с тобой, — хмыкнул парень, снова обняв. Я удобно устроилась на нем. — Поспишь сегодня у меня? Нет, — нахмурился, играясь с моими мокрыми прядями. — Хочу всегда ложиться и просыпаться с тобой. Один день, один раз — мало, слишком мало. Мне кажется, и всей жизни не хватит, чтобы насытиться тобой.
— Ладно, — счастливо улыбаясь, кивнула. — Только взамен я требую, чтобы ты честно ответил на все мои вопросы. Идет?
Марк развернул меня так, что я оказалась сидящей на… скажем, на его ногах. Попыталась оттолкнуть его, но он притянул меня ближе.
— Значит, ты у нас научилась шантажировать? — мурлыкнул мне в самое ухо, опаляя горячим дыханием кожу. Его рука погладила мое колено и двинулась вверх по бедру.
— Это не шантаж, а равноценный обмен! — не согласилась я, останавливая шаловливую ладонь.
— Нет, наглое и вопиющее вымогательство информации у бедного меня, — его зубы прошлись по моему подбородку, прикусили нижнюю губу, чтобы после зализать след.
— Бедный ты?! — возмутилась я. — Да ты просто халявщик и экономщик! Может, еще генетический тест проведем? У тебя стопроцентно в предках евреи.
— Я могу и обидеться, — хохотнул Марк.
— А я могу и передумать, — парировала и лукаво протянула: — Твои секреты или я? Решай скорее. Считаю до трех.
— Полина…
— Один, — чмокнула недовольного Марика в шею. Во мне внезапно вспыхнул азарт. Смогу уломать или нет?
— Ты чудовище, — простонал он.
— Два, — скользнула по его груди вниз, до живота и спустилась чуть ниже, к самой кромке резинки боксер.
Парень выпустил сквозь стиснутые зубы струю воздуха и прошипел:
— Твоя взяла. Согласен.