"Буду через полчаса. Гоша", — вывел сообщение экран телефона.
Я медленно выдохнула, поправила бежевый свитер и свободные голубые джинсы. Егор говорил, что отвезет меня в парк, и я выбирала максимально удобную одежду, но… Я сомневалась. Вдруг что-то не так? Может, надеть платье? Хотя его все равно под пальто видно не будет. Сейчас бы мне не помешал эмоциональный пинок от Карины, но подруги рядом не было — мама потащила ее в театр и до восьми вечера я вряд ли смогу с ней связаться.
Снова покрутилась у зеркала, придирчиво себя рассматривая. Немного подумав, все же накрасила губы и собрала волосы в высокий хвост. Снова взглянула на свое отражение…
Ну что со мной такое? Будто в первый раз…
Черт. Почти в первый раз. До этого дня меня никто не приглашал на прогулку. Нет, подходили знакомиться, брали номер телефона, но в итоге ничего — на следующий же день забывали о заверениях позвонить. А один парень, который активно ухаживал за мной, получив вожделенное согласие на поход в кино, в тот же вечер вообще ввязался в драку и отсиживался после происшествия дома почти месяц. Везет же мне, правда?
"Уже подъехал. Жду тебя;)", — прочитала я следующее письмо, когда разблокировала смартфон.
Дважды черт!
Быстро сунула все нужное в сумочку, взяла ключи и похолодевшими пальцами напечатала "выхожу". Бегом преодолела лестницу, почти не глядя вперед, только под ноги, чтобы не свалиться.
И столкнулась с чем-то твердым. Точнее, с кем-то очень твердым, противным и с отвратительным характером.
Марк, что б его!
— Отойди, — прошипела, пытаясь оттолкнуть его и пройти. Но он, конечно же "не заметил" меня и продолжал стоять истуканом посреди лестницы с телефоном в руках. И причем так, что хрен его обойдешь!
Вскинула голову, чтобы посмотреть на него, и замерла, завороженная нашей близостью. Я чувствовала его дыхание, запах, исходящий от него, едва заметную щетину на щеках…
Это все длилось несколько секунд. Очень долгих, безумно долгих секунд. А затем Марик, поддев меня плечом, прошел мимо. Как всегда. Я тянусь к нему, а он не видит меня.
Я же пустота. Почему каждый раз забываю о своей ненужности ему? Я — никто. И он тоже для меня…
— Никто. Я же сказал, что ничего не произошло, — будто сквозь пелену, услышала я раздраженный голос брата, который продолжил разговор с неведомым мне собеседником. Хотя скорее, собеседницей.
Качнула головой, прогоняя навязчивые мысли, и поспешила к Гоше. Он, наверное, заждался.
Клинов стоял недалеко от ворот, упершись на капот своей машины, с роскошным букетом чайных роз в руках. Заметив меня, махнул мне и направился навстречу. Мое настроение, которое до этого покоилось на дне, воспрянуло, вырастило крылья и поднялось чуть ли не до небес.
— Привет, красавица, — широко улыбнулся парень, протянув мне розы. — Самой прекрасной девушке самые прекрасные цветы.
— Привет, — смущенно поздоровалась я и приняла букет, чувствуя себя… Необычно. Эмоций было столько, что я в них потерялась. Безумный восторг, радость, обида на Марка и злость, восхищение цветами. — Спасибо большое, Гош. Они невероятные!
Осторожно коснулась нежно-розовых лепестков, склонилась к самим бутонам, готовая почувствовать "пластиковый" запах, какой бывает у всех покупных роз, но…
Яркий летний аромат ударил в нос, перенеся на миг в жаркий июль из промозглого октября. Необычно. Будто светлый-светлый, настоящий луговой мед смешали с фруктовым вареньем и сверху припорошили звездными ночами.
— Да, у них есть запах, — сообщил удивленной мне Егор. — Но шипов гораздо больше. Собирал в оранжерее сегодня утром и успел уколоть себе все, что только можно.
— Ты ограбил оранжерею?! — не поняла я. Даже цветы принялась разглядывать, словно на них мог быть штамп, указывающий их принадлежность.
— Можно и так сказать, — рассмеялся он и поспешил меня успокоить: — Не волнуйся, я разоряю только оранжереи своей семьи и то под чутким присмотром мамы. Без нее я бы притащил куст целиком и даже забыл бы обвязать лентой.
И пока я представляла такую картинку и думала, что Гоша ради меня собственноручно собирал букет, он сделал предложение, от которого просто невозможно было отказаться:
— Если захочешь, то я могу показать тебе остальные цветы. Например, радужные розы…
— Хочу! Очень хочу! — согласно кивнула раньше, чем он успел договорить и вообще передумать.
— Тогда едем, — сверкнул очередной обворожительной улыбкой парень.
— Я только отнесу эту прелесть и поставлю в воду, — снова вдохнула тонкий аромат лета, исходящий от бутонов. — Подождешь? Я быстро!
— Не вопрос, — спокойно отозвался Егор. — Готов смиренно ожидать тебя… До первого снега, по крайней мере.
— До снега? — вскинула я бровь.
— Ага, — хохотнул он. — А потом я буду вынужден ненадолго прервать свое смиренное ожидание, чтобы поменять летние шины на зимние.
***
— Он такой!.. — я счастливо выдохнула в телефон, прокрутив в голове сегодняшний вечер: оранжерею с невероятным множеством цветов разной масти, горячий шоколад с маршмеллоу, который мы пили в маленькой беседке, окруженной глициниями, его шутки и просто милые душевные разговоры ни о чем.
— И какой же? — протянула хитро Ринка.
— Добрый, интересный, с хорошим чувством юмора, симпатичный… — поудобнее устроилась на диване и продолжила, глядя на свой потолок, на котором я год назад нарисовала карту звездного неба.
— В общем, офигенный, — закончила за меня подруга и поторопила: — Лучше расскажи, как все прошло.
— Восхитительно, круто, невероятно…
— Поля!
Снова глупо улыбнулась и начала рассказывать:
— Гоша подарил мне букет, потом отвез смотреть на цветы, потом мы пили какао и болтали.
— И все? — разочарованно протянула Карина.
— Не совсем, — покраснела я, сжимая в руках подушку. — Завтра вечером я снова иду на свидание! Ну как тебе новость?
— Ого-ого! А вот эта новость уже вселяет в меня надежду.
— На что? — я, заметив какое-то черное пятно из-за неплотно прикрытой двери, поднялась, чтобы посмотреть, что это там. Выглянула из комнаты — никого. Нахмурившись, заперлась на ключ.
— На маленьких Полиночек, конечно, — невозмутимо отозвалась она. — В будущем. А то такими темпами я думала, что разрешишь держать себя за руку годам так к семидесяти, а в восемьдесят созреешь и для чего-то большего, чем…
— Рина! — совсем смутилась я.
— Что "Рина"? Я ведь серьёзно. Цветочки цветочками, но про ягодки не забудьте…
— Рина! — перебила я ее и, понизив голос, решилась ей рассказать: — И вообще… Гоша попытался поцеловать, когда проводил до дома.
— О-о, а это уже хорошо, — начала она, потом замолкла и после короткой паузы переспросила: — Постой, почему "попытался"? Только не говори, что ты его оттолкнула! Полина, блин!
Я не стала говорить, Карина и сама догадалась, что ничего у него не вышло из-за меня. Не знаю, почему, но… Егор довез меня до дома, а потом, почти у самих ворот, где мы еще некоторое время болтали, не в силах распрощаться, склонился ко мне с определенными намерениями. А я мягко, но непреклонно оттолкнула его, едва почувствовала чужое дыхание на своих губах. Отчего-то не смогла. Я сама не поняла, почему, ведь он мне нравится, с ним интересно и весело. Может, нужно немного больше времени? Определенно это, потому что других вариантов быть не может.
— Ну ты даешь! Давай попробуем разобраться. Он тебе неприятен? — задала вопрос Рина.
— Наоборот, — призналась я.
— Тогда что не так?
— Не знаю, — выдала я чистую правду. — Наверное, просто не готова пока пускать его настолько близко.
Мы еще немного поболтали, и подруга завершила вызов, напоследок дав совет:
— Будь менее закрытой, Поль, и все станет ок.
Кивнув, пожелала ей сладких снов. В чем-то она права. Иначе как объяснить ту кучу потенциальных ухажеров, что теперь сторонится меня?
Следующим утром я впервые проспала. Кажется, только отложила выполненные домашние задания и легла в теплую постельку, как уже солнечные лучи бьют в глаза, а бедный телефон, спрятанный под подушкой, разрывается от рингтона будильника. Будильника, который четырежды переставлен на пятнадцать минут вперед!
Этот факт подействовал на меня как искра на пороховую бочку. Подорвавшись с постели, бросилась в ванную, молясь, чтобы Марк уже свалил и… Но нет, моим надеждам не суждено было сбыться. За закрытой дверью слышался плеск воды. С досады пнув несчастный предмет мебели, умылась на кухне и, выпив на ходу маленький бутылек йогурта, поднялась к себе, чтобы переодеться. Собралась за меньше, чем десять минут. Еще бы! Расписание гласило, что первой парой стояла математика, а на нее опаздывать себе дороже.
— Поля? — папа удивленно посмотрел, как я чуть ли не лечу на крыльях поступающего страха с лестницы вниз, перепрыгивая через ступеньки. Да я никогда в жизни настолько не спешила, как сегодня!
— Па, прости, я убегаю! С меня очень вкусный ужин и десерт, — пообещала и, едва поравнялась с ним, чмокнула в колючую щеку. — Не забудь поесть и выпить таблетки. Сначала красную пилюлю, а после еды белую. В холодильнике осталась вчерашняя шарлотка. Люблю!
Попрощавшись с ним, вышла на крыльцо, чтобы замереть, едва заметила "ауди" брата, а не "шкоду", на которой ездил Влад. Прямо-таки дежавю. Или день сурка. Или осеннее обострение у Марка.
На этом странности не закончились.
Медленно опустилось стекло, открывая мне лицо мрачного брата, и он почти что приказал:
— Сядь в машину.
Ага, сейчас! Бегу, теряя тапочки и знание о том, какой его сюрприз ждет на заднем сидении.
Проигнорировав его, продолжила путь.
— Полина, садись в чертову машину. Нам надо поговорить.
Ускорила шаг. Ну что, нравится, когда на тебя не обращают внимание? Нравится, когда стучишься из раза в раз в глухую стену из пренебрежения, сбивая в кровь костяшки, а оппоненту плевать? У тебя отличная возможность почувствовать все на своей шкуре хоть разок!
Нет-нет, я не только злорадствовала, но и думала, что Марику могло от меня понадобиться. Он прозрел и понял, как неправильно поступал со мной? Маловероятно. Судя по тону, до братца дошло, что он еще не до конца разнес мою нервную систему, и решил исправиться. Ну, или наконец увидел увидел результат моей шалости и хочет придушить.
— Не беси меня, — вновь начал Марк, который плелся на самой низкой скорости за мной.
То есть ему бесить меня можно, а мне его в ответ нельзя?
Поджав губы, продолжила путь к остановке. Едет за мной? Да пожалуйста! Не мой бензин тратится и не мое время. Я поеду на автобусе и в целом ничего не потеряю. Подумаешь, приеду на несколько минут позже — не велика потеря, я все же опоздала на пару и теперь нет смысла спешить.
— Полина! — мне было до отвратительного приятно заходить в автобус под злой окрик Марика, а затем наблюдать за тем, как двери закрываются прямо перед его носом.
Я злая? А кто добрый по утрам? Вот Марк вообще не бывает ко мне снисходителен, и я могу позволить себе хоть раз поступить с ним так. К тому же я не хочу с ним общаться. Смысл, если разговор закончится ссорой и взаимными оскорблениями?
Но я совершенно забыла, что для брата не существует слова "нет" и "отвали" и что он всегда добивается своего, причем любыми путями. И этот день тоже не был исключением.
На большой перемене мы с однокурсниками решили сходить в кафе, расположенный недалеко от универа. Большой компанией вышли из здания, тем самым сыграв на руку Марку. Тот выскочил за нами и сразу же подошел ко мне.
— Отойдем на пару минут? — спросил, спрятав руки в карманы и окидывая меня тяжелым взглядом.
Больше десятка пар глаз уставились на меня, ожидая ответ. Конечно, это ведь сам Марк Чернигов! Популярный красавчик, который вдруг снизошел до простенькой меня. Прекрасно же… для тех, кто обожает слухи. Осознавая, что любое слово может сыграть со мной злую шутку, молча кивнула. Окей. Отойдем.
Затем также молча последовала за ним до стены, скрытой от любопытных глаз приятелей аркой. Мне просто стало до боли интересно, из-за чего могло измениться его отношение ко мне. Это ведь точно не мои мольбы, не мои многолетние попытки наладить отношения, не мои слезы и моя боль. Но что же тогда?
Что сильнее и весомее перечисленного?
— Слушаю тебя, — поторопила я парня, сложив руки на груди.
— Ты не пойдешь с этим сосунком на свидание, — поставил перед фактом Марк. Спокойно. Сухо. Безразлично. В последнее время он общался со мной только таким тоном. Если, конечно, вдруг замечал мое существование, потому что я для него обычно пустое место. Но как бы я не хотела казаться безразличной к подобному отношению, это не так.
Каково быть никем? Когда смотрят на тебя, а видят стену, пол, шкаф, любимый нашим отцом персидский ковер, но не живое существо? Человека?
И теперь Марк вдруг решил начать мне указывать? Да пошел он… к своей пятой за текущую неделю девушке!
— Кто мне запретит? Ты? — вскинула я бровь. — А не много ли на себя берёшь… — сделала паузу и насмешливо добавила, зная, что тем самым вызову у него раздражение: — братик?
Он не переносит, когда кто-то напоминает ему лишний раз про нашу родственную связь. И поэтому ни одна душа в университете не в курсе того, что мы брат и сестра. Только по отцу, к счастью. Фамилии у нас разные, а одинаковые отчества — еще не повод считать семьей совершенно не похожих друг на друга людей.
— Полина, — мое имя в его исполнении звучит как оскорбление, которым Марк бьет наотмашь. — Ты. Не пойдешь. Точка.
— Отвали. От меня. Марк, — также выделяя каждое слово, произнесла я и попыталась уйти, но парень перегородил мне дорогу. — Что за?..
— Повторю еще раз, Полина, — он внезапно начал медленно надвигаться на меня, заставляя отступить, — ты не пойдешь на свидание с придурком, у которого одна цель: залезть в твои трусики.
Я моментально вспыхнула. Смущение и злость захлестнули с головой. Что Марк себе позволяет?!
— А какая тебе разница, кто будет лезть в мои трусы?! — следующий шаг назад принес очень неприятное осознание: я в тупике — за спиной лишь холодный кирпич университетской стены. — Это не твое дело. Может, я хочу, чтобы он…
Договорить я не успела — Марк налетел на меня, словно ураган. Накрыл собой и прошипел, обжигая дыханием шею:
— Еще одно слово, и я за себя не ручаюсь.
Я усмехнулась и, перед тем как его оттолкнуть, сообщила:
— Я хочу, чтобы Гоша стал моим парнем. И женщиной становиться я хочу с ним. Возможно, прямо после первого свидания и…
Тому, что произошло дальше, я не могу дать определение, значение и объяснение. Мы просто сошли с ума.
Боже, мы просто сошли с ума…
Марк зло рыкнув, прижал меня сильнее к стене, стиснул мои запястья и… накрыл мои губы жестким поцелуем. И поцелуем ли? Он будто ставил на мне метку, выпивал мою душу до дна, чтобы взамен наполнить меня своим дыханием. Яростно, беспощадно, будто наказывая нас обоих за то, чего не должно было произойти, но происходит.
А я… Я тоже потеряла голову. Заболела. Забыла обо всем на свете. Я не менее жарко ответила на его прикосновения, задыхаясь от страсти, нежности, ненависти и чувства неправильности.
Нельзя. Так нельзя.
Но я кусаю его за губу и прижимаюсь крепче, чтобы он и не думал заканчивать бесконечно греховный поцелуй. Наслаждаюсь болезненной сладостью, снова и снова пытаясь насытиться им.
Мы сошли с ума. О Боже…
— Оттолкни меня, — прошептал у самих губ Марк, перестав меня удерживать. — Поля, оттолкни!
Я не смогла. Хотела. Очень хотела, даже подняла ладони и положила на его бешено вздымающуюся грудь. Но не смогла. Руки сами обвились вокруг его крепкой шеи, а пальцы зарылись в его немного жестковатые русые волосы. Я задышала чаще, впитывая в себя его пьянящий запах, и прикрыла глаза.
— Поля, — полушепот-полустон, в котором отчетливо ощущается отчаяние. Вязкое, отдающее горечью и обреченностью. — Еще один раз, Поля, последний раз…
Я сама подалась вперед, уничтожая те жалкие сантиметры, которые нас разделяли. Если падать в бездну, то сразу с головой. Если умирать, то с одного выстрела. Если любить…
А нам любить нельзя.
И я первая оттолкнула его, закрыла лицо ладонями, пытаясь удержать слезы. Лавиной на меня нахлынуло понимание всей ситуации, и стало горько, тошно и обидно. Как пазл сложились все картинки из нашего прошлого, но итоговая картинка была неприглядной. В глазах остальных и вовсе отвратительной.
— Полина, эй, — он обнял меня, прижал мою голову к своему плечу. — Не плачь. Все, я успокоился.
Не смогла. Соленые капли все же вырвались наружу, обжигая кожу, а все те чувства, что сдерживала столько лет, пробили плотину.
О, Господи…
— Марик… — я сжала пальцы на его футболке. — Я извращенка, да? Почему я люблю тебя не так, как должна? Почему, скажи?
— Я тогда тоже извращенец, — усмехнулся. Горько. — Забудь и не думай ни о чем. Этого больше не повторится. Все будет как всегда.
Я задыхалась в своих словах, в его запахе и в своих ощущениях. Неправильных. Мерзких. Тех, что не должны быть.
Я не хотела забывать. Теперь не хотела, чтобы он снова отдалился от меня. А хотела того, о чем никогда не признаюсь вслух. Боже, так неправильно, так мерзко, так нельзя.
— Марик…
— Все будет хорошо, Поль, — он ласково гладил мои волосы, и его ладони будто обжигали меня своим прикосновением. — Я придумаю что-нибудь. Могу уехать. Мы сделаем вид, что ничего не было.
Только от одной мысли, что его не будет рядом, все внутри будто покрылось инеем. Я бы что угодно отдала, чтобы вернуть время вспять. Чтобы ничего такого между нами не произошло, чтобы мы и дальше игнорировали друг друга, чтобы я и дальше пыталась ненавидеть его. А сейчас… Я упала прямиком в бездну, и самое страшное — я желаю в ней остаться, утонуть и дойти до самого дна.
— Нет, нет, нет, — покачала головой, прижимаясь к нему крепче. — Я хочу понять, почему? Почему?
Он тоже не знал ответ на чертов вопрос.
— Стена холодная, иди сюда, — Марик осторожно поднял меня и сел прямо на землю, устроив меня у себя на коленях. Затем отвел мои ладони от лица и, посмотрев в глаза своими потемневшими зелеными, произнес: — И прости меня, Поль. Простишь же?
— За что? — всхлипнув, спросила я, жадно его разглядывая.
Идеальные черты, ямочка на подбородке, родинка над губой, высокие скулы, растрепанные мною русые волосы с удлиненной челкой. На его лице читалось искренняя нежность.
Я обязательно его нарисую таким. Чтобы навсегда запечатлеть единственный момент, когда он был моим.
— За все. Я вел себя как последний урод, — немного шершавые пальцы стерли с моих щек слезы. Выдохнул сквозь сжатые зубы воздух. — Дьявол, Поля. Все летит к чертям! Я пытался бороться… Я ненавижу себя за все это, но я действительно старался держаться подальше. Не приходил домой, не смотрел на тебя, заставлял себя ненавидеть… Не получается. Кажется, я болен. Черт…
Я слушала его, кусая губы, на которых, будто клеймом, отпечатался его вкус, чтобы не разреветься. Как же все неправильно и сложно.
— Я просто болен на всю голову, — повторил, очерчивая мои скулы. Затем резко отдернул ладонь, словно обжегшись, сжал ее в кулак и снова выдохнул.
— И что мы будем делать? — спросила осторожно, накрывая его кулах своей рукой. Расслабила его пальцы и переплела со своими. Невинное прикосновение, ничего такого, просто кожа к коже. Можно же, правда? Можно. Держаться за руки можно.
Но даже от этого простого жеста под кожей словно прострелил ток, а сердце пойманной птицей забилось в груди. Оно, как я, искало выход, но его нет. Если сердце в клетке ребер, то я в цепях рассудка. Такого не должно, не должно было случиться.
Но тогда почему?..
— Мы? — слабо улыбнулся Марк. Растеряно. Как в тот злополучный день, когда рассказывал про ограбление киоска. Когда в последний раз доверился мне и когда я не смогла ему помочь.
— Ты и я, — широко улыбнулась, подавив в себе всхлип, и повторила те же слова: — Я тебя ни за что не оставлю, Марик. Уговаривала себя столько времени, пыталась ненавидеть, но не вышло. Кажется, ты обречен всю жизнь меня терпеть.
Он несколько долгих секунд смотрел на меня нечитаемым, просто непроницаемым взглядом, и я успела построить в голове кучу догадок и даже один раз поругаться с ним, как парень нежно улыбнулся мне. Все сомнения отпали. Я снова видела перед собой своего Марка, которого еще в шесть лет назад полюбила искренней любовью. Спустя столько лет недопониманий, ссор и боли, передо мной снова он. Без масок, без шипов в виде острых шуток, просто Марк со своей улыбкой, от которой дыхание замирает.
— Мы будем… — снова улыбка. Светлая и яркая настолько, что я цепенею на миг. — Завтракать для начала. Ты утром ничего не ела. Думаю, разок прогулять пары можно.
— А потом? — осторожно спросила, боясь спугнуть свое счастье.
Он поднялся вместе со мной, а затем аккуратно поставил меня на ноги, чтобы сразу же взять за руку. Я сжала его горячую ладонь.
— Жить, — коротко ответил Марк и повел меня в сторону парковки.
Жить. Каждый своей жизнью. Сделать вид, что ничего не произошло сегодня, и жить… Так правильно, но почему от осознания этого легче не становится?
— Куда мы поедем? — задала вопрос, едва мы сели в машину, и он бережно застегнул на мне ремень безопасности. Сам.
— Увидишь, — загадочно ответил Марик. — Тебе должно понравится.
Я не стала говорить, что рядом с ним мне нравится буквально все, и хотела начать беседу о всяких глупостях, как…
Ой, черт.
Вспомнила о своем вчерашнем сюрпризе. Я честно не хотела пачкать сиденье, просто Марк тогда вывел меня из себя, и все произошло спонтанно. Но как ему это объяснить теперь? И не разрушу ли я наше хрупкое, как ростки диковинных цветов, перемирие такой мелочью?
— Поля? — только сейчас поняла, что брат что-то говорил мне, но я пропустила мимо ушей.
— Тут я, — прикусила губу, прикидывая в уме, как решить эту проблему. Я же говорила, что пальма первенства в невезении моя? Если нет, то сейчас самое время признать это.
— Что-то не так? — напряженно спросил он, сжав руль и поглядывая на меня. — Ты не хочешь никуда со мной ехать? Я тебя напрягаю? Давлю? Тебе непривычно? Поля, не молчи!
Покачав головой, я зажмурилась и… Была не была!
— Обещай, что не станешь ругаться или обижаться! И что ничего между нами не изменится.
Он некоторое время молчал, а затем совершенно постным тоном, отчего я не смогла понять его настроение, согласился:
— Обещаю. Что случилось, Поля?
— Позавчера я пролила сок.
— И?
Закрыла лицо еще и ладонями, лишь бы не видеть в его глазах упрек, и выпалила:
— Пролила сок на сиденье твоей машины. Прости. Мне так стыдно!
Я ожидала всего, но не того, что Марик вдруг… рассмеется! Удивленная реакцией, посмотрела на парня сквозь пальцы, чтобы удостовериться, не обманывает ли меня слух.
Нет. Он действительно веселился.
— И ты расстроилась из-за подобной ерунды? — насмешливо спросил Марк. — Забей. Бывает. К тому же я вчера… гм… заметил и съездил на мойку.
— Ты не понимаешь, я специально взяла и… — снова прикусила губу, собираясь с силами.
— Понимаю, я заслужил, — он легко пожал плечами, и я снова замерла, любуясь им.
Его широкими плечами, крепкой шеей — им целиком. Впервые за долгое время позволила себе просто изучать его, не прячась, но все равно стыдясь. Неправильно. Это неправильно. Надо бежать, спрятаться от себя и него, но никак не сидеть рядом и не…
Я не успеваю додумать, потому что мою мысль обрывает голос Марика, который решил нарушить возникшую паузу:
— Прости меня.
Коротко, немного грубо, но так искренне и честно. Я никогда не ждала громких красивых фраз, и мне с лихвой хватило сухого "прости", чтобы, будто по мановению волшебной палочки, перестали болеть нанесенные им раны. Боже, я за одну его улыбку уже все простила.
— Марик, — я задержала дыхание, надеясь передумать, но переубедить себя не получилось, — мы же обсудим…
Не договорила. Струсила. Но он догадался, что я имела в виду. Остановился на светофоре, посмотрел на меня и как-то устало кивнул:
— Позже.
Позже так позже. Мне и самой не хотелось с разбега прыгать в прошлое и копаться в нем, пытаясь найти ответы на целую кучу вопросов. Позже, а сейчас я хочу впервые за долгое время делать то, что приносит мне огромное удовольствие.
Мне действительно понравилась небольшая кофейня с видом на старые улочки центра. Мягкий свет, куча зелени, уютные диванчики и запах какао — то, что нужно для расслабления. Мы выбрали самый дальний столик, скрытый ажурной перегородкой. Я заказала какое-то аппетитное пирожное и моккачино с высокой пеной зефирок, политых карамельным сиропом, а Марик ограничился лишь зеленым чаем.
— Когда ты так на меня смотришь, то у меня одно желание — взять и самой накормить тебя, — не выдержала я, когда очередной кусок пирожного чуть ли не попал в другое горло. — Заказать тебе что-нибудь на свой вкус?
— Нет, — брат качнул головой и, чуть склонившись ко мне, произнёс: — Я просто безумно соскучился.
Сжала со всей силы ручку чашки. Его голос… Он говорил даже больше, чем это сочетание слов. Слова — всего лишь мишура, настоящую роль играют тон и те чувства, что человек вкладывает в свою речь.
— Мы же видимся каждый день и вообще живем в одном доме, — взволнованно, боясь перейти ту черту, за которой нас сметет бушующий океан, ответила я.
— Но кажется, что в разных мирах, — Марк замолчал, и несколько секунд нашим фоном стали звон чашек, мой пульс и женский смех с соседнего столика, а затем попросил, глядя мне в глаза: — Я хочу тебя слушать. Поговори для меня.
В горле пересохло, сердце начало биться быстрее, чуть ли не оглушая меня моим же пульсом. Я перебираю в голове кучу фраз, все, что угодно, лишь бы позорно не разрыдаться от его нежности.
А когда-то давно он всегда просил меня улыбаться для него…
— О чем? — приходит в голову самый глупый вопрос, но я цепляюсь в него мёртвой хваткой. Хоть что-то в штормовом море, что бушует в голове.
— О чем угодно. Расскажи об учебе, своих картинах, красках, о том, что теперь любишь делать. О том, что читаешь, что смотришь, что… Да обо всем, — он немного нахмурился, пятерней прошелся по русым волосам, потом широко улыбнулся и добавил: — Можешь, кстати, поведать о том, как пришла идея поделиться соком с кожаным салоном. Я, между прочим, сел аккурат на сладкую жижу, даже не подозревая, что ты у нас настолько коварная девушка.
Смутилась, но нашла, что сказать:
— Зато теперь у тебя…
И оборвала себя на полуслове, "зацепившись" в толпе вошедших в кафе за очень даже знакомые фигуры, которые направлялись прямиком к нам!
— Полин? — позвал меня Марк и посмотрел туда, куда был направлен мой взгляд. Бритый и… девушка Марика уже почти дошли до нашего столика. — Какого… черта?!
Не знаю, какого черта или чего-то еще, но, радостно улыбнувшись, Бритый сел рядом со мной на диванчик, бесцеремонно подвинув меня в сторону. Девушка же заняла место рядом с братом, при этом чуть ли не залезла к нему на колени, но он вовремя ее остановил ледяным:
— Что ты здесь делаешь?
— Гуляю, — она ничуть не устыдилась. — Впрочем, и ты время зря не теряешь. Да, Ромик? Мы же мимо приходили?
Бритый вальяжно развалился на мягкой поверхности, взял мой кофе и, сделав несколько глотков, бодро отозвался:
— Ага. Мимо проходили, и тут твоя тачка. О, вкусный, кстати, напиточек. Это латте?
Я немного пришла в себя после неприятной встречи и хотела съязвить, но Марик, тяжело посмотрев на друга, произнес таким тоном, что даже мне стало не по себе:
— Тебе не кажется, что ты забываешься?
Но парень и бровью не повел, отложил мою чашку и пожал плечами:
— Вроде не кажется. Но я просто понять не могу: а какого хрена ты делаешь рядом с… никем?
Меня захлестнула обида, злость, и даже мелькнула мысль, что сейчас все обернется злой шуткой. Окажется, что надо мной просто издеваются.
Посмотрела на брата, ища в нем хоть каплю поддержки, но столкнулась лишь с яростью. Не ко мне, разумеется.
И так напряженная атмосфера вокруг столика раскалилась до предела, что чуть ли искры не посыпались между, вероятно, уже бывшими друзьями. Но радость этой гипотезе была быстротечной, потому что в следующий миг рывком поднялся Марк. И я знала, для чего.
— Марик, пожалуйста! — поднялась следом. Мой голос срывался. На меня накатила внезапно паника от того, что сейчас будет драка. — Давай уйдем?
— Нет, давай, снова устроим мордобой. Мне как раз надо обновить синяки, — с кривой ухмылкой Бритый тоже встал с дивана.
— Ромик, тебе что-нибудь заказать? — проворковала вдруг подружка Марка жутко приторным тоном, изучая меню.
Просто шикарно! Что за цирк они устраивают?!
— Закажи себе для начала мозги, пожалуйста, — прошипела я и вышла из-за стола, надеясь, что брат последует моему примеру.
— Разве я могу отказать старому другу? — Марик размял плечи. — Идем выйдем… Ромик.
— Выйдем, — согласно кивнул Бритый. — И я наконец-то разукрашу твое смазливое личико.
— Думаешь? — как-то даже лениво вопросил брат. — Ну надейся. А… черт, стой, "надейся" — это ведь твой девиз по жизни? Надейся, и что-нибудь перепадет. Да, Даша?
— Я Олеся, — вспыхнула девушка, покраснев.
Марк проигнорировав ее поправку, продолжил:
— Надейся, и найдешь момент ударить в спину. Идем.
Я растерялась и не вмешалась, и парни покинули кофейню. Блин! Что делать? Не в полицию же звонить, правда? Быстро взяла куртку Марка и хотела было уже броситься к дверям, как снова активизировалась Олеся:
— Он оставил меня из-за тебя, маленькая дрянь. Думала, я тебе это так просто оставлю?
Боже! Какой же надо быть гадкой и беспринципной, чтобы вот так вот сталкивать людей?! Мне стало противно от нее и от ситуации в целом.
— А ты уверена, что вы встречались? Знаешь, когда люди встречаются, они запоминают хотя бы имя партнера. Поразмышляй об этом на досуге, — и больше немедля, направилась на выход.
Только бы успеть, пока он не натворил бед!
Не успела. Я бежала, как могла, но все равно не успела: Бритый, одной рукой вытирая кровь из, скорее всего сломанного, носа, уходил от точных ударов Марка.
— Хватит! — я вцепилась в руку брата, чтобы он прекратил. — Прошу тебя, Марик. Оставь его, а?
— Какая вы милая парочка, — расхохотался Бритый. — Лишь нюанс в том, что вы родня… Но в семье не без уродов, верно?
— Поля, отойди, — он расцепил мои пальцы со своего запястья, но я, не сдавшись, обняла его за спину. — Твою мать, Поля!
— Меня сейчас стошнит радугой, — осклабился Рома, стирая рукавом кровь и продолжая провоцировать. Он специально злит брата. Только чего добивается?! — Какая любовь! Какие…
— Полина, не вмешивайся, — Марк оторвал меня от себя и сделал шаг в сторону Бритого.
Я снова попыталась его остановить, но, запнувшись о какой-то камень, упала прямо на колени, больно ударилась об асфальт и счесала ладони, которыми уперлась в землю.
Не успела осознать, что произошло, как Марик уже поднимал меня с твердой поверхности.
— Ты как? Где болит? Сильно больно? Прости… — проговорил он виновато, осматривая мои коленки. — Здесь больно?
Если честно, больно было в момент столкновения, а сейчас она притупилась, но… Я оглянулась на ухмыляющегося Бритого и с уверенностью соврала:
— Очень больно! — всхлипнула, чтобы было более убедительно. Что-то во мне требовало увести Марка, пока ничего не произошло: Бритый ведет себя более чем странно. — И ладони…
Показала немного кровящие царапины и тихонько выдохнула. Кажется, лишь за это мне должны вручить "Оскар".
— Отвези меня домой.
И в итоге у меня получилось: проигнорировав очередную хлесткую насмешку со стороны бывшего друга, брат сел со мной в машину. Злой, напряженный и еле сдерживающий себя. Рома поступил подло и жестко, но при этом… Почему чувствовала себя виноватой я?
— Давай сначала уедем отсюда? — попросила, когда он достал аптечку, чтобы обработать мои ранки.
— Нет, — уверенно ответил Марк.
Промокнул вату перекисью — быстро, резко, а затем осторожно обхватил мою правую кисть, притягивая к себе мою руку. И так же осторожно провел по коже ваткой, стирая кровь и грязь.
Я задержала дыхание и зажмурилась.
— Потерпи, — сказал он и взялся за другую ладонь.
Не знаю, от чего жгло больше — от перекиси или его нежности. Не знаю, из-за чего на глазах собирались слезы: от слов Бритого или от своих чувств. Лишь одно понимала ясно: этот день — одна огромная ошибка, и его надо забыть. Запрятать куда-нибудь вглубь памяти, на самую дальнюю полку, покрыть пылью и паутинками и ни за что не вытаскивать на свет.
Марк молча закончил обрабатывать, заклеил пластырем царапины и, убрав аптечку, так же молча завел машину. Всю дорогу до дома мы не общались — кажется, каждого из нас терзали собственные мысли. Меня уж точно. Будто наяву, я слышала снова и снова ядовитые фразы Ромы и думала-думала. Кусала губы, вспоминала нашу посиделку и искала хоть малейшую вещь, что выбивалась бы из отношений "брат-сестра". А едва "ауди" оказался у самих ворот, я, не став больше колебаться, выпалила:
— Нам надо поговорить.
Он повернулся ко мне и кивнул, остановив авто:
— Хорошо. Говори.
— Все, что сегодня… — опустила глаза и сглотнула. — Все, что сегодня произошло, это просто… Этого не должно было быть, Марик. О, черт, у нас один отец, мы брат и сестра… Мы не должны так… Мы неправильно поступили.
Все тщательно подобранные слова для этого разговора закончились, и повисла тягучая пауза. Напряженная, ранящая своими острыми гранями нервы.
— Скажи хоть что-нибудь! — взмолилась я, не выдержав тяжести тишины. — Не молчи, прошу тебя.
— А что мне сказать? — его голос звучал с несвойственным ему надрывом.
— Что ты согласен со мной? — я сжала пальцы, осознанно причиняя себе боль. — Что ты забудешь? Что это пройдет?
Марк рассмеялся. И я не поняла, смеялся он надо мной, над собой или над всей ситуацией в целом.
— Посмотри на меня, — его пальцы сжали мой подбородок и приподняли. — Хочешь услышать ложь? Окей, я совру. Все пройдет. Я забуду. И ты забудешь. Но теперь перейдем к правде.
— Марик…
Кожу на подбородке печет, а его дыхание, что касается лица, оставляет тысячи мурашек.
Бритый был прав. Я совершенно мерзкая.
— Я ни черта не забуду, Полина. Столько лет не забывал, думаешь, теперь смогу?! — с отчаянием, смешанным со злостью, спросил Марк. — Может, ты и сможешь, а я, кажется, полностью отравлен тобой. Я знаю, что это все неправильно. Я знаю, черт подери!
Он опустил мое лицо, на миг закрыл глаза, успокаиваясь, и когда снова открыл, из него будто вытащили все чувства. На красивом лице ни единой эмоции, а в глазах такой холод, что я неосознанно передернула плечами. Только голос — уставший, глухой, выдавал его истинное состояние:
— Никакого Гоши и никаких свиданий.
— Ты не можешь говорить мне такое! — вспылила я.
— Правда? — с мрачной усмешкой приподнял бровь, заводя машину и направляя ее в гараж. — Интересно. Повторяю: никакого Гоши и свиданий. Как видишь, могу и говорю.
Я готова была взвыть! Вот куда делся милый Марк? Почему передо мной снова тот, кого я давно мечтаю как минимум придушить? Причем отнюдь не из-за сильной любви.
— Ты меня бесишь, — выдала я чистосердечное признание. — Невыносимо просто бесишь.
— Как видишь, я тоже не полностью тобой доволен, — пожав плечами, произнес Марик. Открыл через пульт двери гаража, припарковался…
Что?!
— Ты что творишь?! — возмущенно воскликнула я, когда дверь с моей стороны распахнулась и меня бесцеремонно подняли на руки.
Я ради интереса посмотрела вниз — высоко! Надеюсь, он меня не уронит. По приколу, мало ли. Потому вцепилась на всякий случай в его плечи.
— Бешу тебя и дальше, — спокойно отозвался брат и потащил меня в дом. И с таким видом, будто каждый день так носит! — Кто ныл о том, как больно?
Вообще, да, коленки саднили, но в целом я могла и сама добраться до своей комнаты.
— Отпусти меня!
А он взял и расслабил ладони, из-за чего я немного скользнула вниз. О, Боже! Еще сильнее ухватилась за парня и даже за шею обняла.
— Да ты… ты просто! — у меня слов не нашлось. Цензурных, по крайней мере. — Не так отпустить!
— Ты не уточнила, как именно. А я исполняю твои желания, между прочим, — хмыкнул Марк, прижав меня к себе. Крепко. Надежно.
Я позволила себе лишь на несколько минут забыться. Просто закрыть глаза, ощущать его дыхание, стук сердца, тепло и самый родной запах, при этом ни о чем не задумываться. Только сейчас, а потом я обязательно возьму себя в руки и буду… сторониться. И его, и свои мутированные чувства.
Марик остановился у лестницы, задумчиво посмотрел наверх, а затем произнес невероятное:
— Приготовишь мне что-нибудь? Готов съесть даже слона, — широко улыбнулся и лукаво добавил: — Ну, или пересоленный суп и подгоревшее мясо.
— Ты помнишь?? — удивленно переспросила.
— О, я этот восхитительный вкус не забуду нико… — я несильно ударила его по плечу, чтобы не издевался, и парень весело рассмеялся. — Что? Я ведь откровенен как никогда!
— Что было, то прошло, — смутившись от нахлынувших воспоминаний, поспешила закрыть тему я. — Сейчас я гораздо лучше готовлю.
— Поль, не волнуйся, мне и тот ужин безумно понравился. Честно.
— Соленый и горелый? — приподняла я бровь.
— Это все нюансы, а главное — ты сама старательно его солила и палила, — Марик опустил меня на кухне. — Я ведь все съел, помнишь?
***
Пять лет назад
Сегодня я впервые решила приготовить ужин сама, без помощи домработницы. Было немного страшно, но Марк меня заверил, что верит в меня и в свой желудок, который способен переварить и совсем несъедобное.
— Когда-то я жевал сырую картошку с луком, — слегка поморщившись, вдруг сказал брат. — После этого все ерунда.
— Сырую? — я оглянулась на него. — Почему?
— От голода, — он легко пожал плечами, а затем улыбнулся и заправил мой выбившийся из косички локон. — Будем сегодня рубиться в "ГТА"? Мне тут Гоша крутую штуку рассказал, надо бы опробовать…
Когда Марик говорит об играх, то его уже не остановить, но я умудрилась его перебить:
— Подожди-подожди, расскажи мне, пожалуйста, как вышло, что… — запнулась, не в силах повторить его слова.
Они не укладывались в моей голове. Как так? Слишком звучало… странно, нереалистично и дико, но при этом я знала: Марик мне никогда не лжет. Недоговаривает иногда, конечно, но не врет.
— Забей, потом как-нибудь, — снова отмахнулся брат. Взял со стола большое яблоко и вгрызся в красный бок фрукта. — Сколько время? Капец! Мне пора на бокс.
И он, поднявшись, хотел сбежать от меня и моих вопросов. Вот… гад!
— Марик! — возмущенно крикнула я. — Я ведь все равно от тебя не отстану.
— Все потом, малышка, — меня потрепали по голове и шутливо пригрозил: — Чтобы к моему возвращению ужин был готов, иначе…
— Иначе?
— Иначе будешь расчесывать свои волосы сама, — нашелся Марк после короткой паузы. — И вообще, не мужское это дело. Я до сих пор в шоке, что поддался на твои уговоры!
— А я тогда возьму и подстригусь, — пригрозила я, ничуть не обидевшись. — Не мне нравятся длинные волосы.
— Все-все, забираю свои слова обратно! — хмыкнул Марик. — И с тобой я живу? Шантажистка.
— И с тобой я живу? Молчун и убегун! — парировала я и уже серьезно спросила: — Ты же мне расскажешь, правда?
По красивым губам скользнула кривая улыбка. Он отвел взгляд, будто боялся, что что-то прочитаю у него в глазах, и кивнул:
— Когда-нибудь. Не сейчас.
Я тяжело вздохнула и закатила глаза. И ведь знает, что не полезу добывать волнующую информацию силой и буду ждать эти самые "когда-нибудь" и "не сейчас". И нет, не потому, что обладаю супер терпением, а потому что Марик пока не готов открыться, и я не имею права настаивать. Кажется, жизнь его успела и без меня знатно потрепать. А я должна быть его поддержкой, а не… неприятным человеком.
Коротко попрощавшись с братом и заставив того дать обещание не перекусывать ничем по дороге, подошла к холодильнику, чтобы достать необходимые продукты. На ужин я собиралась готовить любимый Марком гороховый суп — на первое, и на второе жаркое, уже обожаемое блюдо папы. Мне так хотелось их накормить и вообще порадовать. Настолько, что я перестаралась…
Все пошло наперекосяк. Я сто раз проверяла "соленость" супа и добавляла соль, пытаясь добиться идеальности, что в итоге просто-напросто пересолила. А пока я заливалась слезами и сетовала на свой перфекционизм, жаркое стало из "жаркого" "паленым". Вся вода испарилась, а кусочки мяса и овощей сначала круто так пожарились на оставшемся масле, чтобы потом благополучно прилипнуть к стенкам казана и начать подгорать. И когда я выключила плиту, то запах гари уже заполнил всю кухню.
— Пожалуйста, только бы было съедобно, только бы… — шептала я, открывая крышку и выпуская горький дым. — Только бы…
Надежда умерла так же быстро, как рассеялся пар по большой кухне. То, что я увидела на дне котелка, просто вырвал одним своим видом из меня стержень. Картошка скукожилась от обезвоживания, лук я вообще не сумела разглядеть, морковь повторила печальную судьбу картошки, а про мясо лучше промолчать. Но самое ужасное — противный запах гари, что никак не выветривался.
Я, едва сдерживая рыдания, села прямо на пол, обхватив колени руками.
Сейчас должен вернуться Марик, еще через час папа, а у меня уже просто нет сил и желания готовить и вряд ли еще появится. Меня словно тоже пережарили и пересолили.
Черт. А я ведь просила брата не есть на улице и бежать домой! Хвасталась, что многому научилась и теперь могу сама что-то сделать, кроме как яичницы и гречки.
Какая я самоуверенная дура…
Как назло, хлопнула дверь. Вернулся Марик. Послышались торопливые шаги.
— Поля, что горит? Где горит? Ты как? — его встревоженный голос стал последней каплей, и на меня со всей дури упала истерика. Упала и раздавила.
Жаль, только морально, потому что теперь я понятия не имею, как смотреть в глаза Марку.
— Я сейчас поту… — брат замер с огнетушителем в руках на пороге.
Спрятала лицо, уткнувшись в колени. Боже, какой стыд!.. Он ждал вкусный ужин, а получил…
Звякнул баллон огнетушителя, снова послышались шаги, но теперь в мою сторону.
— Кажется, ты тут все сама уже потушила слезами, — бодро произнес Марк, присаживаясь рядом на корточки. — Ничего уже не дымится, Полинка. Чего продолжаем реветь?
Прикусила губы, чтобы не начать рыдать в голос. Как же стыдно и обидно!
— Эй, малышка, эй… — он осторожно придвинул меня к себе, обнял. — Ну чего ты? Перестань, я не запрограммирован утешать плачущих девочек. Где у тебя кнопка отключения воды? Ты же нас затопишь!..
— Не преувеличивай, — снова всхлипнула и прижалась к его груди.
— Да ты просто солёный пруд, который успела наплакать, не видела. Мне, чтобы попасть домой, пришлось переплыть его! Оу… А теперь, вместо того, чтобы благодарить и гордиться моим подвигом, нагло слюнявишь меня, Полин.
— Я? — возмущенно прохрипела и хотела оттолкнуть Марка, но тот не пустил и лишь рассмеялся.
— Ты такая обворожительная, когда делаешь вид, что злишься, — с умилением протянул он. — Даже с красными глазками и распухшим носиком…
А вот теперь я реально разозлилась и вырвалась из кольца теплых рук. Мне плохо, а он издевается!
— Иди ты!
— О, все, дуешься — значит, в норме, — меня вернули обратно и сжали еще крепче, а я… я не стала сопротивляться. — Ну что ж, рассказывай. Кто горел? Почему меня не позвала на аутодафе?
Губы сами расплылись в широкой улыбке. Марик. Ну вот кто еще может вызвать улыбку, даже когда все хреновее некуда? Произошедшее казалось тогда концом света, трагедией чуть ли мирового масштаба, но пришел Марк и мгновенно меня успокоил.
— Хотела сжечь твои комиксы, но не вышло, — рукавом вытерла мокрое лицо
— Комиксы? — он вскинул бровь. — А чем они тебе не угодили?
— А нечего на них кучу времени тратить, — невозмутимо ответила. — Я, может, ревную.
— Вот как, — и спросил, посмеиваясь: — Ну и как так вышло, ревнивица, что в итоге моя коллекция не пострадала, а вот ужин немного… подрумянился?
"Подрумянился". Из горла вырвался смешок. Ага, там такая корочка, что уголь позавидует.
— Суп при трагических обстоятельствах пересолился, и пока я его оплакивала, жаркое принесло себя в жертву во имя твоих журналов, — печально отозвалась. — Мне теперь два трупа прятать в мусорное ведро. Пусть свалка будет им пухом. Аминь.
— Ну ты даешь, малышка. Ладно, поднимайся, уберемся по-быстрому, и я попробую твои шедевры.
Марк встал первым, потом поднял меня, удивленно переваривающую его слова, и принялся убирать лишние тарелки в мойку. Потом открыл окна…
— Так, стоп, что ты будешь пробовать? — до меня никак не доходило. — Пересоленный суп и подгоревшее второе? Я больше ничего не готовила. И вряд ли буду. Кажется, это не мое, Марик…
— Я же говорил, что всеядный? Так вот, буду оценивать твой труд. Если меня не убили красная икра и оливки, то и это не убьет.
Он говорил легко и просто, словно каждый день утешает по сто зареванных Полин.
— Что стоим? Ну вот куда мир катится, а? Меня нагло взяли в кухонное рабство, заставляют мыть посуду…
Я была в какой-то прострации, а Марк, делано ворчливым тоном, жаловался на жизнь и на меня столь комично, что стало жаль, что нет в руках фотоаппарата. Убрался, затем, несмотря на мой протест, прилично так положил к себе в тарелки супа и жаркое.
— Пошутили и хватит, — попыталась я призвать к благоразумию парня. — Мы же решили, что закажем пиццу.
Так как время уже близилось к восьми, брат предложил не париться и купить пиццу. Папа вряд ли будет против.
— А я и не шучу, Поль. Подай сухари, начну с супа.
Я машинально сделала, как он велел, и с огромными глазами продолжила наблюдать за тем, как он ест. Он. Ест. В голове не укладывалось.
— Марик, хватит…
— А я люблю, кстати, соленое, — беззаботно произнес Марк, отправляя очередную ложку в рот.
Врун. Не любит. Острое вот да, даже сейчас добавил красный перец в тарелку.
— Марик, вода, — я поставила перед ним заполненный стакан. После подумала и притащила всю бутылку. — И прекрати. Я серьёзно.
— Я тоже серьёзно. Голоден как волк, не мешай.
Он все доел. Даже "румяную" картошку и мясо. Не морщился, а поддерживал и чуть ли не добавку просил. Его поступок был не самый обдуманный, но настолько искренний, что…
Я загорелась идеей научиться готовить и справляться с бытовыми проблемами. И не потому, что хотела уделать кого-то и доказать что-то, нет. Я безумно хотела, чтобы в следующий раз Марик ел мою стряпню и ему действительно понравилось. Чтобы он получил такое же удовольствие, которое сегодня получила я, когда он мне помог. Ну, или почти такое же — вряд ли можно испытать от еды ту феерию ощущений, что испытала я от его поддержки.