— Арина!
Кричу я. Когда вижу, как девушка выходит из подъезда.
— Ксюша? — с удивлением произнесла она и остановилась. — Что с тобой? Ты словно… — девушка замолчала, чтобы подобрать слова.
Но покивала головой и махнула руками.
Словно найти подходящих слов моему взбудораженному состоянию никак.
— Ты ведь готова помочь?
Без предисловий спрашиваю и увожу в тень подъезда подругу.
— Если только это не противозаконно, — проблеяла она. — Ты ведь не собираешься прибить свою тетушку?
Ее наивность в глазах цепляет. Я ей только загадочно улыбаюсь, но это вводить мою подругу в заблуждение.
— Ксю, я понимаю, что жить с твоей тетей не самая радостная вещь. Но может как-нибудь, обойдется?
— Ариш, мне нужна помощь. И это не убийство и не кража, — сразу отметаю криминал. А то по глазам вижу, как неправильные мысли роятся в девичьей головке. — Но мне нужна помощь. И это сможет сделать только ты.
— И что от меня потребуется?
— Тебе нужно соврать, — твёрдо произношу глядя на подругу.
Она, как обычно, засмущалась и слегка порозовела.
Ее стандартная реакция на просьбу соврать. Именно то, что нужно. Она произнесет ложь и покраснеет. И человек поймет, что его обманывают.
— Ты ведь знаешь, я плохо вру.
— Ты не умеешь это делать от слова совсем, — подтверждаю ее слова. И она жалко вздыхает.
— Я конечно попробую. Но кому нужно… соврать?
— Глебу.
Она вскидывает свой взгляд на меня и отступает.
Понимаю ее.
Ей в принципе сложно говорить неправду. А любимому вдвойне.
Но без нее никак.
Если Глеб спросит ее где я.
А я буду в запланированном месте.
Лучше всего подойдет Арина. Она скажет, что не знает где я.
И выдаст себя за секунду.
Тогда Глеб пойдёт туда, куда нужно. И увидит то, что нужно.
— Я не смогу, — шепчет Арина. — Я не смогу, Ксюш. Я только тебя подставлю. Он поймёт, что я вру.
Опускаю свои руки на ее плечи и слегка встряхиваю.
Она не хочет смотреть мне в глаза. Но я заставляю.
Она с виноватым видом, что не сможет помочь, стоит с опущенными плечами. Как будто на ее спине огромный камень, который придавливает ее сверху.
Примирительно улыбаюсь. Хочу, чтобы она взбодрилась. Но Арина не отвечает. Она кусает губу, и маленькая слезинка скатывается по щеке.
— Мне это и нужно, — проговариваю твердо, но сомнение проскальзывает в конце.
Мой голос немного срывается и, чтобы продолжить, мне приходится отпить из бутылки воды. Которую я достала из сумки.
— Что?
— Мне нужно, чтобы ты соврала так. Чтобы он понял, что это ложь.
Повторяю и в голосе больше уверенности. Я должна так поступить. Иначе никак.
— Я не понимаю, — она крутит головой.
Мне приходится ее обнять, чтобы не вертелась.
И быстро произношу ей на ухо свой план.
У нее расширяются глаза от паники, недовольства и крупицу разочарования.
— Может вам просто поговорить, Ксюш. Он поймет. Он умный, добрый. Он все поймет. Только расскажи как обстоят дела.
— Он не отпустит.
— Конечно сразу не отпустит. Но он сможет понять, что для тебя это важно.
Минуту молчу, чтобы подумать.
НО.
Нет.
Может он и поймет в начале. И даже отпустит. Но мы с ним расстанемся. Со ссорами и с обвинениями.
И тогда от нашей любви даже не останется теплого ветра воспоминаний.
И только прах и пепел будут сопровождать память.
— Арин…
— Почему ты не хочешь ему рассказать? У тебя кто-то есть в Москве? Ты поэтому хочешь расстаться?
Вскипаю.
— Если бы у меня кто-то был, не проще ли мне прямо сказать об этом Глебу. А не придумывать многоходовку, а?
Арина оглядывает меня и приходит к выводу.
Я бы давно бросила парня будь у меня любовник в столице. И переехала туда сразу после выпускного.
— Тогда почему…
— Не скажу просто «давай расстанемся»? — уточняю и попадаю в десятку. Да, это тот самый вопрос, который крутился в голове подруги. Выдыхаю. И мои эмоции: отчаяние, страх и боль — прорываются. — Да как ты не понимаешь! Если я пойду и скажу что нам нужно расстаться. То Глеб начнет выяснять причины. И если их не услышит. А для него не покажутся вразумительными мои слова. О будущем, о карьере. Он….
— Будет прав, — уверенно проговорила Арина.
— Арин, — тихо позвала я. — Он, вместо того чтобы начать учебу, продолжить заботиться о семье: будет думать обо мне. Как я там. Что делаю. Будет созваниваться со мной.
— И что в этом плохого?
— Вспомни мои съемки. Что ты там видела?
— Ну ты переодеваешься и позируешь, — с непониманием перечисляет девушка, и поправляет волосы.
— А позирую я как? А как мне приходится работать с фотографом. А если съемки будут партнерские. А если с некоторым обнажением.
Арина перевела взгляд на меня и ее глаза расширились.
Она стала понимать.
Как Глеб реагировал на Матвея. Он может быть и степенный парень на людях. Но собственник и ревнивец. В начале он промолчит о теме того, как я снималась. Но потом он начнет озвучивать свои мысли. Сначала в мягкой форме. Но потом начнутся просьбы, чтобы я отказывалась от таких видов съемок.
А я не буду отказываться.
По крайней мере до тех пор, пока не заимею вес в моделинге. Пока мое имя не начнет появляться в журналах. Пока меня не начнут звать именитые модельеры и фотографы.
Будет ли съемка в полуобнаженной позе. Или страсть на камеру. Или … много ли надо для ревнивого парня, который месяцами не видит свою девушку. И сколько пройдет до первой ссоры. А до второй.
Потом мы будем по месяцам молчать. Потом я приеду, и мы помиримся.
Но ведь в какой-то из дней. После какой-то ссоры. Я могу не приехать.
Я могу не ответить на звонок от Глеба.
Я могу проявить каменную гордость, а он лишнюю степенность.
И тогда начнется крушение.
Крушение наших отношений. Нашей любви. И всего того, что нас объединяет.
То что я планирую — это подло. Я собираюсь воспользоваться слабостями подруги, Глеба и Матвея. Ради своего блага.
Но тем самым мой поступок может заставить отпустить этих троих одну меня.
— Когда будешь реализовывать план?
С готовностью спрашивает Арина.
— Сегодня вечером.
Подруга кивает и уходит.
Сегодня класс устраивает вечеринку перед поступлением в университеты. До сентября осталось почти три недели. И это время все собираются потратить на последние подготовления.
А я….
Мне ответили вчера на заявку, отправленную месяц назад. Меня ждут там хоть завтра.
А еще мне сегодня исполнилось восемнадцать.
А еще моих родителей нет уже год.
И опять этот день становится отправной точкой для новой вехи моей жизни.
**
— Ты уверена?
Арина в третий или даже в четвертый раз спрашивает меня.
Я кошу взгляд на нее. Но она уже не смотрит на меня. Она не одобряет мой поступок. Но помогает мне. Может потому что она верная подруга. Или она имеет свои корыстные мысли на мой план.
Возможно ее корысть даже поможет мне.
— Я его вижу, — говорю я и поворачиваюсь к Арине. — Глеб придет через двадцать минут. Он редко опаздывает, но все же. Я поведу его за три минуты до прихода Глеба. А ты должна стоять почти около входа. Чтобы Глеб заметил тебя сразу. И когда он не найдет меня. Он подойдет к тебе.
— А откуда ты знаешь, что он придет?
— Я его позвала. И он сказал когда будет.
— Но вдруг он поймет, что это подстава?
— Когда он это поймет, меня уже не будет. И тогда он еще больше разозлиться.
Пытаюсь себя взбодрить этими словами, но не получается. Почувствовать ненависть от близкого, так себе ситуация.
Но выбор сделан.
Меня ждут. Нужно только ампутировать чувства. А это будет проще если с одной стороны будет ненависть.
Арина встала около кадки с цветами. Ее отлично видно со входа, но в то же время с общего зала — не заметно. Ее волнение проявляется розовыми щеками и расширенными зрачками. То что нужно для плана. Девушка не привлекает внимание главного героя, который еще не знает, что важен для сцены.
Подхожу к нему со спины и провожу по спине.
— Ты совсем пропал из моей жизни.
— Малахит, — Матвей оглядывается по сторонам в поиске причины, но не находит ее. С чего появилось мое игривое настроения? Я встаю напротив него и плавно двигаюсь под музыку. Глаза парня загораются, а я ему улыбаюсь. Он повторно оглядывается, словно его что-то напрягает. Арина к счастью глубоко прячется за цветком. И ее не видит Матвей. Но возможно из-за ее проникающего взгляда, он чувствует нереальность ситуации. — Ты перепила?
— Скорее осознала, — прошептала я.
— И что же.
Кадык Мрака нервно дергается, а я приближаюсь к нему. Я губами касаюсь его уха, а пальцами груди, скрытой футболкой. Его сердце гулко бьется, почти так же как мое. Но его тело возбужденно. А мое наполнено адреналином. К н и г о е д . н е т
Мне впервые приходится играть на чувствах других. Используя их как марионеток.
— Что ты во многом прав.
Мои слова расслабляют парня. И теперь его руки опускаются на мою талию.
Я заставляю себя не думать. Но мое тело не отвлекается на касания другого. Ему холодно от касаний. Ему не охота оживать.
Включаю маску игривой куклы, и расслабляюсь. Видимо иначе никак. Только игра. С фальшью.
Арина подает знак. Глеб должен прийти через пять минут.
Пора.
— Мрак…
— Для тебя я только Матвей.
— Матвей, пойдем наверх.
Двухуровневая квартира позволяет произвести такую рокировку. Мрак оглядывается. Он не верит мне. Но я всем телом касаюсь его, а глазами создаю эффект нетерпения. Я один раз до этого пробовала делать такую позу. Во время тренировки в парной съемки.
Надеюсь у меня получается.
Матвей медленно проводит по моей спине. Словно проверяя на мою реальность, а потом опускает голову в изгиб моей шеи и громко вздыхает.
Придется действовать мне.
Беру его за руку и веду его на второй этаж. Стараюсь скрыть на своем лице решимость. Иначе Матвей поймет, что что-то не так.
На лестнице Мрак уже ведет меня, а не я его.
И вот мы уже в комнате.
Осталось две минуты до прихода Глеба.
— Малахит, — говорит Матвей около двери и прижимает меня всем телом. — Я так долго этого ждал.
Он хочет поцеловать меня в губы, но я уворачиваюсь и открываю ему шею. Он нежно касается меня. И чувствует губами мой пульс.
Но он не от возбуждения.
От адреналина.
Сейчас… вот сейчас… наступит конец….
— Ксюша…
Я толкаю его на кровать и нагибаюсь над ним.
Глеб должен быть на вечеринке. Сколько ему нужно времени, чтобы понять что меня там нет. А сколько, чтобы решить спросить про меня у Арины.
И справится ли подруга.
Касаюсь плеч, груди и провожу еще ниже. Матвей не выдерживает и сам снимает футболку.
А он мускулист. Крепкие мышцы, пресс. Он притягивает взгляд. И я впервые с ним не играю. Потому что разглядываю его.
Мрак тянется ко мне за поцелуем. И я слышу шорох. Шорох, открываемой двери.
— Какого черта?
Грубо говорит Матвей и поворачивает голову.
Я знаю кто там. И Мрак ждет, когда я что-нибудь скажу.
Но меняюсь в лице. Делаю равнодушную морду кирпич и оборачиваюсь.
Глеб растерянный перекидывает взгляд с меня на Мрака и обратно. Позади него плачущая Арина.
Секунда, вторая, на третьей Глеб закрывает дверь. Слышу топот его ног и мой выдох.
Он поступил так, как я и планировала.
— Теперь можем продолжить, — с изгибом бровей спрашивает Матвей.
И он понимает что нет.
Я его отталкиваю и с моих губ слетает.
— Вот и конец.
Выхожу из комнаты. Поскорее прочь ото всех. Я справилась. Мой план сработал. Но почему в душе так гадко. Словно я не совершила нужное дело, а предала саму себя.