Фурия в красной мини-юбке стремительно побежала на объект своей ненависти. На самом деле я уважаю таких людей, которые видят свою цель. И ни какие преграды не могут остановить движущую машину как человек с целью.
Эта Света была именно такая. Способы добиться цели не подходили конкретно сюда. Но все же она целеустремленная личность. За это можно ее похвалить.
НО…
Я случайно стала преградой к ее цели. Я встала на пути бронетранспортера в действии.
Миниатюрная девушка со светлыми волосами. Имя ей подходит. Светлая такая. Портили картину одни глаза. В которых сейчас полыхала ярость.
Связываться с ней мне не хотелось.
Она с визгом кинулась на мои волосы, вцепившись в них, и яростно дергая их в разную сторону. Ее ногти царапали кожу на голове. А мне только оставалось прикрывать свое лицо от фурии в действии. От ревнивой фанатки, когда она узнала, что ее объект обратил внимание не на нее.
Спаситель оказался не эгоистом. Что радует. Плюсик к его характеру можно и добавить.
Матвей подхватил Свету на руки. И видимо от счастья быть в объятиях кумира, она выпустила мои волосы.
— Матвеюшка, — белугой завыла Света. Она так мило состроила глазки. И я бы не поверила в то, что она только что яростно рвала волосы сопернице. — Она такая опасная.
Сидя на руках парня, девушка кивает в мою сторону. А я в ошалевшем состоянии выпускаю свою челюсть на пол.
Это она про меня? Это я опасная?
А кто напала на меня? И если бы не Матвей, то нас бы разнимала охрана.
Она уже бежит к нам разбираться.
Матвей тоже заметил ребят в форме и помахал им. Они остановились вдалеке, но с опаской поглядывали в нашу сторону.
Надо срочно сматываться. Пока не поздно.
— Так девочки, — поставил Свету и встав между нами начал Матвей. — Я понимаю, я красавчик. И драться за меня вам охота. Но проясним одну штуку. — Я с возмущением на них взглянула и показательно отвернулась. — Драки прерогатива мужчин. Девчонки этим не занимаются. Если вы еще раз начнете драку, то сделаете меня не-мужиком. Мы поняли друг друга?
Он по очереди заглянул в наши глаза. Если Света как болванчик закивала. И теперь я была уверена, что больше в меня кидаться никто не будет. То я отразила в своих глаза — скептицизм.
Матвей меня понял. Он усмехнулся, но украдкой. Не хочет повторить ревность Светланы?
— Давайте уже поедем, — предложил парень.
Я отошла от них собирать свои раскиданные сумки. Он прав. Пора ехать. Никто не встречает меня.
— Слушай, — поставил чемодан рядом со мной и с виноватым видом посмотрел на меня. — Я до сих даже имени твоего не знаю. А ты пострадала из-за меня. Давай хоть подвезу.
— Чтобы я еще больше пострадала? — едко подметила и выпрямилась я. — Если ты меня подвезешь, то твоя фанатка приревнует меня. Снова. И тогда, когда ты не будешь свидетелем нашего общения, меня будет поджидать стрелка за домами. Тебе может плевать. Но один годик я хочу прожить здесь более и менее спокойно.
— Один год? Значит у меня есть время познакомиться с тобой? — с улыбкой отметил Матвей и заметно расслабился. — А то я подумал, что ты тут на отдых.
— Ты даже имени моего до сих пор не знаешь. Я думаю тебе как раз годик на это и пригодится.
Пикироваться с ним приятно. Не то, что другие. Отвергаешь их, а они обижаться. Пошутил — обижаются. Иногда кажется, что ты не девочка. А смесь едкой язвительности и скепсиса.
— Да, мам. Я в аэропорту. Кого встретить? Сестру? Двоюродную. Но мам, зачем нужна сирота из Сибири. Пусть отправляется в приют. Мы то тут причем. Моего возраста? Ну ладно. Уже приехала. А как зовут. Оксана Малахова. Хорошо. Встречу и привезу. Поняла, мам.
Не-е-е-т!
У Вселенной точно с чувством юмором неполадки. Либо где-то закоротило. Не может быть правдой.
— Матвей, — Света подошла к нам и виновато прошептала. — Мне нужно встретить одну бедную родственницу. А самолет уже прилетел.
— Так это ведь замечательно, — воскликнул явно обрадовавшийся парень. — Родственные узы самые важные и крепкие. Обязательно иди и встречай свою родственницу.
— Ты не обижаешься?
— Что ты, как я мог, — переигрывал свою партию. Но оставался милым. Жаль мне его омрачать.
— Самолет уже давно прилетел, — заметила я.
— Правда, — воскликнула девушка. — Блин, придется теперь по всему аэропорту бегать, чтобы найти ее. Наверняка спряталась в каком-нибудь углу и замерла. Чтобы никто не увидел.
— Вот правильно, — подталкивая начал Матвей. — Будь благородной. Иди найди ее и приведи домой. Как ее зовут?
— Оксана Малахова.
— Вообще-то Ксения, — поправила ее я.
— Что? Но мама сказала Оксана.
Матвей замер и задумчивым видом взглянул на меня. Озарение в глазах. А потом насмешка направленная на Свету.
Умный парень. Догадался.
— Ксения. Не знаю в каких документах углядела твоя мама имя Оксана. Но я Ксения Малахова. И, по-видимому, твоя родственница, сестра.
Опешившее лицо стоило того произведенного эффекта.
— Что же давайте я вас подвезу до дома. Я правильно понял, что Ксюша будет жить у вас.
— Правда, — неверие в глазах Светы поражал уровень ее безумства. — Ты подвезешь меня до дома?
— Конечно, я вас подвезу.
— Не думаю, что это хорошая идея, Матвей.
Зря я это сказала. В глазах Светы возмущение. А мне с ней жить еще год. Матвей же был обрадованным.
— Мне несложно. — он подхватил мою сумку, и отправился вперед.
Света поскакала с ним. А мне пришлось топать за ними.
— Запрыгивайте, — приказал парень, открывая машину.
Ксюша затормозила перед автомобилем. Жар в южном городе не уменьшился. Хотя время было послеобеденное. Аэропорт находился в городе. И она заметила как в двух шагах от парковки тормозит троллейбус на остановке.
Ехать с «любимой» сестрой не хотелось. Но здравый смысл возобладал. Она сегодня не единожды чуть упала в обморок. Она не ела больше суток. А сон в последнюю неделю стал редкостью. Слишком тяжелые мысли не давали уснуть.
Света уже запрыгнула в белоснежную инфинити кью 50, а Матвей сложил в багажник свой и мой чемодан. А мне трудно — сделать последний шаг.
Словно именно этот шаг разделит мою жизнь на до и после.
И этот год либо сделает меня сильнее, либо сломает меня.
— А мне понравилось, — хриплый голос сзади вырвал меня из себя.
— Ты про что?
— Как ты произносишь мое имя. — я отхожу от него, чтобы сесть на заднее сидение. — И кстати, — останавливаюсь, чтобы посмотреть в его лицо. И он искренними эмоциями произнес: — Я сочувствую твоей трагедией. Остаться одной — это в любой момент трудно. И тяжело.
Искренне. За две недели я не раз слушала такие слова. Но его были одни из искренних. За это я была признательна ему.
— Спасибо.